Избранное. Том второй - Зот Корнилович Тоболкин
Димка отыскал в сенцах старое заржавленное ведёрко и нехотя зашагал к колодцу.
Откинув тяжёлую крышку, заглянул вниз. Оттуда затхло пахнуло. На полуистлевшем срубе росли коричневые склизкие грибы, ползали какие-то жуки и белые черви. Димка с отвращением захлопнул притвор, побежал к реке. Вода июньская была свежа. Непросохшая одежонка студила тело. Да ещё ветерок дунул, и кожа взялась пупырышками. Зато он комаров угнал, и Димка побегал на полянке, погрелся, прежде чем войти в дом. Нарвав охапку белых и жёлтых лилий, парнишка сунул их прямо в ведро, чтоб не завяли, а сам дал кружок, чтоб разогнать кровь. Вынырнув из-за куста, едва не сбил Ваню. Тот с выпученными белыми глазами ломился через болотину; где-то по дороге, в няше, что ли, потерял правый сапог. Увидев Димку, заверещал, замахал руками и кинулся прочь, опрокинув ведро.
- Сбесился, что ли?
Рулевой не отзывался, улепётывал, ломая кусты, разбрызгивая грязь.
- Там с Ваней что-то... – поставив на лавку воду, Димка отыскал в сенях лагушку и сунул в неё нарванные лилии. – По-моему, не в себе.
- Может, белены нанюхался, – равнодушно отозвалась Анфиса Ивановна, выметая из избы мусор.
Бег на длинную дистанцию
Ох и чесал Ваня по лесу! Словно пятки ему наскипидарили. Он никогда так не бегал. Даже в армии. Впрочем, в армии он вообще не бегал. Он возил генерала, и, стало быть, подошвы не протирал, как строевые солдаты. Обязанности его были просты: подать вовремя автомобиль. Однажды он этого не сделал, потому что катался по городу со знакомой связисткой...
Утром следующего дня за рулём сидел другой солдат, а Ваня сидел на гауптвахте. После отсидки его назначили каптенармусом. Тоже служба непыльная, пожалуй, даже более приятная. Правда, шику поменьше, зато сам себе хозяин. Кто-то занимается шагистикой, зубрит уставы, а Ваня выдаёт сапоги да портянки. И служба идёт. На фото, посланном матери, Ваня вышел бравым солдатом. Только одно снимок портило: на воротник свисали толстые щёки... от недоедания, возможно, от недосыпания.
Есть ему хотелось всегда. Спать тоже. Спать мог сколько угодно, днём и ночью, – такая должность. А вот с едой поначалу было сложней. Но Ваня оказался солдатом находчивым: подарил повару кожаный ремень, хромачи и перчатки. Жизнь потекла медовая! Ни хлопот, ни забот вплоть до самого увольнения. Сумел даже в отпуске побывать. Та самая связистка организовала телеграмму, извещавшую о смерти отца. Отец действительно умер года за три до этого. Тем не менее Ваня выехал «на похороны». Ротный писарь дал отпускные. Друг-повар нажарил на дорогу котлет, а парни из первого взвода, отличившегося на стрельбах, одолжили значки «Мастер спорта» и «Отличный артиллерист». Ваня на всякий случай снялся ещё и у пушки, хотя стрелять ему не приходилось. Да и штангу ни разу не поднимал.
Приехав домой, рассказал матери и собравшимся гостям о службе, показал фотографии, дал ребятишкам пощупать значки и дряблые бицепсы. Скромно, как бы между прочим, присовокупил, что за одну операцию во время учений был представлен к медали. Медаль вручат ближе к дембелю.
Деревня принимала Ваню сердечно. Перегулял у всех родственников. Но пора была страдная. Особенно долго ублажать его не могли. Вечером, после очередной попойки, Ваня явился в клуб. Тут было несколько приехавших на уборку студентов, местный молодняк, старики. Какой-то очкарик читал лекцию о театре абсурда.
- Скоро? – зевнув с вывертом, с хрустом в скулах, громко поинтересовался Ваня.
- Что скоро? – оторопел очкарик, который, как выяснилось, был новым заведующим клубом.
- Трепаться, говорю, скоро кончишь? – победно оглядываясь на зрителей, довольно заржал Ваня. Шутка не первой свежести нравилась ему очень.
- Если вам не интересно... – замямлил обиженно очкарик. – Могу прекратить.
- Продолжайте, пожалуйста, – попросил его сухощавый, коротко остриженный студент.
Оглядев студента с головы до ног, Ваня глумливо ухмыльнулся и снисходительно щёлкнул по носу, но почему-то не дотянулся. Рука повисла в воздухе, и Ваня без памяти шлёпнулся на пол.
Очнулся от того, что студент хлопал его по щекам.
- Ай-ай-ай! – сочувствовал с издёвочкой. – Что ж ты, артиллерист, так неаккуратно падаешь? А ещё мастер спорта.
Бесцеремонно подняв «отличного артиллериста» за уши, вывел на крыльцо и поддал легонько коленом. Оставшиеся двое суток до конца отпуска Ваня пил в одиночку и твёрдо решил, что после армии в родное село не вернётся.
Уволился он в числе первых, записавшись в отряд, уезжавший на ударную стройку. В Тюмени познакомился с Пригожим, и тот взял его к себе мотористом. Потом Ваня переметнулся к командорше, польстившись на большие деньги. Лафа, кажется кончилась. Старуха другой полуглиссер вряд ли купит. А если и купит, то Ване рулевым на нём не бывать.
Так вот уныло размышляя, Ваня медленно брёл по лесу. Наткнувшись на малинник, решил попастись. Малина была жестковата, но ароматна и вкусна. Ваня уминал хрупкие пупырчатые ягоды, сглатывая кисловатую слюну. А слюна стекала на круглый полудетский подбородок, пенилась
