Та, которой нет - Маша Ловыгина
Но что-то изменилось. Бархатов не сразу понял это. Ее поцелуи были такими же горячими и жалящими, от них моментально закружилась голова. Кирилл тут же забыл о том, что случилось в ресторане, когда пальцы Стаси требовательно впились в его кожу. Она срывала с него одежду и не переставала целовать, постепенно спускаясь всё ниже и ниже. Тонкая, изящная, гибкая, как струна, с аккуратной небольшой грудью и узким лоном, она напоминала падшего ангела, которым сделал ее именно он. Но она была готова к своему падению. Это были ее слова в их первую ночь, когда Бархатов приковывал тонкие запястья наручниками к кровати, а затем раз за разом доводил ее до громкого, полного удовольствия крика всеми способами, которые знал. Разве мог он тогда представить, что это сумасшествие продлится столько времени, окрепнет и закончится разом в одну ночь на пике его страсти.
Стасе только исполнилось двадцать, когда они встретились. Танцовщица кордебалета в театре…
Бархатов с Гордецким как раз общались на тему реконструкции здания, и у Бархатова сводило зубы от нежелания связываться с этим проектом. Гордецкий ныл, Олег Матушкин бубнил что-то, вторя директору театра. И в этот момент двери репетиционного зала распахнулись. Бархатов поднял глаза, и из стайки выбежавших девиц сразу же выделил её. Она шла, глядя прямо ему в глаза. Без тени смущения, нахмурив брови и закусив нижнюю губу. Её белые волосы были влажными на висках, сквозь трико горошинами выделялись соски, а вязаные гетры обтягивали стройные ноги.
— Станислава, подойдите, пожалуйста, к нам и объясните Кириллу Андреевичу, как необходим ремонт нашему театру, — Гордецкий резво подскочил к девушке и подтолкнул её в спину.
Она медленно облизала губы, показав кончик розового языка. Бархатов почувствовал, как его сердце дрогнуло и тело моментально среагировало, так что ему пришлось сложить руки в замок и опустить их вниз.
Она изучала его. Скользила взглядом по лицу, плечам, груди. Задержалась на руках, а потом с полуулыбкой опять уставилась на него, не мигая, и Бархатов никогда уже не смог забыть цвет ее глаз. Кирилл пригласил ее на ужин, пообещав Гордецкому обдумать его просьбу. У Бархатова было столько проектов на тот момент, что часть из них пришлось переложить на Матушкина. Кирилл дневал и ночевал в офисе, сильно уставал, и оттого слишком часто срывался, пытаясь контролировать все и вся. Связь с кем бы то ни было не входила в его планы, но эта девушка оказалась той стеной, в которую он врезался на бегу, разбившись на мелкие осколки.
После ужина в тихом ресторанчике, рядом с театром, Бархатов дал ей шанс уйти, предложив вызвать такси, но она, коротко вздохнув, решительно вложила свою ладонь в его руку.
Если бы он знал, что всё закончится именно так, то не отвёз бы ее тем вечером в свой загородный дом. Следовало догадаться, что она вряд ли выдержит все это. Но Стася оказалась такой смелой и решительной и не испугалась тогда. Так что же случилось теперь?
Она была именно той, необходимой ему отдушиной. Никому не нужная, всеми брошенная. Без связей, без защиты, без семьи и близких.
Гибкое тело, сильные ноги, горячее дыхание, сжатые кулаки над головой и истерзанные его поцелуями губы — Бархатов не сдерживался, содрогаясь от дикого удовольствия. И Стася отвечала ему, двигалась навстречу, приподнимаясь над скомканными простынями. Тело ее становилось пенно-розового цвета под его сильными вездесущими руками. Она стонала, а он накрывал ее рот своими губами, ловя звук и горячее отрывистое дыхание. Отстегнув наручники, целовал запястья и ладони, а она, обхватив его лицо, не отрываясь смотрела, словно не веря своим глазам.
Если бы он знал, что она сделает потом, то никогда бы не связался с ней. Она умерла, чтобы погубить его, утащить за собой в ледяную пучину отчаяния и боли.
16
— Как он? — Матушкин взялся за ручку двери, но затем склонился к уху Вероники, едва не касаясь ее волос.
— Нормально. Работает, — Вероника искоса посмотрела на него, чуть отстранилась и вновь уставилась в экран компьютера.
Олег хотел было что-то сказать еще, но передумал. Скользнул взглядом по документу в открытом файле. Его губы тронула еле заметная улыбка. Повернув ручку двери, он вошел в кабинет Бархатова.
— Кирилл Андреевич? — Матушкин прищурился, оказавшись в полумраке кабинета после ярко-освещенной секретарской. — Это я.
Увидев фигуру Бархатова, Матушкин дотронулся до реле выключателя, но затем передумал и отвел руку. Лицо Кирилла, подсвеченное только отблеском светодиодной ленты с наружной стороны окна, ничего не выражало. Лишь пустой, лишённый мыслей и эмоций взгляд.
— Кирилл, — Матушкин кашлянул и бесшумно подошел ближе.
— Что? — Бархатов не шелохнулся.
— Ну, ей-Богу, надо как-то взять себя в руки.
— Я абсолютно спокоен, — Бархатов наконец отлепился от окна и посмотрел на заместителя.
— Почему нет света? — Матушкин поежился от этого мертвого взгляда.
— Глаза устали, болят. — Бархатов передернул плечами. — Ты включи. Это я так…
— Да нет, если удобно, то пусть. — Олег присел на стул. То, что они перешли на ты еще ничего не значило, но, возможно, было неплохим знаком.
— Что хотел? — спросил Бархатов.
— Узнать, как ты. Обсудить текущие дела…
— Да, конечно, я готов. Чувствую себя не очень, но это скоро пройдет.
— Ты ни в чём не виноват, Кирилл. Это трагическая случайность, — уверенно произнес Матушкин. — Скоро ты забудешь все.
— Она плохо водила машину… — продолжил Бархатов. — Обещала, что не сядет за руль в плохую погоду. А ночью метель была, ветер…
— Вот видишь, — Матушкин ритмично постучал по столу костяшкой среднего пальца. — Глупая идея — дарить машину взбалмошной девице, которая и права-то получила с пятого раза.
— Ты не понимаешь. Это из-за ноги, — Бархатов потер лицо.
— Ещё бы. Все я понял. Но и ты меня
