Буквари и антиквары - Нелли Воскобойник
Мы простились, и я положил трубку.
Дэзи суждено скитаться, болеть, есть бесплатный суп и, возможно, окончить жизнь в тюрьме. В плохом настроении она к врачу не пойдет. А в хорошем – нужную справку не получит.
Консилиум
Гарри Стенли и Роберт Банкрофт сидели за столиком в кафе «Виттория», пили капучино и лакомились творожным тортом, который ни один из них не позволял себе в будничной жизни. Им было под шестьдесят, оба были профессорами, много работали и тратили немало усилий, чтобы поддерживать себя в хорошей форме и сохранять работоспособность. Они были друзьями с раннего детства. Росли в соседних домах и даже сидели за одной партой. Их отношения сохранили сердечность и теперь, когда увидеться воочию стало делом трудным и редким. Гарри был выдающимся психиатром в Сиэтле, а Роберт остался в Бостоне и преподавал в Гарварде английскую литературу. К счастью, международный конгресс психиатров состоялся именно в Бостоне, и Гарри, у которого был основной доклад, прилетел на целую неделю. Теперь он наслаждался городом детства, теплой погодой и близостью Боба и его семьи. Вторая половина этого дня была у него свободна, он не собирался идти на вечернюю сессию, сбежав с нее, как школьник с уроков.
Они поболтали о старых приятелях, похвастались внуками, пожаловались на детей. Потом Гарри сказал, что у него в отделении есть сложный случай и интуиция нашептывает, что Боб может навести на правильную мысль. Его истории были всегда упоительны, и они заказали по бокалу «космополитена», который открыли для себя в шестнадцать лет в этом самом кафе, и приступили к обсуждению сложного пациента.
Больного доставили в психиатрическую больницу после того, как он выбросился из окна своего кабинета на третьем этаже элегантного здания. Пострадавший был хозяином кабинета, фирмы и дома, в котором этот кабинет располагался. Поиск в интернете, который провел один из интернов, показал, что он блестящий изобретатель и талантливый бизнесмен. Идеи приходили к нему самые оригинальные, и он обладал уникальной способностью за год-два превращать их в деньги. В возрасте пятидесяти лет, на пике богатства, известности и семейного благополучия, он пытался умереть, но только сломал ногу и два ребра и получил множество поверхностных травм. Все эти травмы лечили уже в отделении профессора Стенли. И хотя ортопеды и травматологи были им вполне довольны, психиатры приходили в отчаянье. Депрессия становилась глубже, и никакие лекарства не помогали. Больной перестал разговаривать, не ел самостоятельно и даже не контролировал своих отправлений.
– На этом этапе, – сказал Гарри, морщась, – я прописал ему электрошок. Не пугайся, Боб, теперь это делают под наркозом. Но все равно я его терпеть не могу. Только как ultima ratio[8]. И действительно, наступило улучшение. Он теперь ест, ходит в туалет и нехотя отвечает на простые вопросы. Но у него есть одна странность. И пока я не пойму, что это значит, мы не сдвинемся с мертвой точки. Он говорит по многу раз в день, ясно и отчетливо несколько слов. Мне кажется по-сербски. Вот я записал:
Vskarmil kokushku vorobej
Bezdomnava ptenza
Atot vazmi daiubej
Prijomnava atza.
Ты видишь, Боб, это похоже на стихи. В этом ты должен разбираться лучше меня. Посоветуй, к кому мне обратиться, кто скажет, что это значит?
Профессор Банкрофт взял листочек, прочитал несколько раз про себя, потом пару раз вслух и сказал невозмутимо:
– Ко мне и обращайся. Я думаю, на сегодняшний день в Американских Соединенных Штатах я лучший специалист по «Королю Лиру». Тут песенка шута из перевода «Лира» на русский. В оригинале там ни ритма, ни рифмы. А по-русски она звучит так:
Вскормил кукушку воробей,
Бездомного птенца,
А тот возьми да и убей
Приемного отца.
Наступила пауза.
– Да, – сказал наконец Гарри. – Его зовут Дэвид Красильщик. В детстве его привезли из Советского Союза. Я забыл… Конечно, это не сербский, а русский. И я знаю, кто этот кукушонок. Жена навещает Дэвида в больнице. И приходит с бойким молодым человеком. Она рассказывала, что Дэвид познакомился с ним, когда мальчишке было лет двенадцать. Там была страшная история – пятеро пьяных сверстников избивали его. Дэвид отбил жертву, выходил его у себя дома, оплатил стоматолога, который вставил зубы вместо выбитых, занимался с ним по школьной программе, послал в колледж, взял на работу. А теперь, пока Дэвид болеет, он управляет фирмой. И спит с его женой. Я идиот! Как же я не заметил сразу? Разумеется, они любовники. И нисколько не удивлюсь, если кукушонок присвоил и последнее изобретение Дэвида. Я сейчас же позвоню в отделение и запрещу эти посещения. Ты гений, Боб! Ты что, знаешь русский?
– Не то чтобы весь русский, – скромно ответил Боб, – но переводы «Лира» я читал на многих языках. И на сербском, кстати, тоже…
– За полгода я вылечу его, – пообещал Гарри. – Теперь никаких проблем не будет. Немного лекарств, физиотерапия и много разговоров. Кто бы мог подумать, что от знатоков Шекспира бывает какая-нибудь польза?
– Пожалуйста, мисс, принесите нам бутылку вашего лучшего шампанского! Мы только что спасли человеческую жизнь. И тарелочку сыров, будьте любезны!
Сивиллы
Предсказание будущего
Сивилла плохо спала ночью. Снились какие-то невнятные, тревожные сны. Она часто просыпалась, бормотала: «Ох, не к добру это!» – и снова засыпала. Поэтому в рабочее время была вялой. Сидела на своем треножнике не так величественно, как обычно, и иногда вставала, чтобы заварить бодрящий настой из высушенных трав. Посетителей было немного, и вопросы задавали глупые и незначительные. Она отвечала наобум, но веско, надеясь, что парки спрядут нить жизни клиентов в соответствии с ее ответами. В конце концов, они работали в одной команде…
Под вечер пришла женщина с маленькой девочкой.
