Эффект пустоты - Тери Терри
Мама продолжает беспокоиться.
— Я прямо сейчас поддержу твою иммунную систему специальной микстурой.
— Нет… не надо специальных микстур! — Мама не доверяет обычным лекарствам, а у ее «специальных микстур» чудовищный вкус. — Лучше я заболею гриппом.
— Ты выпьешь, и я тоже.
Через минуту она возвращается из кухни с двумя стаканчиками темно-зеленой слизи в руках.
Увидев их, я понимаю, что битва проиграна, и чокаюсь своей стопкой с маминой.
— До дна! — провозглашаю я и разом проглатываю, чтобы меньше чувствовать вкус, а потом начинаю давиться, падаю на пол и корчусь.
— Ты глупая девчонка. — Мама протягивает руку. Я подчиняюсь, и она помогает мне встать; потом мы садимся рядом на тахту. Новости продолжаются — снова о Шетлендах. Пожары бушуют на суше и на море, на нефтяных платформах. Речь идет об экологической катастрофе, и с других островов архипелага, не только с главного, на всякий случай эвакуируют людей.
Мама вздыхает.
— Сначала Шетленды, теперь какой-то новый грипп в Абердине. Беда не приходит одна. Что еще ждет Шотландию?
10
КЕЛЛИ
Вот наш дом; мой дом. Но вокруг него ничего знакомого, совсем ничего.
С работы мама ехала на велосипеде. Свернула по указателю с надписью «Джесмонд», потом катила по зеленым улицам и остановилась перед этим домом, стоящим по центру длинного ряда таких же домов с террасами. Пристегнула велосипед к решетке, ограждающей садик перед домом.
Открыв парадную дверь, мама снимает шлем.
— Эй! — зовет она.
Я не жду, пока кто-нибудь откликнется, — влетаю в дом, потому что мне не терпится увидеть любимого брата, как раньше не терпелось увидеть маму.
Но когда я оказываюсь в гостиной, там только один человек, и я его не знаю. Неужели я могла забыть, как выглядит Кай? Но нет — фото на мамином столе совпадает с тем, что я помню. Это не мой брат.
Теперь в гостиную входит мама.
Привет, Мартин, — говорит она. — Удачный день?
Мартин поднимает взгляд от компьютера, кривит лицо.
— Медленно продвигается.
— Ничего, продолжай; все получится. Где Кай? Ты его видел? — спрашивает она, и на лбу появляется морщинка.
— Он утром сорвался куда-то на своем мотоцикле. Еще не вернулся.
Мама садится, и они говорят о какой-то научной работе, которую пишет Мартин. Он похож на студента, снявшего здесь комнату, — из тех, кто уже сам стал доктором, — и их беседа мне быстро надоедает.
Отправляюсь на разведку.
В доме четыре спальни. Одна, похоже, мамина, на самом верхнем этаже. Рядом с ней комната поменьше. Она оформлена в красно-белых тонах. Здесь на полках детские книжки, в шкафу одежда для девочки. Моя спальня? Должно быть.
Этажом ниже еще две спальные комнаты. В одной полно книг — наверное, в ней живет студент, сидящий внизу. Другая, скорее всего, принадлежит Каю. На стенах плакаты с мотоциклами, с потолка свисают модели байков. В углу свалена в кучу футбольная форма. В полном беспорядке, словно ему до нее нет дела.
Снова оказываюсь внизу; мама чем-то гремит на кухне. Иду назад в гостиную. Студент оставил свой ноутбук и включил телевизор. Устраиваюсь рядом с ним. Он смотрит какую-то викторину с вопросами, на которые ни один нормальный человек не знает ответов, и громко выкрикивает их вслух.
На стенах фотографии — мамины, Кая, мои. Плыву к ним, рассматриваю, впитываю в себя.
Вот Кай с грязным лицом и футбольным кубком — ему, наверное, лет десять. Молодая мама в смешной черной мантии и такой же шапочке. Рядом с ней пожилая чета; они просто сияют. Мои бабушка и дедушка? Дальше детские снимки. Мы с Каем вместе в разном возрасте.
Стараюсь заполнить все уголки памяти, разложить эти старые воспоминания по полочкам, как новые: «Вот кто я такая».
Нет, это не совсем верно. Вздыхаю, охваченная грустью. Мартин ест свой ужин перед теликом, а за столом, где сидит мама, пустые стулья; она ужинает одна. Может, вернется Кай, тогда он займет одно место, но мой стул навсегда останется пустым. Даже если я сяду на него рядом с ними, они так и не узнают, что я здесь.
«Вот кем я была».
11
ШЭЙ
Иона настаивает на том, чтобы пойти со мной, хочет взглянуть на Кая. Она в школьной форме, ждет, пока я быстро переодеваюсь в джинсы и футболку. Несмотря на подначки Ионы, я понимаю, что дело серьезное. Ведь речь идет о Келисте, сестре Кая. Сейчас для него нет ничего важнее, да так и должно быть. Но все-таки расчесываю волосы и поправляю прическу перед зеркалом в школьной уборной. Как обычно, мои кудряшки живут своей жизнью, и сегодня они решили сбиться и перепутаться в сплошное безобразие.
— Ты опоздаешь, — говорит Иона и оттаскивает меня от зеркала. — Идем!
Она ведет меня через школьный двор к воротам, потом по дороге на тот угол, где мы должны встретиться с Каем. Прошел ливень, но сейчас светит солнце, мокрые деревья и трава сверкают в его лучах. Как только мы подходим к месту встречи, из-за угла выезжает Кай. Солнце светит ему в спину, когда он подкатывает к нам и снимает шлем. Кай его встряхивает, и капли летят во все стороны.
— Привет, — говорит он.
— Привет, — отвечаю я. Кай переводит взгляд на Иону. — Это моя подруга Иона; вчера я звонила с ее телефона.
— А ты, должно быть, Секси, — вступает в разговор Иона, и Кай смеется. Взгляд его смягчается, становится не таким пристальным. Иона улыбается ему в ответ и смотрит, склонив голову набок. Я толкаю ее в плечо.
— Ладно. Я пошла, — говорит она.
Кай кивает ей, а потом смотрит вслед. У нее слишком короткая юбка; раньше я этого не замечала. А он, я готова поспорить, это заметил; поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в глаза, но он уже стирает рукой капли дождя с заднего сиденья. Достает красный шлем и протягивает мне. А я стою и просто смотрю на него.
— Что-нибудь не так? — спрашивает он.
— Нет. Все в порядке. — Надеваю шлем, и мы едем в полицейский участок Калландера.
Раньше я здесь не бывала, и он совсем не похож на участок из кинофильмов. Мы называем свои имена, и через минуту выходит Дугал. Он пожимает руку Каю, здоровается со мной и ведет нас к одному из столов.
Перед ним лежит номер газеты с обведенной фотографией Брайана Догерти.
— Итак, Шэй. Ты уверена, что видела этого человека с
