Злой мальчик - Валерий Валерьевич Печейкин
Чей это флаг?
Зашел в магазин, купил еды. Стою у стола и складываю еду в сумку. Подходит, преодолевая социальную дистанцию, охранница. Я сначала испугался. Подумал, может, сейчас QR-код спросит или еще что-нибудь. Ну хз. А она вдруг показывает телефон, а на экране – фотография. На фотографии – окно автомобиля, за ним холм, покрытый пушком зелени, бледно-голубое небо. И какой-то флаг на шестке. «Младой челоуэк, а ви не знаити, что эта за флаг?» Смотрю: белый фон, большой красный крест и четыре маленьких. Это, говорю… ммм… блин… Крест… красное и белое, как магазин… на Швейцарию похоже… «Шуэйцария?» – обрадовалась охранница. Тут я заметил не только ее акцент, но и сорокалетние глаза с макияжем над маской. И в этих глазах сверкнула надежда. Как будто при гадании вам выпал красивый трефовый король, перемена судьбы и особняк. Короче, такой магический флэш-рояль. «Давайте проверю», – говорю я. Социальная дистанция между нами в этот момент сократилась сантиметров до десяти. «Ах, извините, я напутал: у Швейцарии белый крест на красном фоне, а тут красные на белом. Это Грузия». – «Грюююзия? – глаза над маской вылезли из-под макияжа. – Как Грюзия?..» – «Ну вот так, сами смотрите», – я показал экран. И увидел, как трефовый король превращается в шестерку пик, перемена судьбы – в переезд к маме, а особняк – в дым сигарет и размазанную тушь. Охранница стояла, не двигаясь. Она будто медленно катилась назад на невидимых роликах. Я заметил, как под маской у нее шевельнулись губы. Она тихо сказала: «Пиздец…»
Я пожелал хорошего вечера и пошел домой.
Эта история так потрясла меня, что я чуть не забыл глазированный сырок. Но все-таки вспомнил и взял. Теперь он во мне. Мой сладкий. Мой нежный.
Семья-Россия
Я ваш президент
Друзья! Избиратели и избиралки!
Каждый год я говорю вам: «Голосуйте за меня!»
Каждый год слышу от вас: «Тебя нет в избирательном бюллетене!»
Друзья, ну вы же не дети… Власть дается тому, кто ее берет. Нет в бюллетене – так впишите! Может, принтер недопечатал, а может – диверсия. Просто берете ручку и вписываете: «Печейкин В. В., депутат-одномандат».
И галочку ставьте.
Все!
Мой путь – верен. Моя программа – неизменна. В ней:
– низвержение зла;
– триумф добра;
– борьба с ЛГБТ в районе Хорошёво-Мнёвники;
– вернуть театр зрителю, а театральным подмосткам – устойчивую классику;
– ветераны;
– банкет.
Я ПРИДУ – ПОРЯДОК НАВЕДУ!
Молитва за Путина
Прямо сейчас я, без шуток, молюсь за здоровье нашего президента Владимира Владимировича Путина. Потому что если сейчас после обвала рубля и коронавируса он еще и умрет, то я [автор кричит].
Мне жалко Путина, вот честно. Чем чаще он появляется из бункера, тем жальче. Он-то давно в самоизоляции. В само-само-само-само… живет внутри бесконечной матрешки. Мы только сейчас задали себе вопрос, которым он измеряет всю свою жизнь.
Я уже умру?
Мне тридцать пять, и по Данте это половина земной жизни. В этом возрасте, переходя зенит, начинаешь видеть, как приближается край, где идет навстречу государственная медицина с серпом и в черном капюшоне.
А Путин каждый раз спрашивает: «Я уже умру в такой-то момент или еще нет?» Ясное дело, что он не верит в бога, загробный мир и прочие места, откуда не докладывает ФСБ. И вот сейчас наш президент опять думает, перешагнет ли он эту маленькую штучку, невидимую, как гражданин РФ, – коронавирус.
Или…
Конституцию уже успеют поменять? Если нет, то премьер-министр Мишустин встанет у зеркала и скажет: «Наверное, красный галстук сюда не подойдет. Давайте темно-синий». Его поставят у пупырчатой желтой стенки, и он начнет: «Уважаемые граждане России. Вчера в такое-то время ушел из жизни президент Российской Федерации…»
И вот Путин видит эту картину очень ясно. Очень ясно. И спрашивает себя: успею ли я сыграть в хоккей, обнять дочек, поменять эту, как ее… выпить чай с алтайскими травами, сходить в баню, кого-то просили посадить… или отпустить… еще чайку выпить, а потом, как говорит Патриарх, наступит Царствие Божие, а Шойгу – чрезвычайная ситуация.
И вот о чем я сейчас молюсь начальнику Патриарха, так это о том, чтобы после обвала рубля, коронавируса (он теперь и у кошек) наш президент не вздумал приболеть. Я бы меньше всего хотел после этого оказаться в России, которую он каждым утром подзаводит своим волшебным ключиком.
Потому что если он умрет, то нужно будет, чтобы кто-то спросил у Путина, что делать дальше. А дальше, кх, простите. Так вот, дальше будет, кххх, кххх… Извините, поперхнулся. Еще раз, дальше… кхххэээ, уэххххххэээээээ, да что ж такое… Уэээээкккхххззззээээээхэкхх… Кххх…
А дальше – сами.
Семья-Россия
Я знаю одну семью: отец, мать, сын и кот. После карантина сыну перестали давать карманные деньги. Сын говорит, мол, давайте как раньше. А батя ему говорит: мы тебе раньше давали мелочугу, ты же подкопил, вот и трать. Сын говорит, да какой подкопил, алло, в кармане дыра и хуй. Ну мать тебе даст, говорит отец. Мать говорит: эээ, с какого перепуга я буду давать ему, откуда, алло; я себе эпиляцию не могу сделать, у меня вон усы выросли, еще кот орет весь день. Бате надоел ор, и он стал уходить из дома, сидит целый день в гараже, присылает голосовухи. Думали, что хоть на Пасху денег подкинет, а домашние – себе на кишку. Ага. Батя тихо слинял на дачу, прислал оттуда гиф-открытку в вотсапе. И новую голосовуху: говорит, вы моя любимая семья, храни вас Бог. Мать, сын и кот собрались на кухне вечером, слушали это и плакали. Мать сказала: какой у тебя отец человечище, гордись, пиздюк. А сын же мелкий, не все понимает и спрашивает, зачем да зачем, голод, голосовухи, Пасха без хавки. Мать говорит: я вот тоже не понимала, а потом смотрю – тараканы без еды сдохли. Ааааа, тогда понятно, Бог все делает норм. Это сын наконец понял. Только кот нихуя не понял, а помер. Ну и пусть, у него не
