Валентин Проталин - Пятое измерение
Скажут, почему же весть эта не принесена пророком? Люди, оглянитесь, так вы и сами теперь кое-что можете.
Стоит ли называть все это "гуманитарной верой" - бердяевским словосочетанием, столь всколыхнувшим меня однажды? Скорее всего, не стоит. Ведь и сам Николай Бердяев не без полемического задора заявил: "Я исповедую религию духа и твердо на этом стою".
Вот на этом и я бы остановился.
Остановился, подчеркнув, что взлет российской философии, связанный с именами Бердяева, Булгакова, Франка, Ильина и других, вызван и окреп именно в духовном поиске. Их труды прежде всего духовны. В этом вообще - важная черта новой российской философии. Может быть, здесь мы, и вправду, находились "впереди Европы всей". И только здесь, на поприще сугубо нематериальном, новые русские философы видели выход из всех тупиков и нагромождения неблагополучий для человечества как такового.
Тот же Иван Ильин писал: "Этот новый способ духовной жизни может быть обретен и осуществлен только в результате великого общечеловеческого подъема и длительного напряжения, которое примет черты религиозного обновления и политического обновления сразу. Сущность его будет состоять в восстановлении подлинного и непосредственного общения с безусловным предметом и потому в освобождении и обновлении духовного способа жизни. Живым и подлинным, страдающим и вдохновенным опытом должны быть обновлены лично-душевные корни нашей религии - христианства и корни исторической государственности правосознания. Это будет эпохою великого разочарования в ложных путях и великого отвержения мертвящих установок и предрассудков. Но из огня этой эпохи родится новая религиозность, новое правосознание и новый человек.
Я думаю, что мы уже вступили в эту эпоху. И при свете этой идеи я расцениваю и осмысливаю все то, что совершается вокруг нас".
Разумеется, в самой постановке проблемы - чисто российская категоричность лозунга, практическое осуществление которого почти тут же упирается в наше духовное бездорожье. Но, во-первых, иначе мы можем совсем ничего не услышать. Лозунги для нас - это и своеобразная команда. Только что необидная. Во-вторых, Иван Ильин и не строит никаких иллюзий, когда говорит об обновлении духовного способа жизни и (перекликаясь с Бердяевым) лично-духовных корней нашей религии. Он на сотнях страниц разъясняет нам, что внешнее упорядочение жизни не спасает от духовной беспомощности. Это все равно тупик. Суть - во внутреннем устроении. Суть и в первородстве, и в основополагающей роли духовного. В самой жизни. Вообще - в миростроении.
Можно сказать: мы живем в пятимерном мире. Три измерения - это наш трехмерный мир. Четвертое измерение - время. Теперь кое-кто (я в том числе) прибавляет и пятое - духовное. Ильин же называет его первым. И он прав.
Так же, как он прав и тогда, когда говорит, что каждый человек изначально - существо духовное, отдает ли себе он в этом отчет или нет. "Правда, на низшей ступени духовная природа человека остается в потенциальном состоянии и имеет вид пробуждающейся способности или зарождающегося, но предметно еще не определившегося влечения. Однако и в таком виде человеческая душа остается живым духовным существом, т.е. не только способностью к объективно-ценным содержаниям, но и силою, имеющею необходимый для этих содержаний способ жизни. Человек, даже самый первобытный, таит в себе волю к духу, форму духа и способность к духу. И именно этим утверждается первая и глубочайшая основа его бытия и его деятельности - присущее ему духовное достоинство и живое чувствование его в самом себе".
Духовное достоинство изначально присуще всему человеческому миру. В определенном смысле он по-своему более чем родственен тому, что мы называем миром иным. Не равен, опускайте его сколь угодно ниже. Но по сути своей един с ним. Лишь материальным заторможен в проявлениях истинной духовной свободы. К духовной свободе здесь приходится идти (или возвращаться) нелегкими, непростыми путями. Но ведь и здесь ее можно обрести. Или принести ее сюда с собою как дар. В домы же нам люди изумительно добрые от природы.
Весьма интересно в этом смысле одно древневосточное предание. Высшие силы творят духовных существ, не обремененных тяжестью материального. Они, невесомые, и особенной сообразительностью не обладают. Вот и приходится утяжелять их материальностью. И ничего - начинают соображать.
Поучительно? Выходит, древние мудрецы осознавали духовную подоснову замыкающего нас в себе мира. Тем более это стало актуальным в так называемое осевое время с возникновением великих религий. В особенности - христианства.
Именно ранние христиане, исходя из таинства создания бытия из небытия по творимому создателем внутри себя образу мира, где и материя - носитель духовного начала, провозглашали красоту и устроение души явлением нравственно-этического порядка. Они первыми выступили за гуманное отношение к человеку. Каждый человек - это "малый мир". Он изначально свободен, как существо духовное.
Ранние христианские мыслители, рассматривая создание всего сущего как творческий акт, как художническое воплощение божественного замысла, соответственно ставили и проблемы образа и символа. Бог - исходный пункт образной иерархии. Отсюда образ "играет роль структурного принципа, гарантирующего целостность всей системы" (В.В.Бычков. "Малая история византийской эстетики"). Расчет - не в счет. Вот как оно получается...Рациональность однобока крайне...Образ, целостность - главное.
Но вернемся к русским философам нового времени. Вчитаемся в строки того же Ивана Ильина. Ведь это он близко подошел к тому, что сегодня можно назвать системной этикой. Этикой, нормы которой опираются на философское постижение, философское исследование жизни. И пришел он к этому, занимаясь проблемами правосознания как такового.
Иван Ильин считал, что первая и основная задача современной философии состоит в создании новой философской методологии, что в ее основе должна быть системная практика духовного опыта. Его исходная позиция: "...благо есть реальная сила, уже данная человеку как факт". Для Ильина каждый человек - по духовному опыту философ, даже если он об этом и не подозревает. Философствовать для Ильина значит воистину жить и мыслью освещать и преображать сущность подлинной жизни.
Практически мы сейчас во многом говорим о том же самом. Но по-настоящему нам не хватает духовности. Мы то ли забыли эти опыты отечественной философии, то ли еще что... Много и терминологических перегрузок в нынешних трудах бывает, загружаемся специфически научной, одновременно казенной терминологией, а главное куда-то исчезает, ускользает. В связи с глобализацией человеческих проблем и опасностей, с усложнением бредущего в неопределенное будущее нашего мира мы стали хвататься за тему духовного, как за соломинку, со страху, от растерянности. Прежде о ней мы больше вздыхали. Как о несостоявшейся любви. Мол, не вышло, так что поделаешь.
Мы понимаем духовное чаще всего на бытовом уровне. Нас на иной уровень как не хватает. Не видим ничего такого ни внутри - в глубинах индивидуального человеческого космоса, ни вне - на общественных пространствах земной жизни. В лучшем случае мы здесь обладаем только некоторым знанием. Которое еще как и не наше, а - наших предшественников. Лучших из них.
А почему? Не верим в себя? Думаю, в основном даже не это. По-житейски не решаемся ощутить себя духовными хозяевами мира, в котором живем. А отсюда упускаем принять то, что все наши общественные формы существования и деятельности - конструкции прежде всего нравственные. Диктатура закона - это прекрасно и нужно. Но все-таки за нее не спрятаться? Она не самодостаточна в обществе людей, поскольку изначально несовершенна. Сила вообще не бывает совершенна. Мы можем ее даже романтизировать на какой-то стадии человеческого развития. Но ведь как потом выяснится - по большей части сослепу. Или по неумению нечто решать по-человечески. То есть по существу.
А существо наше духовно. Именно это следует умом и сердцем по-настоящему открыть. Если хотите, поверить в это. Здесь и основа, и специфика нашей жизни. Во глубине своей. Не овладев основами, и жить почеловечески не научишься. Себя еще и сохранишь. А вот существование самого нашего человеческого мира при нынешней его усложненности и запутанности поставишь под угрозу.
Если же мы усвоим для себя заветы наших российских философов, как и суть не прекращавшихся попыток других гуманитариев вразумить нас, нам проще будет динамично и масштабно обратиться и ко всему комплексу современных проблем системной этики. Вот ведь куда ведут дороги. Та же демократизация общества на нынешнем этапе - это освобождение множества людей для лучшего и естественного постижения системной этики. Поскольку способы нашей самоорганизации и самореализации сплошь и рядом системны. Нам и жить-то сразу проще, добро--сердечнее будет. Множество людей повернутся к тому, чего, в сущности, ждут все.
