Е Жаринов - Магистр Жак де Моле
Да, господин мой, - не задумываясь ответил я, - я вынесу все, что будет угодно Господу нашему ниспослать мне в качестве испытаний.
Мне казалось, что произнесенные слова сами слетели с моих уст.
На этом старик вновь замолчал, и огромные глаза его на какое-то мгновение погасли. Затем он заговорил вновь.
- Перед внутренним взором моим вновь предстают своды часовни, где совершался обряд посвящения. Как сейчас вижу строгое и даже суровое выражение лица дорогого наставника моего Великого Магистра, слышу его сильный и слегка дрожащий голос, слышу запах свечей, чей дым, виясь, уходит под самые своды. И в этом полупризрачном освещении лица окружающих представляются мне высеченными из камня.
Первые лучи солнца робко касаются голых и холодных камней часовни. Я стою на коленях перед своим наставником и произношу вместе с ним клятву, которую даю Господу нашему, Иисусу Христу, в том, что всегда буду соблюдать обед бедности, монашеского смирения ради спасения собственной души. Затем Магистру подали белую мантию с крестом, и он торжественно возложил её мне на плечи, произнеся при этом: "Возрадуйся - вот ты и стал нашим братом". И прикосновение мантии сей было для меня как елей, которым смазали голову мою, и который потек по бороде, бороде Аарода, смочив всю одежду его до самого низу. Небесная мантия моя была для меня росой, росой небесной, что сошла на гору Сион...
Старик вновь замолчал, словно пытаясь справиться с неожиданно нахлынувшими на него воспоминаниями. Затем он продолжил.
- Впоследствии я стал рыцарем свиты сенешаля ордена, брата Гийома. В одной из битв в Святой Земле стрела пронзила ему бок. Казалось, что Гийом готов был в любую минуту предстать перед Богом. Мне удалось вытащить своего друга с поля боя и поместить его в покоях нашей крепости. Несмотря на рану, десница Гийома по-прежнему крепко сжимала рукоять меча и, казалось, что он ещё продолжает вести неравный бой с сарацинами. Шуя же покорно лежала на груди, словно брат мой молили Господа о милости. Рана оказалась очень опасной и доставляла несчастному немало страданий. Мне удалось вытащить наконечник стрелы, и кровь обильно потекла из образовавшегося отверстия. Брат Гийом был намного старше меня, но несмотря на свой возраст сохранил ещё много сил. Он считался прекрасным воином, который не раз выказывал свою доблесть в борьбе с неверными. Как сейчас помню взгляд его глаз, горящих лихорадочным блеском. Схватив меня за руку и чувствуя, что ему отпущено не так уж много времени, Гийом сделал в тот день признание, которое перевернуло всю мою душу до основания. "Дорогой брат мой, - сказал мне Гийом, - я знаю, что должен умереть". Я пытался, как мог, его разуверить в этом и говорил, что очень скоро он вновь сможет сесть в седло. "Нет, нет, отвечал на все это Гийом. - Я прекрасно знаю, что час мой близок". Несчастный попытался улыбнуться, но улыбка тут же перешла в гримасу страдания и боли. "Кажется, Господь избрал тебя, чтобы сделать средством спасения моей души. Господь наш, который ведает обо всех движениях сердца нашего, знает прекрасно, что происходит у меня сейчас внутри. В своей бесконечной милости он не обойдет и меня. Уже не осталось времени для поисков капеллана, поэтому только ты сможешь выслушать мою исповедь. Я должен очиститься, чтобы предстать перед Его престолом как подобает доброму христианину. Так слушай. Мы, рыцари Храма, как никакой другой орден, должны хранить веру в сердцах своих. Но сколько лет приходилось нам странствовать по землям ислама? Подобные испытания не могли пройти бесследно. И наши Магистры пришли к идее создать некий План, в соответствии с которым, все земли христианского мира должны уподобиться Святой Земле. Они решили основать древнюю власть жрецов, которая была известна ещё в Египте. За спиной короля и его министров страной и миром станут управлять жрецы, посвященные, члены нашего ордена, которые и будут направлять общую жизнь людей в том направлении, в каком они сочтут нужным. Но для осуществления этой цели ордену следовало уничтожить власть королей и церкви.
На следующий день на допросе Эскен поведал инквизитору о своем ночном собеседнике и получил отпущение грехов. Гийом де Ногаре не преминул воспользоваться этими показаниями.
X
КОРОЛЕВСКИЙ СОВЕТ В МОБИССОНЕ
Итак, мессир де Мариньи, какие новости?
Ни одной плохой, Ваше Величество. Я только что из Парижа. Бунт усмирен. В Тампле после Вашего отъезда все по-прежнему. Рыцарям ещё раз был обещан протекторат папы.
Филипп сидел сейчас в своем любимом кресле, рассматривая на противоположной стене фламандский ковер, который украшал покои в Мобиссонском аббатстве. Король собрал своих верных слуг накануне государственного совета, чтобы обсудить с ними важные дела. При словах Мариньи Филипп резким движением вскочил из кресла и заходил широким решительным шагом из угла в угол. Затем он остановился перед своим камергером, которого с недавних пор начал называть суперинтендантом королевства, и пристально посмотрел на Мариньи.
Мы должны заставить Магистра подчиниться королевской власти! неожиданно громко произнес Филипп. Выдержав небольшую паузу, властитель Франции продолжил. - Глупый старик. Он все ещё хочет играть в эти игры и считает себя совершенно независимым. Что ж, придется показать ему, кто является истинным правителем в этой стране. Я слушал, будто Тамплиеры собирались мое королевство после падения Святой Земли сделать своей резиденцией. Тевтонские рыцари покинули Восток, чтобы основать свое государство среди язычников на северо-востоке Европы. Может быть, Тамплиеры хотят сделать нечто подобное по отношению к югу Франции, чтобы быть поближе к Риму? НЕ случайно их подозревали в сношениях с катарами?
Сир, я думаю, что это досужие домыслы, - неожиданно вмешался в разговор Гийом де Ногаре.
Почему Вы так уверены?
По Вашей милости, являясь Вашим представителем при папском престоле ещё в правление еретика Бонифация VIII, могу сказать, что подробнейшим образом изучил дела инквизиции относительно катаров. И мне не удалось обнаружить никакого намека, даже самого слабого, на то, что эти отношения могли иметь место.
Хорошо, хорошо! Я Вам верю, Ногаре. Но слухи то же не возникают без причины. Кому как не нам знать об этом.
И король вновь принялся выхаживать по комнате.
План, который я собираюсь обсудить сейчас с Вами, по моему разумению, должен быть осуществлен как можно скорее и любой ценой. Надо наказать, наказать этих возгордившихся предателей. Это по вине Тамплиеров было сорвано взятие крепости Аскалон. Тогдашний Магистр, желая разграбить город с помощью только своего ордена и тем самым получить наибольшую добычу, приказал завалить пролом в стене, и победа буквально уплыла из рук христиан. А вспомните Фридриха II? Император был настолько недоволен поведением Тамплиеров во время крестового похода, что решил изгнать их из Сицилии и конфисковать и конфисковать владения рыцарей. Я уж не говорю о Людовике Святом, моем славном деде. Тамплиеры и тогда решили устроить торг за его спиной.
Сир, - желая подлить масла в огонь, начал Ногаре. Известие о том, что король скрылся во время денежного бунта в замке Тампль, сильно его озадачило. Ногаре даже стал подумывать о побеге. Филипп вполне мог выследить своего легата и обнаружить приверженность последнего ереси катаров. Но, кажется, все опасения были напрасными. Во время бунта король был сам напуган, и его появление в Тампле объяснялось лишь игрой слепого случая. А сейчас повелитель хочет просто выместить свое унижение на тех, кто стал невольным свидетелем королевского позора. - Сир, позвольте напомнить Вам о возмущениях самой церкви относительно непристойного поведения некоторых служителей ордена Храма. В качестве собирателей податей рыцари принимают в свои ряды всех, кому не лень, лишь бы платили соответствующий вступительный взнос. Так вот, один из таких служителей, будучи неграмотным мирянином и ведущим беспорядочный образ жизни, избил в кровь викария одной церкви.
Спаси и сохрани! - быстро перекрестился король, моментально впадая при подобных "страшных" рассказах в свою обычную набожность, которая не раз помешала ему вырвать у англичан даже самую верную победу. - И дальше, дальше что было? Ногаре, не тяните.
А дальше он совершил ещё более дерзкий проступок, - продолжил легат, радуясь, что нащупал нужную тему и сумел завладеть вниманием короля. Когда епископ запретил провинившемуся присутствовать при богослужении, пока он не очистится, собиратель податей, пользующийся как Храмовник привилегией неприкосновенности, силой заставил священника отслужить обедню. Говорят, что епископ совершенно случайно избежал позорного избиения. А вспомните Иннокентия III. Папа часто говорил, что его апостольский слух постоянно возмущается жалобами на поступки рыцарей.
Напомните, напомните мне об этом, Ногаре. Я вижу, что не зря сделал Вас послом в Риме. Вы сумели узнать там немало полезного.
