Тэянг - Екатерина Соболь
Глава 9
Восьмерка
Где дверь Пака, я знал – и не устоял перед искушением прижать к ней ухо. Там было тихо, только шуршали страницы: он читает? Он реально читает?! С ума сойти!
Между моей и его дверью располагалось еще две, и логично было предположить, что Линхо и Джо следует искать там. Я прижал ухо к одной из дверей – оттуда раздавалось сонное сопение. За второй дверью слышны были шуршащие, слабые звуки шагов, будто кто-то решил вымыть пол, надев на ноги тряпки. Можно не сомневаться: как только я постучу, непонятные звуки прекратятся. Мне в очередной раз пришло в голову, что, приняв сделку Лиса, я перестал быть хорошим человеком. Когда делаешь неверный шаг, следующий не имеет значения – одним больше, одним меньше.
В общем, я знал, что двери тут не запираются, и без стука потянул ручку на себя. Комната выглядела точно как моя, только более обжитая, на стенах – постеры, везде разбросана одежда. А посреди комнаты танцевал Линхо.
Музыка играла у него в наушниках, так что я понятия не имел, что за трек порождал эти причудливые, изломанные движения. В соцсетях я тренировки Линхо обычно проматывал, но у многих они пользовались успехом: его личные фанатки начинали ходить на танцевальные занятия и повторяли, что никто лучше Линхо не умеет выражать музыку телом.
Ой, какое ценное умение, без него прямо жизни нет! Мне всегда казалось, что Линхо старается только напоказ: смотрите, какой я красивый, мои танцы ждут ваших лайков и репостов, – а сейчас он даже ноги почти не отрывал от пола, чтобы никто его не услышал. Я бы понял, если бы он отрабатывал движения к завтрашнему выступлению, чтобы всем стало ясно, как я убого танцую на фоне великого Линхо, который в юности даже в танцевальных батлах участвовал. Но он, похоже, действительно пытался вытанцевать какие-то эмоции, причем невеселые. Я чуть шире приоткрыл дверь и прислонился к косяку.
Глаза Линхо открыл далеко не сразу – причем он ухитрился открыть их на каком-то движении в стиле «безумная ящерица скользит по полу». От неожиданности у него подломилась рука, и он растянулся на полу.
– Ты нормальный?! – прошипел Линхо, вытаскивая наушники. – Чего тебе надо?
– Я… – Я кашлянул: так засмотрелся на танец, что чуть не позабыл, зачем пришел. – Слушай, Линхо, прости. Я обычно так за людьми не подглядываю, просто…
– Хватит, – простонал Линхо с пола. – С этими словами в ужастиках вытаскивают топор, или нож, или…
Я примирительно вывернул карманы штанов:
– Нету.
– Я тебя реально боюсь, – мрачно сообщил Линхо и захлопнул коробочку с наушниками. – Ты на часы смотрел?
– У меня нет часов.
– Если ты хотел перестать быть похожим на маньяка, у тебя не вышло.
– Можешь дать пару советов, как мне завтра не опозориться с танцами?
– Совет «никогда больше не пытайся танцевать» тебя не устроит?
– Он мне не поможет завтра выступить.
– Сейчас заплачу. – Линхо пружинисто встал с пола. – Не переживу, если тебя выгонят.
– Я знаю, что меня выгонят, – сказал я, чему Линхо невероятно удивился. – Просто не хочу выглядеть позорищем. И слушай… прости, что наехал на тебя вчера. Не знаю, зачем я это сделал. Ты крутой. Дай совет, а?
Линхо заколебался. Он был, кажется, польщен, и я решил этим воспользоваться.
– Никто не умеет вытанцовывать свои чувства так, как ты, – повторил я слова его поклонницы, которые однажды прочел в комментах. – Ты выражаешь пластикой то, что не выразить словами.
Я думал, что перестарался, но Линхо расплылся в гордой улыбке.
– Это правда, – скромно сказал он. – Ладно, макнэ. С такими танцами тебя завтра, конечно, вышвырнут, а заодно наедут и на всех остальных. Идем.
И под моим удивленным взглядом он вышел за дверь.
– Ну что? – сердито спросил он, заглянув обратно. – Завтра прослушивание, а ты спать собрался? Шевелись. Только не беси меня и не ной, что устал, я это ненавижу.
Когда мы пришли в знакомый танцзал, Линхо не стал зажигать свет, вместо этого, погромыхав в темноте, включил подсветку музыкальных колонок. Их сияние едва разгоняло тьму – достаточно, чтобы не натыкаться на углы, но слишком мало, чтобы различить цвет шнурков на собственных кроссовках. Линхо покопался в телефоне, и из колонок негромко зазвучал какой-то чужой хит. Получается, телефон у него все-таки есть, просто днем Линхо его никогда не доставал, видимо, прятал от продюсера.
– Алло, музыка уже играет, – рассердился Линхо.
– Так это не та песня!
– Беда какая! Чуть ли не любая поп-песня – это восьмерка по ритму. Ты же музыке учился!
Я начал покачиваться в ритм, чувствуя себя ужасно глупо. Линхо гневно уставился на меня, и я промямлил:
– Видно, плохо.
– Тебе куда смотреть, в зеркало? Там ничего интересного не показывают, ты – отстой. Но это неважно. Чем больше смотришь на картинку, тем дальше ты от реальной эмоции. Хорошо двигаться к завтрашнему вечеру ты не будешь, не надейся, но хоть найди в себе что-то настоящее. Танец же внутри, а не снаружи. Найди эмоцию и вырази, что сложного?
– Я не умею.
– Не заливай. Каждый, у кого есть тело, – танцор. О, как же я красиво сказал, надо будет в соцсетях повторить! Короче, импровизируй.
И с этими словами он воткнул в уши наушники, закрыл глаза и начал делать движения, не имеющие никакого отношения к хореографии песни «Не влюбляйся».
– Эй, – жалобно позвал я. – Может, ты мне еще раз движения покажешь?
Линхо гневно вытащил из уха наушник:
– Танцевать не научишься, только повторяя за другими! Чувство ритма у тебя есть, движения ты знаешь, за целый день их и собака выучила бы. Подай их по-своему, перетасуй, раскрой свою бешеную натуру. Знаешь поговорку? «Чтобы увидеть звезду, надо открыть глаза».
Он сделал вид, что держит в руке микрофон и представляет меня воображаемым зрителям.
– Дамы и господа, э-э-это парень, который врывается на кастинги без приглаше-е-ения, – дурашливо пробасил он в несуществующий микрофон. – Он будет ва-а-ам угрожать. Он явится к вам посреди но-о-очи. Встреча-а-айте, на танцполе бэд бой с дерзким и-и-именем!
Он отошел и бросил мне воображаемый микрофон. Я так растерялся, что поймал, а Линхо вставил обратно наушник, закрыл глаза и начал танцевать под свою музыку, потеряв ко мне интерес.
Я
