Записки врача скорой помощи - Елена Шагиахметова
В один день на смене я выписала 3 справки о смерти — до обеда. Все трое — люди, оставленные дома без присмотра на сутки и более, совсем еще не старые люди.
Жена, пожилая уже дама, уходит на работу на сутки. Возвращается на следующее утро — муж умер, хотя мог и лет 20 еще прожить при адекватной медицинской помощи. Его «хроническая» болезнь была не смертельная.
У второй умершей дети звонили по телефону вчера, разговаривали с матерью, на что-то она, как обычно, жаловалась, утром приехали — труп на диване. Давление, диабет — ничего смертельного. Возраст — лет 70, жила отдельно от детей, болела, как все, в поликлинике иногда бывала.
Третий — мужчина 75 лет 2 месяца назад поссорился с детьми, не отвечал на телефон, умер дней 10 назад в полном одиночестве на диване. Страшный черный раздутый труп. Сын довел меня до квартиры, открыл дверь, а сам зайти не смог. Не знаю, о чем думал этот сын, когда не пошел за мной в комнату. Мучался от угрызений совести или радовался, что избавился от проблемы? Не знаю. Но совесть, старая карга, загрызет. А радость всегда коротка. «Меняю совесть на радость», — вот девиз человечества. И никто больше не зашел в эту комнату, где на диване лежал огромный черный труп, я одна стояла и смотрела на это тело. Видимых повреждений не обнаружено.
Глава 45. Ностальгия и снегокат
В 1991 году я, естественно, в новогоднюю ночь работала на линейной бригаде скорой помощи. Время было доброе, мне было всего лишь 35 лет, у меня была дочь трех лет — мой источник позитива, но 31 декабря и 1 января работать сутки был святой долг непьющих и не гуляющих мамаш.
Дочь моя Новый год справляла с бабушкой вдвоем, маленькая еще. Однако у меня был подарок от Деда Мороза, который необходимо было к утру поставить под елку. Типа ночью Дед Мороз принес. В этот раз подарок был громоздкий — детский снегокат на трех лыжах с рулем.
Снегокаты «выбросили» в «Буревестнике», по тем деньгам рублей за восемнадцать перед Новым годом, если кто понимает, о чем это. Это означало, что я не пришла в магазин игрушек перед Новым годом, чтобы выбрать то, что мне понравится, а отстояла длинную очередь за единственной игрушкой, которую магазин продавал. Купить такую вещь в магазине в Кемерове зимой 1991 года было чудо и подвиг в квадрате. Довезти его до дома на троллейбусе на проспект Химиков — подвиг в кубе. Ожидание троллейбуса в те годы зимой грозило потерей обеих почек.
Мы стояли вдвоем с такой же чокнутой мамашей и с двумя огромными коробками на остановке. Мы были студентки последнего курса, мединститут, красавицы, и не ведали, что через 27 лет снова будем встречаться каждый день, но в интернете. Между нами сегодня 4944 км по прямой.
Однако зимой 1991 года моей подруге добраться от Искитимки на Южный с гигантской коробкой был один вариант — такси, что она и сделала. И то сколько ждали.
А мне даже в голову про такси не пришло, я — на троллейбусе. Декабрь, Сибирь, мороз, коробка, железный троллейбус. Я в своей жизни много раз замерзала, но так до слез — раз пять, не больше. И ради чего? Глупость какая-то, купила детский снегокат в Сибири, в «Буревестнике» в 1991 году.
Потом я эту громадину спрятала в своей квартире, а 31-го ночью привезла на скорой помощи к бабушке (маме моей) и поставила под елку.
Назавтра, после суток, несколько раз выслушала рассказ дочери, что она ночью лично «слышала, как хлопнула форточка, через которую Дед Мороз пролез и принес подарок». Три года ребенку, что вы хотите?
Ничего не изменилось.
Естественно, что 31 декабря мамаши работают сутки и в этом году. А Дед Мороз хлопает форточкой.
Глава 46. Кино будем показывать?
Была у меня машина — «желтая канарейка», списанная с реанимации на линию вместе с водителем. Я на ней почти всегда одна работала, потому что раньше у нас такая мода была — бригаду рассаживать на две машины прямо с утра.
Утром график смотришь — вроде все по двое в графике, а приглядишься — там половина на больничном или в отпуске. Мертвые души. Ну, берешь железный чемодан, и пошел один по этажам. А там и «на улице без сознания», и «ногу сломала» 160 кг, и все подряд вызовы уже начинают давать.
Так вот подъезжаем: на тротуаре на «судороги, без сознания» толпа любопытных, а водитель спрашивает: «Кино будем показывать?»
Конечно, будем! Врубаем одну из четырех сирен, которая пострашней, и на полной скорости в толпу любопытных задом! Двери настежь, на носилки тело — бряк! Двери захлопнули и опять под сирену, уже другую, испаряемся. Толпа в восхищении!
Метров через 50 останавливаемся, пациент, естественно, уже очнулся, и тогда я спрашиваю: «Тебе вообще скорая-то нужна? А чо сидишь? Иди уже отсюда». Счастливый пациент благодарит, отряхивает пыль и асфальт, лезет целоваться и уходит. Конец фильма. Это было 20 лет назад.
Глава 47. Атипичный случай
Сам врач, 56 лет, ходит 10 дней, лечит у невролога левую руку, локтевой сустав: физиотерапия, магнит, кеторол — все помогает. Случайно делает ЭКГ — трансмуральный подострый инфаркт передней стенки с подъемом. Картина Репина «Жалоб нет», только пришлось почему-то допамин доставать, капельницу капать, потому что давление упало. Кардиогенный шок. Не надо спрашивать, в чем причина, какая гайка сломалась, почему при инфаркте болело не в груди. Человек не машина. Атипичный классический случай. На то и врачи, чтобы знать.
Глава 48. О священниках и о православной церкви
Как-то приехали на вызов «транспортировка в хоспис на Чкалова, 80 лет». Заходим, а нам говорят: «Подождите в коридоре, у нее священник там. Нет, еще не умерла».
Слышу, действительно, ходит там, молитвы читает. Стоим, как дураки, в коридоре с сумками и носилками. Потом выходит поп, такой — в черной рясе. Ну, все, теперь заходите. Давай носилки разворачивать, а поп даже не помог нести. Нормально, нет? Не знаю, как у них там в церкви с вызовами, но нам даже стул не предложили.
А еще в соборе одна дама упала в обморок, а пол каменный, так сколько крови было! Голову разбила. То есть это был не обморок, а эпиприпадок в пустой
