Цирковой поезд - Амита Парих
Вытерев рот тыльной стороной ладони, Лена принялась осматриваться по сторонам: невдалеке пробегали несколько кошек. Она поманила их, пару раз повторив «кис-кис», после чего серый откормленный кот подошел и принялся тереться о ее ногу, пока Лена гладила его.
– Елена Калиста Пападопулос.
Лена замерла. Она надеялась, что это просто послышалось, но повернувшись к Александру, по его озадаченному лицу поняла, что ей не показалось.
– Елена Калиста Пападопулос.
Лена сглотнула. Ее опять позвали. Она глянула направо и в паре метров увидела Адельфу Чатрас. Лена слышала о ней от девочки, с которой в детстве иногда играла по выходным, когда они с папой приезжали в Салоники.
– Держись от нее подальше. Моя бабушка говорит, что она ведьма, – предупредила подруга, когда Адельфа прошла мимо них.
Лена вспомнила те слова и тихо прошептала:
– Это Адельфа.
– Кто?
– Кое-кто сказал мне, что она ведьма. Говорят, ей больше ста лет.
– Откуда она знает твое имя?
Лена пожала плечами. Никто не называл ее Еленой, даже папа. Она передала бутылку Александру и медленно поехала вперед в своем кресле.
Когда Адельфа увидела, что двое уходят от нее, то ткнула в девочку шишковатым пальцем и улыбнулась, показав свои желтые острые зубы.
– Дочь Джии и Теодороса.
Лена резко остановилась, так что Александр в нее врезался. Несколько капель портокалады выплеснулись на землю, и к ним тут же стали сползаться муравьи.
Адельфа склонилась над грудой лежащих на земле вещей: осколок зеркала, потерявший свой блеск, треснутая терракотовая вазочка для цветов, пара монет, исцарапанное кольцо с рубином. Адельфа вела себя, как сорока. Заметив, что дети смотрят на нее, она склонилась над этими предметами, словно желая защитить свои пожитки.
– Откуда ты знаешь, кто мои родители? – спросила Лена.
Адельфа склонила голову набок:
– Они навсегда прокляты из-за поступков твоего отца.
Кошка выпрыгнула из-под кресла Лены, заставив обоих друзей вздрогнуть от неожиданности. Лена глубоко вздохнула и спросила:
– А что сделал мой папа?
Адельфа моргнула, ее серые глаза, кажется, смотрели сквозь них:
– Мои секреты дорого стоят.
Лена ждала, но Адельфа замолчала. Тогда она попросила у Александра оставшиеся со сдачи драхмы, подъехала ближе к старухе и передала ей монеты. Чувствуя себя некомфортно, Лена пыталась смотреть в землю, но руки Адельфы притягивали взгляд. Они были старые и узловатые, пальцы напоминали корни деревьев, а кожа отходила белыми хлопьями.
– Так что сделал мой папа.
Глаза Адельфы блеснули, и она улыбнулась одним уголком рта:
– Не ведись на его игру. Он хороший актер, твой Теодорос. Все поверили в то, что он любил Джию.
– Хватит! – вскрикнула Лена. – Ты врешь! Мой папа любил мою маму сильнее, чем кто-либо.
Адельфа покашляла и лениво оглянулась, прежде чем вернуться к разговору с Леной:
– Да, Елена, любил. Но как именно? У всех свои секреты. Некоторые из нас умеют хранить тайны…
– Лена! – Тео вернулся с двумя бумажными коробочками в руках. Счастливым он не выглядел.
– Папа, – начала Лена.
– Я велел тебе никуда не отходить, – заговорил было Тео.
Александр нахмурился. Они отошли совсем недалеко.
Лена указала на Адельфу, которая, видимо, устала от разговоров, а потому принялась раскладывать предметы на земле в форме полукруга:
– Эта женщина позвала меня. Она знает мое имя. Но откуда?
Тео побледнел. Обычно сдержанный и спокойный, сейчас он выглядел чересчур взволнованным. Сглотнув, Тео покачал головой:
– Разумеется, она знает твое имя. Ты тут родилась.
– Но она что-то знает о моей маме. И это показалось мне…
– Достаточно, – сказал Тео, жестом велев им идти следом.
– Сначала говоришь с незнакомцами, а потом что?
Когда они вернулись домой, Тео провел детей на кухню, поставил перед ними тарелки и положил на них сэндвичи с фалафелем. Потом он налил всем по стакану воды и сел напротив.
– Вам не стоит разговаривать с незнакомцами, – начал он, отпив немного воды.
– Но мы не виноваты. – Лена грустно ковыряла питу, с края которой капал хумус. – Она назвала меня по имени.
– Это ничего не значит, – перебил ее Тео. – На площади Аристотеля всегда много народа. А что, если бы вы потерялись? Или кто-то бы похитил вас?
Лена и Александр сидели молча, оба больше не хотели есть.
– А кто она? – спросил наконец Александр, поддавшись любопытству.
– Адельфа живет тут дольше всех других, – ответил Тео. – И хоть я не люблю говорить о ком-то плохо, она в старости начала нести нелепицу. Нельзя верить ничему из того, что она говорит.
– Но ведь она знала ваши с Леной полные имена, она что-то помнит, – упорствовал Александр.
Тео пожал плечами.
– Имена помнят все: все-таки Лена родилась тут. Ох, милая моя, все в порядке, не плачь, – нежно сказал он, заметив, что Лена вот-вот разревется. Он встал и подошел, чтобы погладить ее.
– Но я бы никуда с ней не ушла. Почему ты не захотел, чтобы я с ней говорила?
Тео перестал злиться. Действительно, события прошлого повлияли на его отношение к Лене до той степени, что он перестал замечать, как быстро она взрослеет:
– Я не беспокоюсь о твоих поступках, Лена, ведь я уверен в тебе. Но вот другим здесь доверять не стоит. И раз уж ты не сумела скрыться от них, то лучше просто не вступать в разговоры. – Он подвинул тарелку поближе к ней. – А теперь, пожалуйста, ешь. Предсказываю, что на десерт будет свежая пахлава, – произнес Тео и указал на другую бумажную коробку, которую принес с собой.
– Правда? – просияла Лена и взяла фалафель.
– Правда, – кивнул папа.
Александр пристально наблюдал за тем, как Тео отрывал липкую бумагу от пахлавы. Когда он положил десерт на тарелку перед Леной, то сел на стул, взял стакан и глотнул воды. Тут-то Александр и улыбнулся.
«Вот оно, – подумал он. – Обеспокоенность во взгляде, тень сомнений, слишком крепко сжатый стакан в руке. Все признаки кричат о том, что ему есть что скрывать». Но Тео отлично держал себя в руках, а потому не прошло и секунды, как он стал прежним. Правда, Александра ему все равно не удалось провести.
Мальчик было открыл рот, чтобы начать расспросы, но быстро замолк. Он подумал, что Тео слишком многим пожертвовал, чтобы лицо его дочери сияло, когда она видела отца, и слишком много усилий приложил, чтобы обеспечить ей то детство, которого сам Александр был лишен.
В тот момент он решил, что лучше помолчать. Зачем беспокоиться о Лене, если у нее такой заботливый папа? Тео был не единственным, кто хотел похоронить свое прошлое, думал
