Кофе еще не остыл. Новые истории из волшебного кафе - Тосикадзу Кавагути
Кинуйо в течение многих десятилетий приходила в кофейню, поэтому ей хорошо были известны здешние правила. Она без всяких объяснений поняла, что Юкио пришел из будущего. Ему так не хотелось говорить ей, почему он здесь.
«Я пришел повидаться с мамой, которая умерла…»
Он не мог произнести это вслух, но понимал, что сидеть в молчании нельзя.
– Ты похудела.
Как только он это сказал, то тут же стал корить себя.
Он не знал, нашли ли уже у Кинуйо рак или нет, но дело явно шло к тому, чтобы лечь в больницу. Юкио не собирался переводить разговор на ее болезнь. Руки, которые он сжал в кулаки, вспотели.
– О, правда? Как приятно это слышать, – просто ответила Кинуйо. Подперев лицо ладонями, она смотрела на Юкио и, похоже, была искренне рада его словам. Глядя на ее реакцию, он решил, что ей еще не известно о смертельной болезни.
Иногда люди узнают об этом лишь в больнице. Поведение Кинуйо было вполне понятным, если она еще не подозревала о своем недуге. Это стало для Юкио облегчением.
Он немного успокоился, изо всех сил стараясь вести нормальный, необременительный разговор.
– Правда? Считаешь это комплиментом? – засмеялся он, слегка подшучивая над ней. Но выражение лица Кинуйо было серьезным.
– Да, считаю, – сказала она, а потом заметила. – Ты и сам похудел.
– Думаешь?
– Ты хорошо питаешься?
– Да, вполне. Теперь я сам готовлю себе еду.
С тех пор как Юкио узнал о смерти матери, он толком ничего не ел.
– Серьезно?
– Да, не сомневайся. Я покончил с быстрорастворимой лапшой.
– А как насчет того, чтобы стирать одежду?
– Я сам ее стираю, как же иначе.
Он ходил в одном и том же уже месяц.
– Как бы ты ни уставал, надо всегда спать на футоне[4].
– Да, я знаю.
Он уже успел расторгнуть договор об аренде своей квартиры.
– Если у тебя будут проблемы с деньгами, не занимай у чужих людей. Обратись ко мне, хорошо? У меня денег не очень много, но я тебе помогу.
– У меня все в порядке с деньгами.
Вчера он закончил официальное оформление документов для личного банкротства. Кинуйо и Киоко не придется выплачивать его долги.
Юкио просто хотелось увидеть лицо матери в последний раз.
Если бы можно было изменить настоящее, отправившись в прошлое, то он, возможно, и не выбрал бы такой конец. Юкио бы сделал все, чтобы убедить маму пройти в больнице самый лучший курс лечения. Он бы рассказал все тому огромному мужчине за барной стойкой и на коленях бы умолял его как-то помочь.
Но ни одному желанию Юкио не суждено было осуществиться. Его жизнь потеряла всякий смысл. Единственной его целью оставалось стремление не разбить сердце Кинуйо. Только это страстное желание держало его на плаву в жизни, полной лишений и обмана. Он решил продолжать бороться, пока его мать жива.
Но Кинуйо умерла.
Лицо Юкио оставалось спокойным, когда он снова заговорил.
– Я теперь могу открыть свою собственную мастерскую и быть независимым.
– Правда?
– Конечно, я не вру.
– Как замечательно.
Из глаз Кинуйо побежали слезы.
– Эй, плакать-то о чем, – сказал он, протягивая ей бумажную салфетку.
– Прости, я… – Кинуйо попыталась сказать что-то еще, но не смогла.
Глядя на ее заплаканное лицо, Юкио молча вытащил что-то из внутреннего кармана пиджака.
– Я тебе кое-что принес, – признался он и положил перед матерью сберегательную книжку и штамп. Те самые, которые она дала ему на станции вокзала, когда он уезжал в Киото. – Думал, понадобятся, если мне трудно придется, но в конце концов я так и не воспользовался ими.
Как бы трудно Юкио ни приходилось, он никогда не позволял себе взять эти деньги. В них были заключены все надежды его матери, вся ее вера в сына, в успехе которого она не сомневалась. Он планировал вернуть это ей, когда станет знаменитым гончаром.
– Но эти деньги…
– Все в порядке. Зная, что они у меня есть, я смог пережить трудные времена. Как бы плохо ни было, их наличие придавало мне сил двигаться вперед. Я всегда хотел вернуть их тебе, мама. – Это не было ложью. – Пожалуйста, возьми их.
– Ох, Юкио.
– Спасибо тебе, мама, – глубоко поклонился он.
Кинуйо взяла сберегательную книжку и штамп и прижала их к груди.
«Ну что ж, вот и все. Последний груз упал с плеч. Теперь просто осталось подождать, пока кофе остынет».
Юкио не собирался возвращаться в настоящее.
С того самого момента, как он услышал о смерти Кинуйо, он думал лишь об этой минуте. Он не мог умереть просто так. Если бы он оставил после себя долги, они расстроили бы его родных.
В течение последнего месяца он тратил все время на оформление личного банкротства. Хотя у него не было денег даже на автобус или поезд, чтобы приехать на похороны, он изо всех сил работал, чтобы накопить на услуги юриста и оплатить поездку в кофейню. Все было ради этого момента.
С него словно спали путы, которые сковывали все тело, и Юкио разом лишился сил. Весь прошлый месяц он толком не спал, и это тоже сыграло свою роль. Его усталость достигла крайней точки. И вот теперь все закончится.
«Наконец-то».
Он ощутил удовлетворение…
«Теперь все стало намного проще».
Юкио почувствовал себе свободным. И вдруг…
Бип-бип, бип-бип, бип-бип, бип-бип…
Из его чашки доносился тихий сигнал будильника. Он не понимал, что происходит, но сразу же вспомнил Казу и вытащил звенящую палочку из чашки.
– Официантка попросила меня передать тебе поклон от нее, – сказал Юкио.
– Ты имеешь в виду Казу?
– Хм, да.
– Ох…
Кинуйо помрачнела. Но затем она прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, быстро глянула прямо на сына и улыбнулась.
– Кинуйо, – позвал ее из-за барной стойки Нагаре.
Кинуйо оглянулась на него с широкой улыбкой и просто сказала:
– Я знаю.
Совершенно не понимая, о чем они говорят, Юкио потянулся к чашке и сделал глоток.
– Очень вкусно, – соврал он. На самом деле этот сильный кисловатый вкус ему совсем не нравился.
– Какая добрая девочка, правда? – спросила Кинуйо, с нежностью глядя на него.
– Ты о ком?
– О Казу, дурачок.
– Казу? Да, очень добрая.
Юкио снова солгал. Он даже не задумывался о том, какой Казу человек.
– Она действительно понимает, что люди чувствуют. Девочка всегда думает о тех, кто садится на этот стул.
Юкио понятия не имел, что ему хочет сказать Кинуйо. Но это было и неважно. Он все равно собирался сидеть здесь, пока кофе не
