История села Мотовилово. Тетрадь 5 - Иван Васильевич Шмелев
Наряду с честными тружениками находятся и такие «находчивые» люди, которые имеют «искусство» завладеть чужим добром, посягая на чужой труд. Эти люди – воры. Они на чужое добро зарятся, и у них руки чешутся завладеть. Грабили не только разбойники в дороге запоздавшего в пути купца или мужика, возвращающегося с базара ночью, но жулики действовали и днем.
В городе Арзамасе развелось столько карманных воров, что народ не на шутку встревожился. В магазинах средь разношерстной толпы сельских покупателей шныряли шайки наглых жуликов, которые бесцеремонно забирались в карманы доверчивых мужиков и зазевавшихся баб, утаскивали деньги, иногда отрезав карман с пальцами хозяина, надёжно зажавшими в кармане деньги. Были развешаны вывески «Остерегайтесь карманных воров!».
Между торговавшими на скотном базаре людьми вьюном вертелся пронырливый цыган, предлагая покупателям свои услуги по подбору хорошей коровы. Он непрошено ввязывался в торг, а вскоре сматывался. Впоследствии у мужика иль бабы оказывался карман пустым. Деньги, припасённые на корову, незаметно для всех выкрал цыган.
Среди жителей села, наряду с воровкой-мелочницей Булалейкой, велись и другие воришки. Про Митьку Кочеврягина по селу ходила молва, что он парень жуликоватый: «Где что плохо лежит, у него брюхо болит» – дополняла его хваткость на руку русская пословица.
– Ты следи за ним, как бы чего не стибрил, – советовал сосед соседу. – Митька у Осипа Батманова топор украл.
Осипу, выследив, пришлось у Митьки этот топор украдкой обратно выкрасть. У Булалейки на улице с головы сдирали чужой платок, неизвестно как угодивший на ее буйную голову. У нее же все это было запросто – нечестность у нее зародилась еще в девках. Будучи любительницей до лесу, она частенько уходила в лес одна, то по ягоды, то за грибами. Однажды она в лесу встретила односельчанина-парня с полным лукошком грибов. Позарившись на чужие грибы, она в шутку сказала ему:
– Эх, сколько грибов-то ты набрал, тебя надо ограбить! – не растерявшийся парень ответил ей:
– А пока ты меня грабишь, я возьму, да и повалю тебя. Сперва поцелую, а потом и начну щекотать! Тогда что запоёшь!?
– А я щекотки ни капельки не боюсь, – храбрилась она.
– Тогда грабь! – добродушно согласился парень.
Анка парня не ограбила, а сама осталась с того дня обесчещенной. Кто знает, может, с того момента и прилипла к Анне неудержимая зависть к чужому мелкому добру. После выхода замуж Анка Булалейка так говорила про себя о том, сколько и какого добра ей досталось из отцова дома: «Эх, а мне из тятенькиного дома почти ничего не досталось. Если не считать того, что как тятенька-то покойный умер, моя маменька самовар мне отдала, ну а столешник со стола я сама взяла, да две подушки присоединила, а табуретку я по нечаянности с собой прихватила. Пеньжак овчинный тятенькин я под кафтан пододела, потому что в ту пору холодище на улице несусветный был. Хотела было шапку тятенькину себе на голову надеть, да стала ее напяливать и чую на голове-то у меня полушалок с кистями. Так пришлось ее обратно на гвоздок повесить – брательнику Кузьме ее оставила. А в общем-то мы с Иваном с этого добра и разживаться стали, а до этого жили мы с ним, как байдаки: ни одежи, ни мебели в избе не было. А сейчас все у нас есть: две табуретки, стол добротный и самовар для украсы на окошке стоит».
По селу частенько слышны жалобы и вскрики-то возвестят, что у кого-то сапоги сбондили, то у кого-то калоши украли. А у Матвея Караблева, подкараулив, пока он ходил с пчельника домой за провиантом, жулики из двух ульев выкурили пчел, выкрали рамки с медом. «Бывало, за такие проделки в каталажку посадили бы. По правилу надо было бы так: где пойман, тут и суд. За тяжкое преступление на месте уложить, а за мелкое воровство при всем честном народе выпороть. Чтоб не повадно было! Ведь пороли же так Федора Ильянова за чужие скопы», – так высказался дедушка Крестьянинов, страшно не любивший жуликов и воров. В далеком прошлом он подложил заряженный капкан на цепи в своем амбаре, в который угодил ногой вор, взломавший амбар, выпилив дверь пониже запора–засова. Вор взмолился, хозяин, смилостивившись, выпустил его из плена, а потом сожалел, что не прикокошил его на месте преступления, потому что оставшийся на всю жизнь хромым, вор все время угрожал за капкан.
Хотя и бытует в народе мудрая пословица «Изба крепка запором, а двор забором», а для лихих людей ничто не помеха. Перелезают через заборы, ломают запоры, подбирают ключи к замкам и засовам, выпиливают двери, выдирают из косяков ершистые пробои – забираются в чужие владения и похищают чужое добро. Для совершения темных дел воры пользуются темнотой ночи, а на утро обнаруживаются их злодейственные дела. С рассветом пойдёт хозяин или хозяйка в мазанку за спонадобившейся вещью, а дверь у мазанки расхлябана настежь или исковеркана и косо висит на одной петле. Хозяева в обморок и кричат во всю улицу, чтоб все услыхали «Караул! Обокрали! Все, подчистую утащили». Народ сбегается и сочувственно ахает и, охая, допытывается: «Как забрались-то? – Ключ подобрали! – Пробой выдрали! Из сундуков все выгребли! Все до звания утащили!» От такого постигшего горя у хозяина слезы на глазах, а хозяйка в окружении баб плачет навзрыд, охает, болезненно вздыхает, причитает.
Имелась в селе ворожея Настасья Булатова. В бытность свою барыней, она научилась от какой-то прозорливой старухи этому мастерству, делая этим большую услугу потерпевшим и придавая большую тревогу и неприятность ворам. Настасья пользовалась в гадании и ворожбе разными средствами: и картами, и глядела на утренней заре в зеркала. Почти всегда точно указывала на того, кто украл. Но были случаи и напрасного поклёпа. Этак однажды необоснованно, из зависти и злорадства, один лихой человек вздумал опорочить честного труженика-мужика, якобы он увез чужое сено. Мужик этот вынужден был при общем собрании мужиков поклясться, что он сена не брал и, вытянув вперед свои мозолистые, истрескавшиеся от натуги руки, громогласно провозгласил:
– Такие руки чужого не берут!
Собрание ему поверило. Мотовиловцы грешили на кузнеца. Втихомолку ползал по селу слушок, что кузнец Алексей с сыном своим Мишкой с ворами важдается. Он ковал в кузнице ключи-двойники, пользовался ими при взломе запоров у мазанок и амбаров. У него были
