Булат Окуджава - Бедный Авросимов
Видимо, недоумение и дрожь нашего героя передались и славному Аркадию Ивановичу, а может, он сам себя растравил, предаваясь воспоминаниям, во всяком случае шаги его замедлились и он остановился. Стал и Авросимов.
- Куда это вы меня завели, господин Ваня? - спросил капитан шепотом. - Вы меня, должно, убить хотите? - И засмеялся.
- Помилуйте, Аркадий Иванович, - ответил Авросимов, переходя на шепот, ума не приложу...
- И узнать не у кого, - прошелестел капитан, всматриваясь в пустынные места.
Снег вспыхивал под нечастой луной, но тут же погасал.
- А не поворотить ли нам обратно, господин Ваня? Эдак мы и в лес прямехонько забредем...
И тут, внезапен и зловещ, чей-то раскатистый свист потряс безмолвие.
- Бежим! - прошипел капитан и опрометью кинулся по своему же следу. Наш герой торопился за ним, проклиная теплую шубу. Луна, как назло, не появлялась. Когда они обогнули первое двухэтажное здание с заколоченными окнами, из-за угла ударил стремительный ветер. Сколько времени они бежали, подсчитать было невозможно, наконец где-то впереди мелькнул огонек, за ним - другой, послышался скрип полозьев. Аркадий Иванович, бежавший все время чуть впереди, замедлил движение.
- Стойте, - взмолился наш герой, с трудом переводя дух.
Они остановились у первого освещенного окна. Капитан расхохотался.
- Никогда так не трусил, - проговорил он, - просто даже сердце свело от страха. Вот напасть! Ну идемте же... может, мы и не в Петербурге вовсе, а?
- Не знаю, - сказал Авросимов мрачно. - Теперь бы извозчика... я уморился.
- Эх, господин Ваня, - снова засмеялся капитан, - ну я, ну не очень чтобы могучий, да? Но вы-то! Вон вы какой медведь! Вы-то что же, а?
- Кому гибнуть охота? - признался Авросимов, не испытывая стыда.
Они двинулись дальше. Шли молча. Говорить уже не хотелось. Мысли о возможной погибели не давали покоя. И тут наш герой, размышляя об этом, подумал вдруг о государе, которого, оказывается, на каждом шагу подкарауливает насильственная смерть. И не от разбойников, не от волчьих зубов, а от своих же, живущих рядом, соплеменников, которым, может быть, руки пожимал, благодеяния оказывал, ордена на шею вешал! И ведь могут: и как Людовика с почетом на плаху, и как свинье - просто нож из-за угла в спину, прости Господи... Отчего же он своих погубителей должен в крепости содержать по всем законам, а не бить их собственноручно одного за другим своим мечом или кинжалом в самое сердце? От кого же такая несправедливость?
- Теперь куда? - спросил дотоле молчавший капитан.
Они стояли у Строгановского дома. За углом бежал Невский.
- Теперь уже совсем рядом! - обрадовался наш герой и повел за собой капитана.
...Так за что же тогда все, как сговорившись, бегают взапуски за государем своим, охотятся на него, подкарауливают, отчего он, вобрав голову в плечи, изогнувшись весь, должен жить в страхе?
Но Аркадий Иванович, словно подслушав мысли Авросимова, не стал рассуждать об этом, а лишь засмеялся и сказал бодро:
- А мы-то с вами на что?
"Мы с вами" - это, конечно, да. Но ведь как оно бывает, когда ты, вознамерившись подвиг совершить, стоишь перед тьмой, а тут свист раздается? И ты бежишь сломя голову! "Мы с вами..." И "мы" и "вы", не разбирая дороги, лишь бы жизнь свою спасти, скорее к свету, к свету, к малым огонькам.
- Вот вы, например, господин Ваня... На вас, например, государь и держится. А как же...
Но не успел наш герой что-либо ответить, как знакомые веселые ворота, похожие на глотку загулявшего ямщика, выросли перед ними.
- Вот они! - воскликнул Авросимов радостно и пошел под темными сводами.
- Ну, господин Ваня, - засмеялся Аркадий Иванович, - Бог очень соблюдает наш интерес, - и потер руки.
7
Они вошли в тот самый двор и повернули к флигелю. Однако флигеля не было. Вместо него в глубине двора громоздился небольшой каретный сарай с сорванной дверью.
Не буду утруждать вас подробным рассказом о том, как два наших молодых человека, поняв наконец, что произошла ошибка, кинулись в соседний двор, затем - в следующий, и везде их ждало разочарование. Словно тени метались они от ворот к воротам, вдоль набережной, странно взмахивая руками, скользя и увязая в сугробах, молча, с раскрасневшимися лицами, так что даже одинокий будочник, загоревшийся любопытством, а может быть, просто хмельной, пытался следовать за ними, но куда там!
Вы, наверное, успели заметить, что весь день носил на себе признаки необычайные, и только наши герои не понимали этого, так как были увлечены воспоминаниями и взаимной симпатией.
Наконец они остановились, тяжело дыша.
- Может, по тому ряду попробовать? - предложил Авросимов, указывая на противоположный берег Мойки. - Хотя, помнится, здесь был флигель проклятый...
- Плюньте, господин Ваня, - грустно сказал капитан, - может, завтра нам с вами повезет или еще когда. Не будем унывать...
И тут вдруг наш герой точно прозрел, воспоминания о первом посещении прекрасного флигеля вспыхнули в нем с новой силой, и он, крикнув нечто невразумительное, повлек за собой загрустившего было капитана в соседние ворота, возле которых они и топтались, намереваясь отказаться от поисков.
Здесь! Здесь, здесь, в этом сугробе топили Мерсиндочку, хохоча и предвкушая счастливую ночь, и отсюда, из этого вот сугроба, тянул он, Авросимов, ее, касаясь губами горячей шейки и задыхаясь от мягкого женского дурмана. Торопитесь, Аркадий Иванович, друг бесценный, торопитесь!
Вот и ворота те самые, которые еще совсем недавно вздрагивали от хохота и громких удалых голосов, они... Вот и дверь, вот и флигель заветный с темными окнами, завешенными изнутри тяжелыми малиновыми шторами...
Они летели к флигелю, обгоняя друг друга, спотыкаясь о сугробы, скользя по льду, подавая друг другу руки и хохоча, хотя и приглушенно, в меховые воротники, словно стараясь не растерять тепло радостного возбуждения.
Тяжелая дверь поддалась, распахнулась, старые петли взвизгнули.
В прихожей, все той же, горела толстая оплывшая свеча, и была пустота, и стояло молчание пещеры, но полет молодых людей был так стремителен, что они и не могли заметить того, пока не скинули шубы прямо на пол, ибо принять их было некому, пока не вбежали в залу, где в камине трещали поленья и от молодого пламени распространялся колеблющийся свет.
Наконец они огляделись.
Это была та самая зала, где недавно кипела жизнь и бушевали страсти, и наш герой никак не мог приспособиться к ее новому качеству, к ее пустынности, и ходил возбужденно по ковру из конца в конец, от карточного стола к тахте, от камина к распахнутой двери, бросив капитана на произвол судьбы.
Вдруг в раскрытых дверях возникла и застыла фигура краснобородого мужика с поблескивающими глазами, так что Авросимов даже вздрогнул, пока не догадался, что на мужике - отсвет каминного огня.
Мужик глядел на молодых людей с дерзким удивлением.
- Никого нет-с, - сказал он тихо, продолжая оставаться неподвижным.
- Что сказывали? - спросил Авросимов.
- Сказывали, мол, будут-с.
- Ээээ, - протянул капитан, - мне это не нравится...
- А Милодорочка где? - спросил наш герой.
И тут мужик сделал шаг назад и исчез.
Капитан потер руки. Он заслуженно предвкушал.
Наш герой, забыв ужасный рассказ своего нового друга и растворяясь в неге, источаемой камином и всей обстановкой знакомой залы, почувствовал себя свободно и легко и упал на тахту, раскинув руки, словно в траву, и всхлипывал от счастья и урчал, как молодой медведь.
- Вот здесь Милодорочка... а вот здесь Дельфиния, а там уж Мерсиндочка! Все перевилось: руки, ноги... ух, ух, ангел мой драгоценный!..
- Ах, ах, потише, господин Ваня, - захохотал капитан, - а то испугаются, не придут, ха-ха.. Куда же мы тогда? Куда же мы, бедненькие?! Опять в лес?! Ножки, ножки! Ух!.. Вы мне умастили, господин Ваня! Этого я вам не забуду!.
Авросимов плавно так перекатывался на тахте с боку на бок, словно погружался в теплую медленную реку, и лениво шевелил рукой, отпихивая водоросли, потом выбирался на бережок, на солнышко...
- А Милодорочка... губки у нее мягкие, теплые...
- Ух, ух, господин Ваня, не травите вы меня!
- Не оторвешься от губок-то...
- Шуры-муры, канашечка!
- Или на руки ее взял: на левой руке - спинка, а на правой - что?! А?
Мужик давешний появился в дверях, постоял, снова с дерзким удивлением оглядел разошедшихся незнакомцев и исчез.
- Однако долго нас морочат, - сказал Аркадий Иванович. - Что за дом такой? Хотя бы шампанского подали... Уж эти мне аристократы столичные!
- Нет, нет, вы послушайте, - захлебнулся наш герой в бурном потоке, - вы послушайте, как она ножкой делает, вот так..
- Господин Ваня, вы меня уморите, я уже чертей вижу. Да где же дамы, черт!
- ..Как она вас за шейку пухлой ручкой... А мы-то с вами ищем, ищем, а он - вот он, флигелек разлюбезный... А еще у Дельфинии плечики вот так опущены, небрежно так, я видел через дверь, как ее по спинке гладили...
