Главная последовательность - Павел Шушканов
Позади раздался стук. Лера барабанила пальцами по стеклу. Келер вопросительно кивнул. Она что-то долго показывала на себе, а потом приоткрыла дверь.
– Рубашка. Торговые центры еще открыты, и мы едем за новой рубашкой.
***
К стыду своему Келер признался, что никогда не был в торговых центрах. В свое время посещение одного из первых в стране фастфудов для него было историческим событием, а позже он неоднократно видел ГУМ и Детский мир в многочисленных сериалах. В своем маленьком городе он не ходил дальше булочной, представления о крупных магазинах заканчивались у него городским домом быта, где кроме ювелирных и часовых мастерских была еще парикмахерская, книжный магазин и кафе с очень дорогим кофе.
Здание, перед которым они стояли, внушало уважение, немного страха и абсолютную неуверенность за возможности полупустого кошелька. Оно сияло беззвучными экранами, почти десятком этажей. В нем скользили эскалаторы и лифты, играла музыка и вкрадчиво шептала реклама. Люди были снаружи, курили, толпились у входов, смотрели в экраны своих мобильных, обнимались и разговаривали о своем. Люди были внутри, сидели в дорогих кафе и пили крепкий кофе, ожидали своего сеанса у входов в кинозалы, делали ненужные покупки в крупных и мелких магазинах, покупали десерты и сувениры в лавках и сидели на скамейках у фонтана, погруженные в телефоны и разговоры.
Молодые охранники на входе в форме, словно из старых советских фильмов про войну, причем про бойцов совсем не Красной армии, поводили возле них металлоискателями и отошли в сторону. Келер опасливо покосился на них, а Лера уже вела его под локоть вглубь мира развлечений, покупок и безделья.
Они торопливо шли мимо многочисленных столиков, заполненных подносами и едой. Дети бегали кругами с воздушными шариками и бумажными коронами на головах, а их родители, перекрикивая музыку, оживленно общались. Хмурая уборщица с вполне новой европейской шваброй смотрела на маленькие следы на чисто вымытом полу.
Лера жадно втянула носом воздух.
– Полжизни за бургер и картошку фри!
Келер задумчиво посмотрел на кассу.
– Пойдем-пойдем, мы не за этим.
Эскалатор потащил их наверх, навстречу к спускающимся с высоченного потолка цветным шарикам. Пахло корицей и дорогими духами. Девушки в ювелирных магазинах скучали и поглядывали на часы, а в обувных отделах был ажиотаж. Между скучающими на лавках мужьями дефилировали женщины в зимних сапожках и ботильонах, периодически задавая дежурное «ну как?». Лера посмотрела на туфли Келера и вздохнула.
– Как много тут всего, – тихо сказал Келер, словно секрет раскрыл.
– Не рекорд. Однажды я была в Дубай—молле с папой, лет пять назад. Вот там действительно много всего.
– Это где высокая башня? – уточнил Келер.
– Точно. Смотришь на нее, и голова кружится. Кажется, что она качается, заваливается прямо на тебя. А рядом озеро с огромным фонтаном, а вокруг, кажется, весь мир собрался.
– Красиво.
Лера пожала плечами.
– Да, мило. Пойдем сюда.
Она затащила его в отдел с бардовой вывеской, где две улыбчивые девушки заинтересованно взглянули на них и ненавязчиво подкрались ближе.
– Нравится?
Отдел рубашек был большим, словно каждый поселок каждой страны мира срочно выслал по рубашке именно в этот магазин. Келер пытался найти ценник, но Лера вырывала рубашки из его рук и прикладывала, то к его груди, то к спине.
– Ты какой цвет любишь?
– Эм… в клетку.
Она поморщилась.
– Моветон. Как видишь, я понемногу учу французский. А как ты относишься к розовому.
– Девчачий, – смущенно ответил Келер.
– Ага. Скажи это миллионам директоров, которые покупают такие за дикие деньги. Как вот эта?
Келер повернулся к зеркалу. Нет, это уже слишком. Он чувствовал, что никогда не заставит себя даже примерить ее. Нет, рубашка была хороша и как раз в этом было дело. Это будет не он, не Келер. Кто—то другой с более счастливой жизнью, моложе и лучше, чем он. Келер неуверенно замотал головой.
– Нет, нет, нет.
– Отлично! Значит берем.
Келер попытался выудить из-под рукава ценник, но Лера скомкала рубашку и вручила ее девушке у кассы.
– Где у вас примерочная?
Келер возился долго с непривычными квадратными пуговицами. Ткань шелком струилась по рукам, хотя шелком, скорее всего не была. Келер, помолодевший и расправивший вечно сутулую спину, смотрел на него из зеркала.
Келер улыбнулся ему. Оказывается, он еще может приятно улыбаться. Келер пригладил рукой изрядно поседевшие волосы. Подровнять бы их. А может даже подкрасить. Почему бы и нет? Красят же мужчины волосы – сам видел в сериале. Вспомнить бы какой цвет был изначально. И подровнять растущие в разные стороны брови. Он поворачивался то одной скулой к зеркалу, то другой.
– Ты там помер?
Келер торопливо застегнул оставшиеся пуговицы и вышел.
– Отец, ты красавчик! – Лера повертела его в разные стороны и тихонько подтолкнула к кассе.
– Заверните.
– И сколько эта прелесть стоит? – поинтересовался Келер.
– Я уже заплатила, – она тихонько чмокнула его в щеку. – Носи на здоровье. И спасибо тебе.
– За что?
– За все. Кстати, тут напротив кое-что есть. И мы немедленно идем туда, пока не закрыли.
Келер забеспокоился. Но отдел напротив не был очередным магазином. На покрашенной в желтый цвет стене красовалась карта мира, под которой замерла перед экраном ноутбука девушка в жакете и белой блузке. По ее очкам скользили блики от экрана. В углу медленно вращался большой стилизованный под старину глобус.
– Нам следовало зайти сюда уже давно.
– А что это? – спросил Келер. Обстановка его смущала.
– Туристическое агентство.
Карта на стене была из тех, на которой мелкой монеткой нужно стирать посещенные страны. У Леры таких накопилось бы три: Турция, по пляжам которой она бегала еще совсем девочкой и еще с мамой, Арабские Эмираты, где большую часть времени она просидела в номере, пока ее папа решал неизвестные дела неизвестно с кем за пределами отеля и Финляндия, границу с которой они однажды пересекли, отправляясь по приглашению друзей отца в охотничий домик в лесу. Ее пребывание там мало отличалось от пяти дней в Дубае, только комнатка была поменьше. У Келера же заштрихованными оказались бы Казахстан и Украина. Россию, недолго думая, он тоже выделил бы монеткой.
Здесь же были обозначены, видимо, страны в которые агентство отравляло туристов и успешно возвращало обратно. Франция была пурпурной и выделялась
