Мистер Вечный Канун. Город Полуночи - Владимир Торин
Виктор Кэндл влетел в свою комнату и хлопнул дверью так сильно, что с потолка посыпалась штукатурка. Он был зол. Еще бы! Его просто вычеркнули из жизни. Его будто бы… забыли!
Виктор чувствовал себя призраком, который бродит по лестницам и коридорам, разве что сквозь стены не просачивается — он может сбрасывать предметы с полок и выть, но никому не будет дела… ей не будет дела! Черт! А ведь он едва не умер!
Когда Виктор очнулся в своей кровати, он сперва даже не понял, где оказался и что происходит. Последними воспоминаниями были чудесное белоснежное дерево и холод, растекающийся в ногах. При этом он ощущал себя таким уставшим, будто только что где-то долго бродил, после чего вернулся и лег в постель, но тут же проснулся, едва голова коснулась подушки. А еще почему-то жгло ладони: руки все были исцарапаны — так, словно ими обдирали изгородь…
Между тем боли от ранений, которые ему нанесли накануне, Виктор не чувствовал — лишь легкий, но тем не менее весьма назойливый зуд по всему телу.
«Замечательно, — подумал он раздраженно, осматривая и ощупывая себя. — Значит, колдовство ведьмы способно излечить раны от ножа всего за какую-то ночь так, чтобы от них не осталось и следа — даже шрамов…»
Виктор оделся и первым делом отправился к Кристине, намереваясь узнать, как она себя чувствует и что было, пока он лежал без сознания. Что ж, он узнал…
Согласно маминой версии, Виктор с Кристиной просто упали на лестнице, отделавшись легким сотрясением, но, наверное, ничего можно было и не придумывать, поскольку во всем доме никто так и не узнал, что произошло, более того — никто даже не заметил отсутствия Виктора. И даже если бы он умер в той гоблинской комнате, ни один из родственников или гостей и вовсе не обратил бы внимания. Неожиданно Виктор ощутил совершеннейшую собственную… несущественность.
На вопрос, как он выжил, Кристина ответила, что его успели спасти в самый последний момент. И все же никакого чувства благодарности Виктор не испытывал, ведь благодарить за это он должен был маму. Маму, по вине которой все и произошло.
Что было после того, как гоблин на них напал, сестра не знала, так как пришла в себя лишь утром в своей комнате, почему-то с ног до головы засыпанная пеплом от сигарет тетушки Рэмморы. По словам Кристины, пробуждение было не из приятных, потому что на краю ее кровати сидела мама. Мама была так зла, как никогда до этого, она пригрозила, что сдерет с нее всю кожу, если Кристина еще раз вытворит что-то подобное, и сказала: «Нашего ирландского гостя больше нет». Что с ним случилось, она пояснять не стала и, наделив дочь гневным взглядом, ушла. А Кристина после этого лежала в постели еще целых два часа, не в силах пошевелиться от страха.
Виктор задумчиво пробубнил: «Что значит “его больше нет”? Неужели она его…»
Сестра и не подумала отвечать, а вместо этого, в лучших своих традициях, набросилась на него с упреками: «Я ведь говорила, что не нужно освобождать гоблина, а ты не послушал! А что, если бы мама не пришла? Или пришла бы чуть позже? Ты болван! Никогда никого не слушаешь! О чем ты думал? Ты хотел ей насолить?..»
Виктор хмуро молчал — а что тут скажешь. Кристина была права: стоило оставить этого гоблина там, где висел, и просто убраться из его застенка. Так нет же, сперва чертово любопытство, а после и… Виктор вдруг осознал, что он не представляет, о чем в тот момент думал.
А Кристина все не унималась. Высказав брату то, что думает о его бестолковости, она принялась обвинять его в том, что он, мол, никак не уймется и, несмотря на случившееся, продолжает свое дурацкое расследование. Еще она попыталась вызнать, куда это он направлялся, когда утром якобы вылезал через окно и карабкался по плющу.
«Нет, ну какова бессовестная врушка!»
Виктор ответил, что ей, разумеется, почудилось, ведь он буквально только что пришел в себя. Но при этом и сам не заметил, как непроизвольно спрятал исцарапанные руки за спину… Почему она спрашивает? И вообще, почему это он должен оправдываться? Он никуда не ходил и ничего не замышлял! Почему она винит во всем его, а не настоящую виновницу случившегося?! Несправедливо!
Оскорбленная его отговорками, Кристина захлопнула дверь своей комнаты, а Виктор в весьма смешанных чувствах отправился вниз. Завтрак давно прошел, но бурчащему животу этого было не объяснить, и, прокравшись в кухню, Виктор втихую стащил оттуда пару сэндвичей.
В гостиной спокойно позавтракать не удалось, поскольку там были гости. Шумнее всех вел себя коротышка мистер Грин. Этот лощеный тип со счастливым видом стучал по полу тростью и хохотал на весь дом, при этом щелкая пальцами, из-под которых вырывались снопы зеленых искр.
Тогда Виктор отправился в библиотеку, отчаянно надеясь, что там никого нет. По пути он встретил Рэммору и Мегану, которые стояли в прихожей и, как обычно, ссорились. На этот раз, насколько Виктор понял, предметом склоки стало то, кто из них будет волочить чемодан с троллем, что бы это ни значило.
Виктор пожелал тетушкам доброго утра, но те никак не отреагировали, продолжая свой спор, будто племянника и не было рядом. Рэммора предложила сестре разрешить все по старинке — с помощью веретена (что бы это, опять же, ни значило), а Мегана сказала, что у «бесхвостой змеи» не выйдет сделать из нее дурочку, и заявила, что нужно использовать перо.
Не став ждать, чем все закончится, Виктор обошел спорщиц и нырнул в проход, ведущий в библиотеку. В самой библиотеке, к счастью, никого не оказалось, и он смог позавтракать в тишине, наблюдая странное засохшее пятно на полу возле одного из кресел и пытаясь понять, откуда оно там взялось. Вскоре сэндвичи исчезли, тайна пятна так и не была разгадана, и Виктор покинул библиотеку.
А потом он увидел то, что и стало причиной его нового приступа злости.
Уже почти выйдя в прихожую, он услышал знакомый мерзкий голос. В прихожей был Сирил. По очевидным причинам Виктор не хотел с ним ни видеться, ни разговаривать и надеялся, что кузен поскорее напялит уродливое дорогущее пальто, перестанет крутиться возле зеркала и отправится по своим никчемным делам.
Виктор спрятался в коридорчике и начал ждать, но Сирил, казалось, и не думал никуда уходить — пытаясь сладить с непослушным шарфом, он все говорил и говорил.
Сперва Виктор подумал, что, свихнувшись окончательно и бесповоротно, кузен говорит сам с
