Повелитель четверга. Записки эмигранта - Игорь Генрихович Шестков
Рядом со мной сидел мужчина незаметной внешности. Без возраста, без национальности и без лица. Посредник. Показывал пальцем на одного разгуливающего по музею посетителя, плотного, с лысиной и огромным носом, ведущего за руку кроткую девочку в платочке. Лет двенадцати.
– Вот, возьмите бинокль. Посмотрите внимательно, запомните его лицо, не перепутайте с кем-нибудь. Рядом с ним – его единственная дочка. Кажется, она умственно отсталая. Раз в неделю они ходят вместе гулять, и он показывает ей какую-нибудь достопримечательность. Добренький папочка. Покупает дочке леденцы. Потом он отвозит ее на своем стареньком белом Ленгли домой в Ускюдар, где она живет в двухкомнатной квартире с матерью в деревянном доме, а сам возвращается к себе в Каракёй. Его роскошные апартаменты – на третьем этаже недавно отремонтированного дома недалеко от Башни. Советую прямо сейчас подняться на Башню и рассмотреть все сверху с картой в руках. Но не мне вас учить… Вот, возьмите, другую модель мы не нашли.
Мужчина подал мне конверт и пистолет с глушителем.
– В конверте карта, деньги и авиабилет на завтра. До Франкфурта. Пистолет местного производства, но тоже стреляет. После применения можете его выбросить. Фабричный номер сбит.
– Что еще мне надо знать?
– Имя и адрес цели у вас есть. Лучше вам больше ничего не знать. Завтра утром он будет дома один. Он всегда по понедельникам часов до двух торчит дома. Мы проверили. Дверь в подъезд будет открыта, наш человек сломает утром замок и проследит, чтобы его не починили. Позвоните около десяти, а когда он спросит, кто там, ответьте по-английски, что вы продаете специальные страховки для животных. Он вам откроет. Страховки для животных – его конек. Вы войдете и сразу же выстрелите в него. Если что-то пойдет не так, не ездите в аэропорт и не возвращайтесь в отель, а спуститесь с холма, перейдите через мост и пройдите несколько сот ярдов направо по набережной. Там вас будет ждать синяя лодка «Синдбад». Поднимитесь на борт, наш человек отвезет вас в убежище. Поживете там неделю, а потом мы отправим вас морем в Грецию.
– Вы уверены, что он будет дома один?
– Да. В понедельник утром в Стамбуле все или на работе или в постели. Поступайте по обстоятельствам. Если там будут люди, можете сразу же раскланяться. В этом случае – половину гонорара вам придется вернуть… Главное, ваше лицо тут не известно. И ваше имя тоже. Ваш имидж – турист. Идеальное прикрытие. Продавцом страховок вы будете только несколько секунд. Да, кстати. Прямо за вашим отелем, за глухой кирпичной стеной – пустырь. Там живут бездомные коты. Можете сегодня вечером там поохотиться. Чтобы познакомиться с оружием. В магазине 18 патронов, на всех хватит. Еще вопросы есть?
– Есть не вопрос, а предложение. Пошлите кого-нибудь понаблюдать завтра за его домом и его окнами. Скажем, часов с восьми утра. Если у него вдруг соберутся спонсоры его салона или он наймет трех проституток и будет заниматься с ними утренним сексом, ваш человек должен меня предупредить, я не пойду к нему утром, а навещу его днем или вечером.
– Предложение принято. Я попрошу того, кто займется замком, захватить бинокль и понаблюдать. Он встретит вас и предупредит. Если он не объявится, значит, вы можете спокойно делать вашу работу. Да, последнее, наденьте темные джинсы и пуловер с капюшоном, тут некоторые молодые люди так ходят, дурацкая мода… и еще черные очки и соответствующие ботинки… вы будете одним из многих… и несколько случайных видеокамер недалеко от его дома вас не засекут.
– Так и сделаю.
– Прощайте, надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
Человек без лица встал, похлопал меня по плечу и исчез.
А я посидел еще несколько минут, а затем вышел из музея и пошел в сторону моста через Золотой Рог.
Все шло по плану.
Пуловер с капюшоном – неопределенного цвета – я купил в торговых рядах у Большого Базара. И черные очки. И небольшую набрюшную сумку для оружия.
На Галата-Башне побывал и нашел по карте и дом цели и окна его квартиры. Начертил мысленно несколько вариантов бегства. Постарался их запомнить.
Посетил пустырь позади отеля. В кошек не стрелял, зато продырявил несколько баночек пепси-колы. Пистолет как пистолет.
Вечером смотрел телевизор. Показывали американский сериал «Твин Пикс». На турецком языке. Хорошо выспался.
Без пяти десять стоял у входа в дом.
Никто ко мне не подошел. Тяжелая, с цветным стеклом, дверь в подъезд была открыта.
Прислушался. Тишина. Быстро, мягко и бесшумно, как пантера, взбежал на третий этаж. Проверил имя на табличке.
Позвонил.
Мой грек даже не спросил, кто там. Открыл дверь. Босой. Носатый. В голубом шелковом домашнем халате на голое тело. Выглядел он благостно, так, как будто хотел пригласить меня позавтракать вместе с ним. Или попробовать новый деликатес. Я скинул капюшон и снял черные очки.
Он посмотрел на меня, и все понял.
На его лице отразились испуг и недоумение.
Я хотел его успокоить, улыбнуться, принять приглашение позавтракать… но в следующее мгновение уже бешено стрелял ему в голову и грудь из своего турецкого оружия. Всадил в него пять или шесть пуль.
В очередной раз прикончил не только цель, но и человека в самом себе.
Грек лежал в неестественной позе в луже собственной крови в прихожей своей квартиры, а я, вместо того, чтобы сейчас же уйти, закрыл входную дверь и сел на элегантную, обитую красным бархатом кушетку рядом с огромным венецианским зеркалом в золотой раме. Невольно пробормотал: «Это подделка… вас обманули».
И непонятно зачем начал щупать этот красный бархат, как будто хотел оценить товар.
В этот момент в прихожей появилась девочка, дочка бывшего брачного афериста. Я сразу ее узнал. Она напоминала маленького жирафчика, заблудившегося на бойне. Кроме не закрывающего соски ее опухших грудок детского бюстгальтера – на ней ничего не было. Длинная ее шея была покрыта бордовыми пятнами от засосов.
Девочка не сразу поняла, кто лежит перед ней на полу, скрючив пальцы.
У кого голова – как растерзанный арбуз… и дырки в груди и на шее.
Когда поняла, села на пол и заплакала.
Тихо.
По всем законам моего ремесла я должен был сейчас же убить ее. Потому что она меня видела. Как всегда: или умрешь ты, голенький беззащитный жирафчик, или придется умирать мне, заматеревшему мерзавцу и убийце.
Не знаю, если ли у турок
