Антон Чехов - Том 27. Письма 1900-1901
В Ялте холодно и невесело. Шлю привет Софии Федоровне и Виктору Александровичу, если он в Москве. Итак, до свиданья!
Весь твой А. Чехов.
С удовольствием посидел бы теперь где-нибудь в московском трактирчике*.
Книппер О. Л., 23 августа 1900*
3126. О. Л. КНИППЕР
23 августа 1900 г. Ялта.
23 авг.
Милюся моя, здравствуй! В письме своем ты сердишься, что я пишу тебе помалу. Но зато ведь я пишу тебе часто!
Вчера был у меня Алексеев. Сидел до 9 час<ов> вечера, потом мы пошли (или, вернее — я повел его) в женскую гимназию, к начальнице*. В гимназии хорошенькая венгерка*, говорящая очень смешно по-русски, играла на арфе и смешила нас. Просидели до 12 часов.
Сегодня пошел в город по делу, встретил там Верочку и привел ее к нам обедать. Эта Верочка приехала из Харькова*. Богатая невеста. Видишь, какой я Дон-Жуан!
Пьесу пишу, но боюсь, что она выйдет скучная*. Я напишу и, если мне не пондравится, отложу ее, спрячу до будущего года или до того времени, когда захочется опять писать. Один сезон пройдет без моей пьесы — это не беда. Впрочем, поговорим об этом, когда буду в Москве*.
А дождя все нет и нет. У нас во дворе строят сарай. Журавль скучает*. Я тебя люблю.
Приедешь на вокзал встретить меня? А где мне остановиться? В какой гостинице* — удобной, близкой к тебе и не столь дорогой? Подумай о сем и напиши, миленькая моя.
У нас в доме тихо, мирно, с матерью пребываю в согласии, не ссорюсь.
Ты ходишь с Вишневским в оперетку?* Гм…
Пиши мне почаще, не скупись. За это я тебя награжу, я тебя буду любить свирепо, как араб. Прощай, Оля, будь здорова и весела. Не забывай, пиши и почаще вспоминай твоего
Antoine.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
Никитские ворота, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Комиссаржевской В. Ф., 25 августа 1900*
3127. В. Ф. КОМИССАРЖЕВСКОЙ
25 августа 1900 г. Ялта.
25 августа.
Вы сердитесь, Вера Федоровна? Но что делать!* Время наших неудач и недоразумений, очевидно, еще продолжается; по два раза в день я ходил в фотографию, и мне каждый раз говорили: не готово! Наконец сегодня, потеряв всякое терпение, я вырвал два снимка* — без наклейки, без ретуши — и посылаю. Эти снимки еще не готовы, имейте это в виду, т. е. не судите очень строго. Вам надлежит рассмотреть их и потом написать мне, сколько прислать Вам карточек и каких. Если оба сорта понравятся, то вышлю оба, пожелаете — по нескольку штук. На фотографии, кстати сказать, Вы вышли грустной, грустной!
Статья Боборыкина*, его беседа с папой напечатана в «Русской мысли» за июнь 1900 г.
С каким удовольствием я поехал бы теперь в цивилизованные страны, в Петербург, например, чтобы пожить там, потрепать свою особу. Я чувствую, как здесь я не живу, а засыпаю* или всё ухожу, ухожу куда-то без остановки, бесповоротно, как воздушный шар. А пьесу все-таки пишу* и кончу ее, вероятно, в сентябре и тогда пришлю Вам. В сентябре поеду в Москву*, потом за границу — надолго.
В Ялте холодно, море сердитое! Будьте здоровы и счастливы, да хранит Вас бог. Не сердитесь на меня!*
Ваш А. Чехов.
Чеховой М. П., 28 августа 1900*
3128. М. П. ЧЕХОВОЙ
28 августа 1900 г. Ялта.
28 авг.
Милая Маша, ты пишешь, чтобы я выслал денег*, а не пишешь, сколько. Посылаю двести рублей; если этого мало, то пришлю еще.
Всё благополучно. Мать здорова. У меня каждый день Ладыженский*, который приехал дней 10 назад. Пьесу писать, конечно, нельзя*.
Нового ничего. Будь здорова.
Твой А. Чехов.
Книппер О. Л., 30 августа 1900*
3129. О. Л. КНИППЕР
30 августа 1900 г. Ялта.
30 авг.
Милая моя Оля, я жив и здоров, чего и тебе, актрисе, желаю. Не пишу тебе, потому что погоди, пишу пьесу*. Хотя и скучновато выходит, но, кажется, ничего себе, умственно. Пишу медленно — это сверх ожидания. Если пьеса не вытанцуется как следует, то отложу ее до будущего года. Но все-таки, так или иначе, кончу ее теперь.
Ах, как мне мешают, если бы ты только знала!!* Не принимать людей я не могу, это не в моих силах.
В Москве холодно? Ой, ой, нехорошо это.
Ну, будь здорова. Ты обижаешься, что в некоторых письмах я не называю тебя по имени. Честное слово, это неумышленно.
Твой Antoine.
Целую тебя двадцать раз.
Был немножко нездоров, ворчал, а теперь ничего, опять повеселел.
На конверте:
Москва. Ее Высокоблагородию Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских ворот, Мерзляковский пер., д. Мещериновой.
Меньшикову М. О., 2 сентября 1900*
3130. М. О. МЕНЬШИКОВУ
2 сентября 1900 г. Ялта.
Повремените немножко* кланяюсь желаю здравия. Чехов.
На бланке:
Петербург Редакцию «Недели» Меньшикову
Чеховой М. П., 2 сентября 1900*
3131. М. П. ЧЕХОВОЙ
2 сентября 1900 г. Ялта.
2 сент.
Милая Маша, приеду в Москву, когда кончу пьесу*. Переписывать ее начисто буду в Москве.
Теперь вот какое дело. Мать почему-то боялась сказать тебе, мне же постоянно говорит, что ей очень хочется в Москву. И сегодня она решительно заявила мне, что оставаться в Ялте ей одной или с чужими — никак нельзя, и просила написать тебе об этом. И я согласен с ней, оставаться ей в Ялте одной, среди чужих, никак нельзя, и надо дать ей пожить в Москве*, если не всю зиму, то хоть 2–3 месяца. Подумай, пожалуйста, и напиши. Я буду ждать твоего ответа. Только, пожалуйста, не подумай, что я это капризничаю или что-нибудь вроде. С матерью мы живем мирно, и о том, что ей нужно жить зиму в Москве, она сегодня заговорила первая.
Нового ничего нет. В Ялте холодно, сегодня пасмурно. Хочу надеть осеннее пальто. Будь здорова и весела.
Ладыженский еще здесь*.
Твой Antoine.
Вишневский на меня сердится?*
Вишневскому А. Л., 5 сентября 1900*
3132. А. Л. ВИШНЕВСКОМУ
5 сентября 1900 г. Ялта.
5 авг. 1900.
Дорогой мой земляк Александр Леонидович, большущее Вам спасибо за Ваше письмо и вообще за Вашу доброту. Скоро, должно быть, увидимся, ибо я всё хожу и всё думаю про Москву, как бы мне уехать. Соскучился страшно, отчаянно. Пьесу я пишу*, уже написал много, но пока я не в Москве, судить о ней не могу*. Быть может, выходит у меня не пьеса, а скучная, крымская чепуха. Называется она «Три сестры» (как Вам уже известно)*, для Вас приготовляю роль инспектора гимназии*, мужа одной из сестер. Вы будете в форменном сюртуке и с орденом на шее.
Если пьеса не сгодится* в этом сезоне, то в будущем сезоне переделаю.
Завидую Вам, что Вы часто бываете* там, где я уже лет шесть не был, т. е. в бане. Я весь теперь покрыт рыбьей чешуей*, оброс, хожу без одежи и кричу диким голосом; барышни меня боятся.
Говорят, что Вы женитесь на Р.* Правда ли это? Если правда, то от души Вас поздравляю. Она артистка хорошая.
Когда буду в Москве, то позовите меня к себе в гости. Сестра пишет, что у Вас очень хорошая квартира*, и если Вы в самом деле довольны и чувствуете себя хорошо, то я очень рад и завидую Вам. Будьте, земляк, здоровы, веселы, бодры, работайте хорошо, с удовольствием и не забывайте Вашего
А. Чехова.
Книппер О. Л., 5 сентября 1900*
3133. О. Л. КНИППЕР
5 сентября 1900 г. Ялта.
5 сент. 1900.
Милюся моя, ангел мой, я не пишу тебе, но ты не сердись, снисходи к слабостям человеческим. Всё время я сидел над пьесой, больше думал, чем писал, но всё же мне казалось, что я занят делом и что мне теперь не до писем. Пьесу пишу, но не спешу, и очень возможно, что так и в Москву поеду не кончив; очень много действующих лиц, тесно, боюсь, что выйдет неясно или бледно, и потому, по-моему, лучше бы отложить ее до будущего сезона. Кстати сказать, я только «Иванова» ставил у Корша тотчас же по написании*, остальные же пьесы долго еще лежали у меня, дожидаясь Влад<имира> Ивановича, и, таким образом, у меня было время вносить поправки всякие.
