Декабрец! Второй сезон - Автор, пиши еще!

– Семьдесят девять, восемьдесят. А вот и Дедушка Мороз! Я услышал про замечательных детишек ― Сережу и Ирочку, ― изображая визгливым, старческим голосом бас, прогудел Николай Николаевич.

– Саша и Миша! ― зашипела в ухо Светлана.

– Или нет! Сашеньку и Мишеньку! ― от низких нот в горле запершило, он закашлялся. Света быстро подхватила под руку согнувшегося Мороза, поволокла к праздничному столу и посадила на табуретку. Мальчишки завизжали от восхищения, вытаращив глаза.

– У нас, Дедушка, детки послушные и хорошие. Они тебе стишок приготовили, ― нараспев импровизировала она.

Дети удивленно посмотрели на маму:

– Ничего мы не подготовили.

– То, что в садике на утренник учили, ― наклоняясь за графином, прошептала Светлана. Она налила в стакан компот и протянула гостю.

Николай Николаевич, оправившись, опять забасил:

– Кто первый порадует Дедушку Мороза? Саша или Миша?

Младший отступил назад и вытолкнул брата вперед. Тот хотел ретироваться, но дед успел взять нерасторопного за руку.

– Ты Миша? Восемьдесят один, восемьдесят два, ― он пошевелил седыми, кустистыми бровями.

Испуганное личико мальчишки изменило выражение на благоговейный ужас.

– С-с-саша.

– Давай, Саша, повесели дедушку.

– Елочка-красавица, ― мама тихонько начала подсказывать.

– Давай! ― Дед Мороз игриво подмигнул ему.

Саша собрался, встал в театральную позу и громко отчеканил стих.

Мишу пришлось уговаривать долго. Свою партию он пробубнил, уткнувшись маме в подол.

– Ай, молодцы какие! Восемьдесят пять, восемьдесят шесть. Раз вы такие хорошие ребята, то у меня есть для вас подарочек.

Мальчишки возбужденно притихли. Николай Николаевич залез в мешок сначала одной рукой, потом второй. Долго шарил. И в торжественной тишине достал оттуда двух котят: серого и рыжего. Квартира наполнилась радостным визгом ребят.

– Этот мне!

– А этот мне!

Котята испуганно пищали, растопырив лапы.

– Николай Николаевич, давай хоть рюмочку за Новый год? ― Светлана умильно смотрела на ползающих по полу вместе с котятами мальчишек.

– Отставить спиртное! Девяносто два, девяносто три. На службе не положено. Мне еще своих поздравлять. Девяносто четыре, девяносто пять.

– Своих? ― она удивленно вскинула брови. ― А, ну да, ну да, ― понимающе погладила старика по плечу. ― Спасибо, дядя Коля!

Вернувшись в квартиру, Николай Николаевич снял валенки, бросил мешок в ванную комнату и, как был в тулупе и шапке, устало сел на диван.

– Девяносто семь, девяносто восемь. Сейчас кого-то найду!

Лилия Борисовна одобрительно улыбнулась.

Николай Николаевич взял портрет жены с комода, погладил его, прижал к груди, прилег на мягкий подлокотник дивана и закрыл глаза.

«Девяносто девять, сто!»

Из вселенской темноты, разрывая в клочья сердце старика, зазвенел детский голос:

– Ага! Сто! Сто, сто. Ты не нашел меня! Папа, почему ты меня не нашел?

– Ирочка, девочка моя! Это ты? Я искал, правда, искал. Мы три дня тебя искали. Где же ты была? И с вертолета высматривали, и потом весной… Где же ты пряталась?

– Я в тундре между камнями спряталась. Мы с Виталиком на стрельбище пошли гильзы собирать. А тут снег повалил! Я кричала Виталику, искала, но ничего не было видно. Пошла домой. Шла, шла, потом замерзла и спряталась между камнями. И заснула. А ты меня не нашел.

– Я Виталика зато нашел. А тебя ― нет.

– Ты проиграл, проиграл!

– Конечно, ты выиграла, стрекоза, ― послышался знакомый, мужской голос.

– Кто это? Сережа?

– Да, папа. Я.

– Я ведь и тебя не нашел. Да и как найти было? Но мне из части все твои медали и документы прислали. Нарочно прямо из Афганистана домой. Вон они в шкатулке лежат. Мы с мамой ждали, вдруг ты найдешься. Вдруг живой?

– Николаша, не переживай! Мы все уже нашлись. Все, прятки закончились. Все закончилось. Теперь нечего бояться. Пойдем.

Это, бро, реальность!

Автор: Александра Старикова

Редактор: Наталья Замковая

Да в натуре я не знаю, как это вышло! Так-то Мишаня – четкий пацан, свой в доску. Костюмчик завсегда правильный, реальный. Зеленый, правда, но с лампасами. Шапчонка на ушах простецкая, без моднявых наворотов. Хаер сбрит наглухо, партак имеется – все как полагается, короче. И тут такое!

А, ну да, вы ж не знаете. Дык я расскажу.

Мы скорешились, когда Мишаня пришел на наше заповедное озеро работать. Я там в охране, ага. Типа, летом охраняю базу отдыха от чужаков и пришлых, а в другие сезоны – ваще от всех. У Мишани тоже должность маленькая – помощник лесничего, да вы знаете. «Старший куда пошлют», одним словом. Чего-то он там официально шуршит, не пойму, чего. На самом деле, его реально во все запрягают. То с егерями катается, то с птицеловами, то цветы-деревья сажает-лечит, то туристов непрошеных гоняет, когда не сезон. Ни разу проколов не было, во всяком случае, со зверьем. Они его за своего принимают, даже лисы. Даже зимой. Слово он, что ли, эдакое знает?

Когда выходной, то Мишаня завсегда к нам в охранную каптерку приходит.

– Чо каво, Васек? – говорит мне (Васек – это я, значит). – Побежали?

Мы бегаем вокруг озера, форму поддерживать надо ж.

– Да, – сплевываю, – можно и побежать. Ща, напарника предупрежу.

И бежим. Обычно спокойно все проходит, шлепаем себе, да трындим про всякое. Опосля Мишаня с нами все равно тусуется, до вечера. Хотя не пьет почти, максимум – пузырь пивной всосет – и в отказ. Душа, мол, не принимает, и лес против. Ну, хрен его знает, у всех свои заскоки. Пацик-то правильный в остальном. Книжек читал много разных, нам с Толяном как начнет трепать, а мы уши развесим, как лохи, и слушаем до полуночи. Сны потом прикольные снятся.

А еще у Мишани всегда нал с собой имеется. Вот, прям, всегда. Хотя в город он редко ездит, не любит. Душнила, грит, город ваш, типа, дышать в нем нечем. Я не понял ваще, чойта внезапно, воздух-то везде одинаковый. Зато когда в магаз Мишаня идет за бухлом и закусоном, то завсегда налом расплачивается. И лопатника я у него не видал. Клад, что ли, раскопал? «Где взял?» – пристал я как-то. Мишаня смеется: «Где взял, где взял… Купил, блин! Зенки протри: банкомат за магазом стоит. Бабло с карты снимаю. Вот и вся фигня».

Я спецом ходил проверить: нет там никакого банкомата, пацаны. Елки есть и забор расфигаченный. Стемнил Мишаня, одним словом.

А в аккурат под Новый год занесло нас в город, типа, отчет конторам своим посдавать и потусить – праздник же. Напарник мой, Толян, в семью вернулся аж до десятого, а мы с Мишаней стрелу в центрах набили, чтобы на тусу новогоднюю пошлепать. Иду я такой, вечер уже. Хоба – гопота из подворотни напрыгнула. Сзади наскочили, руки скрутили, я пикнуть не успел – какую-то хрень в рот затолкали и куртку на голову завернули, гаденыши. Карманы обчистили, куртку сняли и котлы и уже, чую, ботинки с