Кира Эллер - Кома
Сойдя с моста, я медленно брела в сторону Таллинского шоссе. Кажется, до дому я такими темпами и до утра не дойду. А днем нельзя, увидят люди, перепугаются насмерть... Да, Иде вчера на мосту струхнул, не выдержал... И я засмеялась себе под нос. Ну ничего. Скажу, что проплыла вниз по течению и вылезла, не убьет же он меня. А если будет настаивать, то так и быть, выполню его желание, уеду из города. Я посмотрела на часы. Не видно. Я вылезла из темной подворотни под свет фонаря, глянула и тут же юркнула обратно. Снова темными переулками пошла к шоссе.
Сейчас три часа ночи. Значит, лежала я под водой часа четыре... Круто, это тебе не каких-нибудь двенадцать минут... Это уже на книгу рекордов Гиннесса претендует... Вдали показались огни шоссе, въезд на Новый мост, основной перекресток, телефонная будка на углу. Надо позвонить Янеку, пусть меня заберет. Ускорив шаги, насколько можно, я взяла курс на телефон-автомат. Проходя мимо банка, я остановилась и посмотрела в зеркальное окно. В ярком свете фонаря, признаюсь, это было страшное зрелище. Грязная, бледно-зеленая, как смерть, в волосах водоросли, глаза дикие... Ужас просто. Отвратительное зрелище, любоваться им мне не хотелось. Потому я оторвалась от окна и пошла дальше, но нечаянно мой взгляд коснулся таблицы с курсами валют. Отойдя на пару шагов, я замерла. Что-то тут не так... Что-то не сходится... Я обернулась и внимательно стала просматривать строчки, чтобы понять, что тут неверно... Доллар... Марка... Все верно, хотя крона опять упала...
И тут я заорала от ужаса, забыв о том, что могу перепугать все мирное население. Я увидела ДАТУ... ## ИЮЛЯ... Июля? Июля? Но ведь вчера только была середина июня! Я ведь не могла валяться в реке больше трех недель? Или могла? В соседнем доме стали зажигать свет, хлопать окнами... Как ни была я ошарашена, я успела юркнуть в темноту телефонной будки, до того, как меня кто-нибудь увидит. Вот там я и разрыдалась. Что вообще происходит со мной? Я умерла? А если не умерла, то каким образом, я пролежала в реке три недели и даже не простудилась? Ночь была прохладная, платье на мне так и не высохло, если так пойдет, то я простужусь тут... Как сумасшедшая я сидела на грязном полу телефонной будки, плакала и качалась из стороны с сторону...
Но голова работала четко. Я просто запуталась. Может, в банке ошибка. А может, опять чертовщина меня достала, в любом случае, одной мне не разобраться. Надо звонить брату, больше некому. Я пошарила в мусорном бачке и выудила штук пять использованных карточек, и стала их проверять одну за другой. Скоро мне повезло - на четвертой карточке оставалось двенадцать центов... мне бы и пяти хватило на городской звонок...
Засунув карточку в автомат, я напрягла мозги. Надо вспомнить... Когда-то, давно, когда мы еще маленькие ловили инопланетян, мы придумали систему. После того, как один снимает трубку, в тоновом наборе звонящий набирал ряд звуков, для каждой ситуации свой... И был там один, значил что-то вроде SOS или "немедленно приходи"... и потом для каждой любимой точки в городе был свой звук. И у этой будки тоже... 9 или 8? Кажется, 9... Как же он звучал?... Подбирала сочетание я долго. Наконец, я набрала братов телефон. Пожалуйста, будь дома... На двадцатом где-то гудке автомат оборвал связь, сообщив механическим голосом, что абонент не подходит. Я набрала снова. Ну, просыпайся давай.
Четвертый гудок, пятый.... Стоп. Контакт. Есть контакт! На другом конце провода Ян совершенно отчетливо крыл матом всех, кто звонит в такую пору. Пока он не бросил трубку, я стала набирать тоновую фразу, шесть звуков всего. Янек моментально перестал ругаться.
- Что? - переспросил он.
Я набрала снова.
- Кто это шутит? - шутит... сам понимает, что спрашивает ерунду. Кроме нас двоих об этой системе никто не знал. Я набрала фразу снова, подождала, нажала девятку, чтобы он знал, куда приезжать, и бросила трубку. Теперь оставалось только ждать.
Скорчившись, я сидела за телефонной будкой прямо на земле. Грязь меня не волновала, все равно быть грязнее чем я есть трудновато. А вот если какой-нибудь прохожий задумает позвонить и обнаружит такую страшилу в будке, его и удар хватить может. Вот оно, человеколюбие - замерзать на покрытой окурками земле, лишь бы какой-нибудь гуляка не заработал нервный шок. Как будто меня заботят чьи-то нервы. Мне бы в своих разобраться, если они вообще еще остались. И умудрилась я в такое вляпаться...
Вдалеке раздался шум мотора, кто-то приближался к перекрестку с нужной стороны. Я глянула на часы - и десяти минут не прошло. Если это Ян, то он побил все рекорды по пожарному надеванию штанов. Я осторожно выглянула из-за своего укрытия. Рядом с автобусной остановкой парковался зеленый потрепанный Кадет. Слава богу, приехал... Как бы мне так вылезти, чтобы он в обморок не упал... Трудная задачка.
Янек, в старых штанах и с на редкость взъерошенной шевелюрой уже вышел из машины и подошел к будке. Вид был озадаченный - карточка вставлена, трубка болтается (я ее предварительно сняла). Он поднял трубку, послушал гудки, подергал карточку, выругался и стал озираться. Постояв минуты две и никого не обнаружив, он, явно злой, пошел обратно к машине. Вот тут-то тормозить было нельзя, еще минута и он уедет. Пришлось раскрывать инкогнито. Собравшись с духом, я окликнула:
- Янек!
Он застыл как вкопанный. Оглянулся. Потряс головой. И пошел дальше. Блин, придется все-таки вылезать, ничего не поделаешь. Я с трудом поднялась, с опасением вылезла под обличающий свет фонаря.
- Янек!
Признаюсь, такого дикого лица я в жизни еще не видела. Ясно было видно, что он готов бежать со всех лопаток, молиться, креститься и падать в обморок. С такой дикой рожей он стоял минуты три. Я не приближалась, чтобы не усугублять стресс. Наконец он судорожно сглотнул и сделал шаг вперед.
- Кей?
- Да, - подтвердила я, - привет.
Он пошевелил волосы рукой.
- Я что-то не так сделал?
- Ты о чем?: - удивилась я.
- Я что-то забыл? - продолжал он, - иначе бы ты меня с того света не беспокоила...
- Очнись, - завопила я, - я живая!
Он попятился.
- Не может быть. Ты утонула. Три недели назад.
Значит, это не ошибка... Следовало ожидать, в таком месте, как банк, с датой не ошибаются...
- Да не утонула я! Живая. Помнишь, - быстро затараторила я, - как я в ванной четверть часа валялась? Так вот, тут то же самое произошло... Только валялась я гораздо дольше.
- Это точно ты? - сомневался брат.
- Да, точно я, - я была уже в отчаянии.
Медленно он подошел, с опаской потрогал за плечо, и удовлетворенно констатировал:
- Теплая.
- Теплая, живая и голодная! - взвыла я, - я домой хочу!
Он продолжал меня щупать, наверное, чтобы окончательно убедиться в реальности, не забыв пару раз ущипнуть себя самого. Обошел вокруг пару раз, потрогал еще раз, и неожиданно взревел:
- Кей!!! - в следующую минуту я взмыла в воздух, он обнимался как бешеный, и кажется даже ревел, но было трудно понять, отчего у него щеки мокрые - то ли правда плакал, то ли об мое мокрое платье измазался. Но это было уже не важно. Главное, он меня признал.
Пять минут спустя, истисканная и исцелованная, несмотря на слой грязи, я уже сидела в машине, грызла какое-то засохшее печенье из бардачка и глазела по сторонам. К себе домой я не собиралась, ехали к Яну. Вся его родня опять была в деревне, бояться мне было нечего. Не стоит и говорить о том, что первое, что я сделала - залезла в ванну. Вылезла оттуда чистая, но вид мой все равно не внушал оптимизма. От загара не осталось и следа, кожа была бледная, даже синюшная какая-то, а этом фоне мои любимые веснушки смотрелись особенно некстати - как голуби накакали. А ведь я так любила эти веснушки... Завернувшись в махровый халат, я отправилась на кухню и стала размеренно и методично уничтожать весь запас провизии. Весь стол передо мной был заставлен тарелками, блюдцами, чашками и плошками. Янек сидел напротив и, подперев щеку рукой, блаженно на меня взирал, наверно, никогда не видел, как утопленники восстают из ада.
Когда в меня не лез больше ни один кусок, я тяжело откинулась на спинку стула и отдышалась. Есть больше не хотелось. Но во мне проснулось дикое желание... просто до истерики...
- Ян, - пискнула я, - сигаретка у тебя найдется? - в последние часы я старалась об этом не думать, боялась, что свихнусь от этой зависимости.
На мое удивление, он ответил:
- Конечно. Это не твои любимые....
- Неважно, - заявила я, раздирая пачку Давидофф. - Сейчас это абсолютно не важно.
Боже, какое блаженство это было... После пары затяжек я прозрела.
- Э! А с каких это пор ты курить начал? Ты ведь клялся, что не будешь!
- С тех самых, как ты сгинула, - ответил он, - и не учи меня жить. Лучше скажи, что ты будешь делать теперь.
Я задумалась. Действительно, а что мне делать-то? Мучимая холодом, жаждой и никотиновой зависимостью, я об этом не задумывалась. Все считают, что я померла. А я жива. Мне выйти завтра на площадь и объявить городу об этом? А нафик мне это надо?
