Месяц на море - Наталия Миронина
– Знаешь, в чем беда людей нашего возраста? – вдруг спросила она Колесникова.
– В чем? – он даже остановился.
– Мы никому не нужны. То есть как тела, как объекты жизни нужны. Но что внутри нас – никому не интересно.
– Я давно это понял. Еще когда Вера болела.
Архипова внимательно на него посмотрела.
– Это другое. Это горе. Горем поделиться нельзя. Что бы ни говорили. А я о прошлом. Оно нужно только нам. Да и настоящее – тоже. Как ты объяснишь, что для тебя весна?
Архипова вдруг хотела рассказать, как уходила ее мама. Тогда тоже была весна. Она уже было открыла рот, как вдруг опомнилась. «Я только-только сказала, что наши воспоминания никому не нужны, и тут же… – подумала она. И в это время раздался голос Сергея Мефодьевича:
– Так, надо точно прикинуть, сколько времени займет наш маршрут…
– Какой маршрут? – не поняла Архипова.
– Нашей прогулки. В Питер нужно выехать не позднее четырех часов.
– Да брось ты! Давай просто бродить. Здесь так хорошо!
– Что хорошего?
– Ты же морской человек, – рассмеялась Александра. – Разве здесь не твое место силы?
– Ах, оставь эти глупости! Место силы? Придумают же такое.
– Согласна. Я тоже слабо верю в подобные клише. И все же…
– Послушай, какая разница? Море, пустыня, небо… Человек не должен зацикливаться на одной точке. Он должен быть готов в любое время сняться и уехать.
– Куда?
– Да хоть куда. Если там ему будет лучше? Или обещают, что будет лучше.
– Но так же нельзя… А как же привязанности, привычка. Тоска…
– О, это для бездельников. Для тех, у кого нет ответственности. Я всегда рассуждал иначе. Мне было там хорошо, где я находил пользу для моей семьи. Например, деньги. Или условия, или возможный рост, который даст и первое, и второе.
– С одной стороны правильно, с другой стороны…
– А другой стороны нет, – заметил Колесников, – другой стороны нет. Если у тебя голова на плечах и ты ответственный человек – другой стороны нет.
Архипова задумалась. Она примерила услышанное на себя. Как она поступала всю жизнь? Так уж точно следовала интересам семьи? И не было ли отступлений от этого правила? Да и вообще, было ли такое правило?
– Ты о чем задумалась? – спросил Колесников.
– О твоих словах.
– Это правильно, – назидательно произнес он, – учиться никогда не поздно.
– Верно. А еще полезно вдруг понять, что, к счастью, жила не по бухгалтерским законам, а по человеческим.
– Это мои законы бухгалтерские?
– Да, – улыбнулась Александра. – Ты же никогда не интересовался, нужна ли твоим домочадцам та самая выгода, которую ты преследовал? Может, они были бы счастливы и без изменений.
– Сомневаюсь. Вот ты, например, работаешь. А моя дочь вообще могла не работать. Сдает свою квартиру и живет на эти деньги. Молодая, свободная, в достатке.
– Сойти с ума от безделья не побоялась бы? Или крестиком будет вышивать на скамеечке?
– Ну отчего же… Что-нибудь нашла бы себе…
Архипова рассмеялась:
– Судя по твоему тону, ты сам в это не веришь.
Сергей Мефодьевич оттопырил губу – верный признак, что не согласен и раздражен. Архипова вздохнула и предложила:
– Пошли куда глаза глядят. Просто погуляем по этому замечательному городу.
Она поняла, что посетить с этим человеком дорогие ей места не получится. Либо придется что-то долго объяснять, либо он одним словом уничтожит то важное настроение, которое сопутствует воспоминаниям. «Ладно, хорошо, что вообще выбрались сюда», – подумала она и с этой минуты не спорила, не ввязывалась в обсуждения, не восторгалась. Она просто шла рядом. Где-то через двадцать минут на перекрестке Колесников вдруг остановился:
– Ну и что? Что это за прогулка? И что здесь интересного? Чего мы сюда приехали, столько времени потеряв на дорогу?!
Архипова растерялась.
– Ну хочешь, поехали обратно.
Она хотела добавить, что его дурное настроение буквально уничтожает все живое вокруг, но не стала. К любопытству прибавилась жалость. «Интересно, что сделало его таким? Таким… таким…» – Александра пыталась подобрать определение, но не могла.
Обратная дорога была копией их предыдущих поездок: машина тащилась со скоростью телеги, Колесников ворчал. К причинам недовольства мужчины добавилась и сама Архипова.
– Вот зря я тебя послушался. Знал, что в этот Кронштадт ехать не надо. Ничего там нет хорошего.
– Сережа, там мои воспоминания, – мягко улыбнулась Архипова, – история моей семьи. Поездки с дочерью, дорогими людьми. И несмотря на скомканность прогулки, мне было хорошо.
Сергей Мефодьевич ничего не ответил.
Питер встретил их пробками. Но, к удивлению Архиповой, Колесников больше не ворчал и не злился. И даже не отпускал злых реплик в адрес водителей.
– Ты устала? Ты хочешь переодеться? Или, может, отдохнуть? – вдруг спросил он. В голосе звучала забота.
– Я? – растерялась Архипова. – Да нет, я не устала. В Питере готова носиться без отдыха, без сна.
– Серьезно? – Колесников повернулся к ней. – Понимаешь, я тут билеты в одно место купил. Хотел сюрприз тебе сделать. Но ты так загорелась Кронштадтом…
– Сюрприз!
– Да, поэтому я тебя оттуда и увез так быстро. Думал, опоздаем.
– А что это за место?
– В Русском музее иногда устраивают концерты. Сегодня там играют «Виртуозы Москвы». Спиваков. Билетов мало. Зал камерный. Представляешь? Среди картин, за окном Михайловский сад, узорная решетка, освещенная фонарями. Думаю, это тебе понравится!
– Ох, Сергей. – Архиповой стало стыдно за то, что она так плохо думала о своем спутнике.
– Что «ох»? Ты не любишь Спивакова?
– Господи, я люблю Спивакова. И сюрпризы люблю. И когда обо мне заботятся, тоже люблю.
Колесникову было приятно это все слышать, но виду он не подал, нахмурился, глядя, как поворачивает впередиидущая машина.
– Так ты переодеваться будешь? Отдыхать будешь?
– А время еще есть?
– Конечно. Эти концерты начинаются в девять часов. Они недолгие.
– Конечно, мне бы хотелось переодеться. В такое место идти надо нарядной.
– Ну, ты во всем выглядишь отлично, – великодушно произнес Сергей Мефодьевич.
Архипова погладила его по руке – она бы поцеловала Сергея в щеку, но уже знала, что он не любит нежностей и терпеть не может, когда его отвлекают во время вождения.
Дома Александра быстро приняла душ, волосы уложила как можно приличней – без вихров и хохолков. Надела удлиненную черную юбку, тонкий джемпер и повесила на шею много цепочек. Пока она переодевалась, Колесников возился на кухне.
– Ужинать пойдем после концерта! – прокричал он сквозь закрытую дверь. – Это тоже маленький
