Дворик обетованный - Ася Котляр
Диночка прибыла в Израиль ночью, её встретил двоюродный брат и привёз к себе домой. Спать ей пришлось на кухне – всё остальное пространство было забито кроватями, на них кто-то спал. Утром Диночка проснулась в пять утра от гвалта, который творился на кухне: все собирались на работу.
«Воскресенье же», – подумала Диночка и сонная выползла на кухню.
Там произошло знакомство с постоянными и временными жильцами этой съёмной квартиры, и Диночке объяснили, что в Израиле воскресенье никакой не выходной, а очень даже рабочий день, он так и называется: «Иом ришон», что в переводе на русский – «день первый».
Когда все разошлись, дома осталась только жена брата, не помню её имени, но пусть будет Инна, она нигде не работала и учила иврит. Диночка сходила в душ, но перед тем, как она пустила воду, в дверь просунулась голова Инны и та сказала, что воду у них в Израиле принято экономить.
«Как экономить?» – спросила её Диночка.
«Когда намыливаешься – не включай. Включай на время, когда нужно будет смыть мыло».
«Странные порядки», – подумала Диночка.
Когда гостья вышла из душа, обе девушки сели на кухне и стали пить кофе. И вот тут Инна, взглянув на торчащие из-под халатика ноги, воскликнула:
– Дина, ма зэ?
– Что за маза? – испуганно спросила Дина, оглядывая свои ноги.
– Дина, что это? – спросила Инна по-русски и пальцем показала на Диночкины ноги.
Дина растерялась: ноги – они и есть ноги!
– Инна, что с ними не так? – спросила Диночка.
– На них волосы! – с ужасом ответила Инна.
– И что? – спросила Дина.
– Дина, ты приехала в цивилизованную страну. Здесь не принято ходить с мохнатыми ногами. У нас здесь так ходят только проститутки!
Дина была взрослой двадцатисемилетней девочкой и знала, кто такие эти проститутки.
Она посмотрела на свои ноги и перевела взгляд на ноги Инны. Ноги Инны были тщательно выбриты, я уже молчу про цвет: жаркое израильское солнце сделало их красивого тёмно-персикового цвета.
Инна встала и принесла Диночке безопасную бритву. Дина пошла в ванную и через пятнадцать минут она вышла с новыми ногами: тщательно выбритые ножки сделались цвета ощипанного цыплёнка. Диночка от природы была рыжеволосой, а у рыжих цвет кожи практически голубой. Волосы на ногах как-то скрывали этот естественный цвет, но сейчас он вырвался наружу, отчего Инна, придя в неописуемый восторг, воскликнула:
«Вот она, голубая кровь!»
По этим ногам Диночку в Израиле узнавали все ностальгирующие по бывшей родине пожилые репатрианты.
«Простите, ви недавно оттуда?» – спрашивали её то в автобусе, то на улице, то на рынке.
«Да, а как вы узнали?» – отвечала вопросом на вопрос Диночка.
«По вашим синеньким!» – отвечали люди и с завистью начинали расспрашивать, как там жизнь.
– Да, Мишенька, они там тосковали. Если бы мы с тобой поехали к Яше тогда, когда он нас впервые позвал, мы бы тоже тосковали. Всё чужое. Помнишь, мы один раз приехали к нему и чуть не сдохли от жары? А это был октябрь месяц, на минуточку… Еле доехали до дома…
В общем, Диночка провела в Израиле две незабываемых недели, потому что для туристов там на самом деле рай, и вернулась обратно совсем другим человеком. Перед отъездом она опять тщательно побрила ноги, чтобы, не дай Бог, в аэропорту её не приняли за проститутку, села в самолёт и через каких-то четыре часа была дома.
В понедельник Дина надела короткую юбочку и вышла на работу, в аптеку. Посмотрев на её гладко выбритые ноги, заведующая, она же жена хозяина аптеки, строго сказала:
«Дина, зайдите в мой кабинет, пожалуйста!»
Дина с недоумением вошла в кабинет заведующей и робко села на стул.
– Что это? – спросила заведующая, показывая на её ноги.
– Где? – спросила Дина, разглядывая ноги, которые перестали переливаться голубым и стали светло-персиковыми от горячего израильского солнца.
– Это! – уточнила заведующая аптекой и ещё раз указала на ноги.
– Это ноги, – ответила Дина.
– А почему они у вас лысые? – спросила заведующая.
– Потому что я их побрила, – сказала Диночка.
– Ты – приличная девушка, Дина, а побрила ноги. Ты что, не знаешь, что у нас здесь бреют ноги только проститутки? – возмущённо сказала заведующая и добавила: – Иди домой, надень брюки и, пока волосы не отрастут, в моей аптеке без штанов появляться не смей. Мне дорога репутация моей аптеки…
Диночка обиделась, написала заявление об уходе и через пару дней пропала дня на три, оставив Эте и Моне записку следующего содержания:
«Дорогие тётя Этя и дядя Моня. Я наконец поняла, что жизнь за прилавком аптеки – не моё. Я решила круто её поменять. За меня не волнуйтесь – скоро вернусь! С любовью, ваша Дина».
Диночка вернулась через три дня. Это была та же Дина, но не совсем та… Блестящий чёрный плащ, лаковые туфли на высоких каблуках и волосы чёрного цвета делали её неузнаваемой и недосягаемой… Она то появлялась, то исчезала, и жизнь её была окутана тайной. До нас доходили какие-то слухи, но почему-то не хотелось верить. Несмотря ни на что, была в Диночке какая-то чистота и незащищённость…
Через полгода Дина съехала от Эти и Мони, но не переставала навещать их и привозить им продукты, а через несколько лет она оставила профессию, уехала в Израиль, вышла замуж, но детей родить не смогла – аборты, которые она делала, оставили её бездетной на всю жизнь…
– Диночка, уже уходишь? Ты совсем не изменилась… Всё так же молода и красива! Как там, в Израиле? Хорошо? Это хорошо! Ты вернула свой цвет волос – тебе так идёт! Я? Я ничего, живу… Живу…
История тринадцатая
Закройщик Лёва Штейман
– О! Здравствуйте, дорогая Софочка! Чтоб вы так были здоровы, как вы выглядите! И чтоб вы так выглядели, как были здоровы! Вы к Лёве? Он будет рад! А, вы ложитесь под нож? Что так? Миша, Софе будут делать операцию. И что, больше не будет две Софы, а будет навеки одна? Чем вам мешают ваши бока? У вас очень пропорциональная фигура, можете мне поверить, я помню, как мы на вас шили! Платья, пошитые по нашим лекалам по вашим габаритам, сидели на вас как влитые! А лекала у нас всегда были классические, поверьте опытной портнихе с пятидесятилетним стажем.
Миша, ты помнишь наше ателье? Да, закройщика и по совместительству нашего соседа из пятнадцатой квартиры, Льва Штеймана, трудно забыть – такая колоритная фигура! Когда он снимал мерки, женщины пищали от восторга. Знаешь почему? Вслух он произносил одни цифры, а записывал совсем другие. Причём
