Николай Чернышевский - Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски)
Третьим результатом слов Марьи Алексеевны было, разумеется, то, что {что учитель} Верочка и Лопухов стали с ее разрешения и под ее покровительством и надзором проводить {Исправлено на: могли проводить} вместе довольно много времени. Лопухов, кончив урок часов в восемь, оставался в семействе {в доме} Марьи Алексеевны еще часа два-три, игрывал в карты с матерью семейства, отцом семейства и женихом; говорил с ними, играл на фортепьяно, а Верочка пела, или Верочка играла, а он слушал, или она и он разговаривали, и Марья Алексеевна не мешала, не косилась, хотя, конечно, не оставляла их без надзора.
Разумеется, не оставляла, потому что, хотя Дмитрий Сергеевич и очень хороший молодой человек, но все же недаром говорится пословица: "пальца в рот никому не клади". Она наблюдала, - но все наблюдения утверждали ее убеждение в благонамеренности Дмитрия Сергеевича. Например, Верочка играет, а он стоит и слушает, - а Марья Алексеевна и смотрит, не запускает ли он глаз сверху за корсет, - нет, не думает запускать, - глядит в лицо Верочке, да глядит так "бесчувственно", что сейчас видно: на нее смотрит только из учтивости, а сам думает о невестином приданом; {Текст: да глядит ~ приданом; - вписан вместо начатого: да с таким [холод] спокойным выражением} и глаза у него не разгораются, как у Михаила Ивановича. {Далее было: а. так и следует Михаилу б. глазам [тольк| куда разгораться, - он, когда смотрит на нее, [так] такой в. Делали г. А чтобы сказал этак что-нибудь люб} Или вот - приносил он книги Верочке; {Далее было: Марья Алексеевна, улучивши время, когда Верочка была [в Гостином дворе] у [какой-то] подруги, обшарила в комнате у Верочки все ящики и уголки, нет ли записочек, - нет, - взяла книги, которые принес Димитрий Сергеевич} раз Верочка собралась к подруге, и Михаил Иванович тут сидел, - вот, как Верочка ушла, Марья взяла книги, принесла Михаилу Ивановичу: "Посмотрите-ко, Михаил Иванович, это какая немецкая-то книга? - французскую-то я сама разобрала: написано "Гармония" - ну, как на фортопьянах играть, это хорошо; {нуж} а вот по-немецки-то я не мастерица".
Михаил Иванович посмотрел, посмотрел на заглавие и медленно произнес: "О религии, сочинение Люд-ви-га, Люд-ви-га, - Людовика Четырнадцатого". Это, Марья Алексеевна, был французский король - отец тому королю, на место которого нынешний Наполеон сел. {Вместо: отец тому ~ сел. - было: отец тому, который вот недавно-то бежал и на место которого нынешний император сел.}
- Значит, о божественном?
- О божественном, Марья Алексеевна.
- Это хорошо, Михаил Иванович. То-то, я и знаю, что Дмитрий Сергеевич солидный молодой человек, - а все-таки нужен глаз да глаз за всяким человеком.
- Это вы правду говорите, Марья Алексеевна.
- Только вот что я думаю, Михаил Иванович: король-то французский какой был веры?
- Католик, натурально.
- Так он там не в папскую ли веру обращает?
- Нет, это напрасно беспокоитесь, Марья Алексеевна. Если бы католический архиерей писал, он, точно, стал бы в папскую веру обращать, а король этим не станет заниматься, - он, как мудрый правитель и политик, просто благочестие будет внушать.
- Это ваша правда, Михаил Иванович.
Она сказала: "ваша правда" и сама видела, что Михаил Иванович основательно рассудил, при всем его недальнем уме; но все-таки вывела дело уж совершенно начистоту. Дня через два, через три она вдруг сказала Лопухову:
- А что, Дмитрий Сергеевич, я хочу у вас спросить: прошлого французского короля отец, - ну, вот того короля, на место которого нынешний Наполеон сел, - так его отец велел в папскую веру креститься?
- Нет, не велел, Марья Алексеевна.
- А папская вера хороша, Дмитрий Сергеевич?
- Нет, Марья Алексеевна, нехороша. {Вместо: Нет ~ нехороша - было: Что же в ней [особенного] хорошего}
- Это я так только по любопытству спросила, Дмитрий Сергеевич, - как я женщина неученая, а знать интересно.
Для Лопухова до сих пор {Вместо: Для Лопухова до сих пор - начато: Лопухов до} остается загадкою, зачем Марье Алексеевне понадобилось знать, {Далее начато: а. об отце б. об учи} обращал ли людей в папскую веру отец Филипп Эгалите. Ну, как после всего этого не было бы извинительно Марье Алексеевне перестать утомлять себя неослабным надзором? {Далее начато: Но она не} И глаз за корсет не запускает, и лицо бесчувственное, и дает божественные книги читать, - кажется, довольно. Но нет, Марья Алексеевна не удовлетворилась надзором, {Было начато: а. надзор б. наблюде} а устроила пробу, - будто знала {читала индуктивную} логику г. Рождественского, говорящую, что "наблюдение явлений, каковые происходят сами собою, {Вместо: каковые ~ собою, - было: происходящих в природе [без нашего у] [соде] [естественным пор] [без наш] без нашего желания} должно быть проверяемо опытами, производимыми по обдуманному плану, для глубочайшего {яснейшего} проникновения в тайны таковых отношений", - и устроила эту пробу так, будто читала Саксона Грамматика, рассказывающего, как испытывали Гамлета девицею в лесу.
Однажды она сказала за чаем, что у нее разболелась {сильно разболелась} голова; разлив чай, ушла и улеглась. Верочка и Лопухов остались сидеть в чайной комнате, которая была рядом с спальной, куда {Вместо: которая ее куда - было: по соседству спальной, куда} ушла Марья Алексеевна. Через несколько минут больная крикнула Федю. "Скажи сестре, что их разговор не дает мне уснуть, - пусть уйдут куда подальше, чтобы не мешали мне. {Вместо: чтобы не мешали мне. - было: а я сосну} Да скажи хорошенько, чтобы не обидеть Дмитрия Сергеевича, - видишь, какой он заботливый о тебе". Федя пошел и сказал, что вот {вот так} маменька о чем просят. "Ну, пойдемте в мою комнату, Дмитрий Сергеевич, - она далеко {всех дальше} от спальни, там не будем мешать". Этого и ждала, разумеется, Марья Алексеевна. Через четверть часа она прокралась {Далее было: в чайную или столовую} в одних чулках, без башмаков, к двери верочкиной комнаты, - дверь была полуотворена, - между дверью и косяком была такая славная щель, - Марья Алексеевна приложила к ней {Так в рукописи.} и навострила уши.
Увидела она следующее. В верочкиной комнате было два окна; в промежутке окон стоял письменный стол Верочки. У одного окна, с одного конца стола, сидела Верочка и вязала шерстяной нагрудник отцу; у другого окна и с другого конца стола сидел Лопухов, - локтем одной руки оперся на стол, и в этой руке была сигарка, а другая рука у него была засунута в карман; расстояние между ним и Верочкою было аршина два, коли не больше. Диспозиция успокоительная, - но разговор, подслушанный Марьею Алексеевною, был еще лучше диспозиции разговаривающих.
- .. .надобно так смотреть на жизнь? - с этих слов начала слышать Марья Алексеевна, - их говорила Верочка.
- Да, Вера Павловна, - так надобно.
- Так правду говорят {Вместо: правду говорят - начато: не обман} холодные практические люди, что человеком управляет только расчет выгоды? {Далее было: эгоизм.}
- Они говорят правду. То, что называют возвышенными {Было начато: благор} чувствами, идеальными стремлениями, - все это в общем ходе жизни совершенно ничтожно перед стремлением каждого к своей пользе. {Вместо: каждого к своей пользе. - было: а. к выгоде б. к польз в. к личной пользе каждого.}
- Да например вы, разве вы таков?
- А каков же, Вера Павловна? Вы послушайте, в чем существенная пружина всей моей жизни. {Далее было: а. Начато: "Учись, Митя, - говорил мне отец, с тех пор, как я помню, что б. Начато: "Митя, корми в. Бывало, отец и мать ласкают меня и приговаривают: "Расти, Митя, большой, кормилец нам будешь на старости лет" - да вот вам первая, коренная идея [высосанная мною с молоком матери, - идея], лежавшая в основании самых чистых, бескорыстных отношений моего детства, а ведь отец и мать у меня очень хорошие люди, бескорыстнейшие люди, они для меня последнюю серебряную [ложечку] ложку продали, когда отправляли меня в Петербург.} В чем состояла сущность моей жизни до сих пор? Я учился, я готовился быть медиком. Прекрасно. {Текст: В чем состояла ~ Прекрасно. - вписан.} Зачем отдал меня отец в гимназию? {Далее начато: С тех пор, как} Он твердил мне: "учись, Митя, учись: выучишься, чиновник будешь, нас с матерью кормить будешь, да и самому будет хорошо". Вот почему я мог учиться, - без этого у отца не достало бы силы делать для меня такое пожертвование - ведь семейству нужен был работник. Да я и сам, хоть полюбил ученье, не стал бы тратить на него время, если бы не думал, что трата {потеря} вознаградится с процентами мне и семейству. Я подрос, стал оканчивать курс, убедил {Начато: реш} отца отпустить меня в Медицинскую академию, вместо того чтобы определять в чиновники. Это как случилось? Опять точно так же. Мы с отцом видели, что медики живут гораздо лучше канцелярских чиновников и столоначальников, выше которых мне едва ли подняться, если б я поступил на службу из гимназии. Вот вам и причина, по которой очутился и оставался я в Академии. Дело шло о том, чтобы обеспечить хороший кусок хлеба себе и семейству. Без расчета пользы {выгоды} я не мог бы поступить в Академию и не захотел бы оставаться в ней.
