Юрий Тынянов - Восковая персона
Он все бросал музыкантам свои перстни, и ему не было жалко.
А потом сел играть в короли с Левенвольдом, с Сапегою и с Остерманом, взял сразу все семь взятков и стал королем.
Остерман сказал ему вежливо - снять, а он посмотрел на него с надменней и усмехнулся, ему стало смешно. Он знал, что не нужно снимать, а нужно сказать: "Хлопцы есть". Но на него нашла гордость, смех, ему ничего не было жалко, и он снял.
Тут все засмеялись, и он все, что взял, - отдал другим. И Остерман смеялся так, что смеха не слышно было: замер. А ему было смешно и все равно, и он сделал это от гордости.
А Ягужинский, Пашка, тоже был весел. За него запросили, его отмолили, он знал это дело, мог рассказывать веселые штуки. Рассказывал Елизавете про Англию, что она остров, а госпожа Елизавет не верила и думала, что он над ней смеется. Потом стал рассказывать про папежских монахов, какие они смешные грехи между собою имеют, и все со смеху мерли. Он пошел плясать. И тоже бросил музыкантам кошель.
Он плясал.
А победы не было, он плясал и это понял.
Придет он домой и ляжет спать. Жена его умная, она его помирила. Она щербатая.
А поедет он, Пашка, в город Вену, и там метресса, та, гладкая.
Ну и приедет к нему и ляжет с ним, и все не то.
Он понимал, что выиграл, все выиграл, и вот нет победы. А отчего так не понимал.
Он плясал кеттентанц. Пистолет-миновет, что сам хозяин любил, больше не плясали. А плясали с поцелуями, связавшись носовыми платками, по парам, и дамы до того впивались, что рушили все танцевальные фигуры и их с великим смехом отдирали. А многие так, с платком вместе - и валились в соседнюю камору; там было темно и тепло.
И плясал Ягужинский.
Делал каприоли.
Он свою даму давно бросил, и глаза у него были в пленке, и он ими не глядел, а все плясал.
Он плясал, потому что не понимал, почему это нет победы? Отчего это так, что он выиграл и опять, может, войдет в силу, а нет победы?
И увидит опять шляхтянку из Вены, глаза неверные, губы надутые, и ляжет с нею - и все не то?
И это совсем другое дело.
Это морготь, олово, ветки - и старая жена убежала опять из монастыря, дура, и, задравши подол, пляшет там вокруг дома.
Эй, сват-люли!
И гости надселися от смеха и все казали пальцами, как пляшет Ягужинский. Кружится, вертится, сбил мундкоха с ног, всем женщинам на шлепы наступает, выпятил губы - так вдался Ягужинский в пляс.
А он вдался в пляс и плясал, и потом кончился этот вечер, апреля 2-го числа 1725 года.
4
В куншткаморе выбыли две натуралии: капут пуери № 70, в склянке, ее двупалый выбросил в окошко, и с пуером, в день обмана первого апреля, так, с дурацких глаз, взял да и выбросил. Он видел, что другие тащат оленя и сибирских болванов, вот он и пустил младенца в окно.
Выбыл монстр шестипалый, курьозите, живой.
Две большие скляницы со спиртами, что привезли к вечеру 2-го дня в куншткамору из Выборгских стекольных, по светлейшему повелению, стояли праздны.
А двупалые выпили из одной склянки спиритус - размешали его пополам с водою, на это ума у них хватило. Они были в великом веселье, и ходили, толклись, смеялись, хмыкали, а потом стали плясать перед восковым подобием, и так неловко, что оно встало и указало им: вон.
И неумы ушли к себе, гуськом, смирно. Им было весело и все равно.
А воск стоял, откинув голову, и указывал на дверь.
Кругом было его хозяйство, Петрово, - собака Тиран, и собака Лизета, и щенок Эоис. Эоиса шерстка стояла.
Лошадка Лизета, что носила героя в Полтавском сражении, с попоною.
Стояли в подвале две головы, знакомые, домашние: Марья Даниловна и Вилим Иванович. А у Марьи Даниловны была вздернута правая бровь.
Висел попугай гвинейский, набитый, вместо глаз два темных стеклышка.
Только не было внучка, его выбросил в банке неум, в окно, того важного, золотистого.
Лежало на столах великое хозяйство минеральное.
И все было спокойно, потому что это была великая наука.
А у Марьи Даниловны все еще была вздернута бровь.
Стоял в Кикиных палатах, в казенном доме воск работы знаменитого, всем известного мастера, господина графа Растреллия, который теперь невдалеке, тоже по Литейной части, спал.
А важная натуралия, монструм рарум, шестипалый - выбыл; это был убыток, и его велено ловить.
Шестипалый стоял теперь в одном доме, у полицейской жены Агафьи, где был тайный шинок, возле тайных торговых бань; и бани и шинок были для одних закрыты, а для других открыты.
И в это время шестипалый сидел и рассказывал, а напротив него сидел Иванко Жузла, или Иванко Труба, или Иван Жмакин, и оба были трезвые.
- Наука там большая, - говорил шестипалый,- большая наука. И конь там крылат, и змей рогат. И наука вся как есть уставлена по шафам; те шафы немецкого дела и деланы в самом Стекольном городе. Камни честные - те в шафах замкнуты, чтобы не покрали, их не видать. А другая наука - та вся в скляницах, винных. И вино там всякое: есть простое вино, есть двойное вострое.
И Иван ему завидовал.
- Привозили из немцев, - говорил он, - корабль голландский - я помню.
- А главная наука - в погребе, в склянице, двойное вино, и это девка, и у ней правая бровь дернута. И никто в анатомиях не знает, для чего та бровь дернута. И Иван сомневался:
- Для чего правая?
А потом собрались, и шестипалый расплатился с хозяйкой. А когда они уходили, к ним пристал один кутилка кабацкий и сказал, чтоб стереглись рогаточных и трещотцых людей, потому что они близко, и чтоб лучше домой шли.
Тут Иванко сощурил глаз, схватил кабацкого человека за шивороток и усмехнулся.
- А была бы, - сказал Иванко, сощурившись, - по кабакам зернь, да была бы по городам чернь, а теперь мы пойдем подаваться на Низ, к башкирам, на ничьи земли.
И ушли.
Комментарии
Впервые - "Звезда", 1931, №№ 1, 2.
В числе документальных источников, которыми пользовался Ю. Тынянов, работая над этой повестью, следует назвать книги: Осип Беляев, Кабинет Петра Великого, СПб. 1793 (2-е изд. - СПб. 1800); "Опись предметам, сохраняющимся при Императорской Академии наук (в здании Кунсткамеры), в отделении, называемом: Кабинет Петра Великого, приведенном в новое устройство в 1837 году", СПб. 1837 (2-е изд. - СПб. 1844); П. Пекарский, Наука и литература при Петре Великом, СПб. 1862; В. Андреев, Представители власти в России после Петра I, СПб., 1871; Д. Ровинский, Русские народные картинки, СПб. 1881; М. И. Семевский, Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Вилим Монс, СПб. 1884.
Стр. 360. Акт о Калеандре. - В начале XVIII в. словом "акт" обозначалась не часть драмы или спектакля, а все драматическое действие в целом. "Акт о Калеандре и Неонильде" - инсценировка переводного романа (итальянского происхождения). Главная тема этой огромной пьесы (она занимает четыреста страниц печатного текста большого формата) - библейская тема "Песни песней": любовь сильнее смерти.
Блументрост Иван Лаврентьевич (1676-1756) - полковой врач, а с 1722 г. архиятр (то есть главный придворный медик), начальник медицинской канцелярии и придворной аптеки.
Яков Тургенев - один из шутов Петра I.
Бечевник (бичевник) - береговая полоса вдоль судоходных рек, дорога для бурлаков и лошадей, тянущих суда бечевой; место для причала судов, где их конопатят и смолят, или для жилья работников.
От сестры был гоним... - Имеется в виду старшая сестра Петра I Софья (1657-1704), бывшая с 1682 до 1689 г. фактической правительницей России. Она боролась с Петром за власть и, потерпев неудачу, была заточена в монастырь.
Монахине несносен... - Первая жена Петра Евдокия Федоровна (1669-1731) была пострижена в монахини в 1698 г. Вместе со своим сыном царевичем Алексеем была центром партии, враждебной Петру и его преобразованиям.
Сын ненавидел... - Алексей Петрович (1690-1718) отрицательно относился к реформам Петра. Скончался под пытками.
Миньон (франц.) - милый.
...Данилович - вор. - Речь идет о Меншикове (Меньшикове) Александре Даниловиче (1673-1729), любимце Петра. Обычно он за свои весьма крупные злоупотребления отделывался денежными штрафами. Но ставшие в 1722-1723 гг. известными Петру преступления Меншикова - захват частной и казенной собственности, взяточничество, превышение власти - были столь велики, что он уже не мог надеяться вернуть себе доверие царя. Петр сместил Меншикова с поста президента военной коллегии, о его преступлениях велось следствие, прекращенное после смерти Петра.
...цедула от Вилима Ивановича... - Имеется в виду Вилим Монс (1688-1724), личный адъютант царя, а затем камер-юнкер, управляющий делами царицы. В 1724 г., вскоре после того, как Монс по случаю коронации императрицы был возведен в камергеры, он был схвачен и казнен за взяточничество. Но имеются данные, что это был лишь официальный предлог, а причиной казни явилась связь Монса с Екатериной, ставшая известной Петру. До Петра дошел и донос о том, что в одной из записок (цедулок) Екатерины к Монсу содержался рецепт отравленного питья, предназначавшегося для царя. Сохранилось свидетельство, что Петр из мести возил Екатерину смотреть на отрубленную голову Монса.
