Ксения Букша - Дом, который построим мы
И вот теперь этот самый Эдип, то есть Пиратов, сидел за столом и захлестывал бумаги петлей своей подписи. Рабочий день руководителя холдинга был расписан по минуткам, поэтому Пиратов всегда успевал все, что планировал. Впрочем, может быть, он просто планировал слишком мало. Холдинг Пиратов составлял, как московский князь собирал земли русские: там купить, там запугать, там отобрать...
- Деньги рекой, - сказал Пиратов. - Так и текут. Самое время купить "Амарант".
Заместитель Пиратова, которого совершенно случайно звали тоже Пиратов, ответил шефу:
- Совершенно с вами согласен.
Пиратов-старший вгляделся в очередной документ, вывел на нем петлю, встал из-за стола и прибавил:
- Веселуху возьму к себе техническим директором. Он умный, но такие люди не должны быть хозяевами. Это недоразумение. Мы должны навеки взять этого человека под свою опеку, чтобы ему никогда не приходилось думать о низменных вещах.
- Совершенно с вами согласен, - сказал племянник и заложил волосы за уши.
Пиратов-старший подошел на коротеньких лапках к племяннику и сказал:
- Займемся этим делом завтра! Послезавтра я еду на новый бетонный завод, и к завтрашнему вечеру вечеру весь "Амарант" должен быть нашим.
- Непременно, - ответил заместитель.
Назавтра же зеркальную гладь начала морщить зыбь. Уже ранним утром все сотрудники "Амаранта" увидели, как по крыше завода ходят бесстрастные рабочие с пилами и рулетками, и примериваются.
- Кто вам дал пилить завод? - возмущенно вскричал Рябинин, выбираясь на крышу. - Прекратите немедленно!
- По распоряжению генерального директора холдинга "Эдип-комплекс" господина Пиратова, - козырнул один из рабочих, - велено купить и отпилить одну десятую вашего завода.
Тут у него в фартуке зазвонил мобильник, он поднес его к уху и поправил сам себя:
- Пятнадцать процентов.
- Какое вы имеете право, - Рябинин стал отбирать у него пилу. - Завод не продается!
Пиратов, услышав это, расхохотался:
- Ну и люди у Веселухи! Они что-нибудь понимают в акционерных обществах?
- Вряд ли, - сказал заместитель.
В общем, ситуация назревала грустная-прегрустная, как доложил Петя Варвар редактору журнала "Специалист".
- Пиратов купит Веселуху с потрохами, - мотнул он головой. - Может быть, до обеда, но думаю, что скорее часам к четырем.
На Пете был махровый шарф, ботинки с тяжелыми подошвами, и был он без шапки. Утренние сумрачные аллеи вздрагивали от полицейских разворотов его "Ауди".
- Дайте мне освещать это дело, - присовокупил Петя Варвар.
Он хотел сказать: "Дайте мне срубить на этом капусту". Петя обожал всякие слияния и поглощения. Будь его воля, он бы устраивал их сам, только для того, чтобы посмотреть на круги по воде и содрать бабки со всех сторон-участников.
- Освещай, - махнул рукой редактор "Специалиста", и, когда Петя, крутнувшись, выбежал, грустно повернулся к ведущему журналисту Кате Рунновой и сказал:
- Жалко Яна Веселуху. Симпатичный мужик на самом деле.
Редактор "Специалиста" считал, что к сорока годам мужчина обязан вырастить пузо, посадить печень и построить жену с тещей. Самому ему было еще тридцать восемь, но он уже успел все это совершить, особенно насчет пуза: красивое, круглое и желто-розовое, веселое, оно вываливалось из штанов, и рубаха на нем не сходилась.
- Веселуха - это такой белесый, мордатый, - уточнила Катя Руннова. Физик. Да, ничего, - объективно согласилась она. - Прогрессивный. Я на него давно смотрю... Он мне тоже нравится.
- Средний класс, - с придыханием сказал редактор.
Надо сказать, что средний класс был для журнала "Специалист" не просто целевой аудиторией, но объектом поклонения. Редактор так и видел их: молодых, прогрессивных, успешных, облитых рассветным сиянием, с кружкой хорошего кофе и "Специалистом" в руке. На изучение их привычек, нравов и потребительских предпочтений уходила половина бюджета "Специалиста".
- Ходят слухи, - поведал редактор, поворачивая бульдожью шею к Кате, что Веселуха отправил свою жену за измену в Средние века, а любовника - в блокаду.
- Он ведь ученый, зачем он бизнесом занялся? - пожала плечами Катя Руннова. - Сидел бы. Съест его теперь Пиратов.
Поглощение для них было делом свершившимся, слишком хорошо они знали нравы бизнес-сообщества. Агрессивная неожиданная атака, когда противнику не дают опомниться, поддержка властей, - несчастную жертву валяют по полу за косичку, и хорошо еще, если не заводят уголовное дело.
Сквозь голые деревья лился свет сквозной, яблоки с крепким стуком падали с ветвей, птицы кричали, в последний раз перед зимой глядя круглыми глазами на Родину. Журналисты толпой, как стервятники, слетелись к заводу и ждали исхода. Паша Ненашев вошел в кабинет к Веселухе и доложил:
- Уже семнадцать процентов.
Веселуха взял душераздирающий септаккорд си-ре-фа-ля-бемоль, разрешил его в спокойный ре-мажор и посмотрел на Пашу. Воздух вокруг директора сиял.
- Ну, как знаете, - сделал морду Паша и выбежал к людям.
Топая, как белый охотник, подскакал к Паше Петя Варвар, выпучил пронырливые глаза и таинственно зашептал:
- Тыща баксов, и я изображу вас невинной жертвой.
- Погоди хоронить, пацан, - предостерег Паша.
- Торгуетесь, что ли? - обиделся Петя Варвар. - Смотрите, напишу, что вы не менеджер!
- Не пиши пока ничего, - дружески посоветовал ему Паша. - И не мечись, как какашка в проруби, если хочешь стать опытным журналистом.
- Да ведь все ясно! - завопил Петя, размахивая шевелюрой. - Вопрос в сумме!
Паша мотнул головой. На крыше Рябинин и Денежкина держали за локти рабочего и не давали ему пилить, а тот махал пилой:
- Двадцать пять процентов!
Обстановка накалялась, толпа росла. Журналисты и представители общественности дрожали, курили и кусали сухие травинки.
- Посмотрите, какая там толпа, - сказал Паша.
Веселуха сидел спокойный и расслабленный и ел оливки.
- Херово, - продолжил Паша. - Вас это не тревожит?
Он верил в шефа, но помнил, как тот себя вел, когда Лукин попытался взять власть в свои руки. Веселуха исполнил на гитаре начало арии князя Галицкого "Только б мне дождаться чести на Путивле князем сести" - это была ирония в адрес Пиратова.
- Не ждите до последнего момента, - попросил Паша Ненашев.
Самый кайф именно в том, чтобы дождаться последнего момента, все российские государи управляли именно так, - как Паша этого не понимает?
В журнале "Специалист" было тихо, только со двора поддувало в окно холодным ветром.
- Тридцать процентов, - вздохнул редактор и опрокинулся на спинку стула.
Брюхо податливо заколыхалось; Катя Руннова, которая очень не любила, когда ее отрывают от работы, раздраженно сказала:
- Вы будете каждый процент объявлять? Что вам дался этот Веселуха?
- А что ты так раздражена, милочка, - пригляделся к ней редактор. - Мне кажется, ты заочно в него влюбилась.
Катя Руннова покраснела.
В этот момент вошел фотограф Эннушкин. В его архиве были угольные горы, рельсы, алюминиевые ложки, яйца с печатями, все настоящие, прошлые и будущие менеджеры Севера и Запада, а вот Веселухи до поры не было. Сегодня утром обстоятельный Эннушкин исправил это досадное недоразумение: явился к Веселухе и щелкнул его в разных позах. Веселуха лениво покручивался, приподнимался и присаживался, как будто с него снимали мерку для гроба.
- Вот это мужик! - восхищенно объявил Эннушкин, входя к редактору и вытирая руки о штаны. - Обычно директора ломаются, как красны девицы, а получается все равно обезьяна. А Веселуху с какой стороны ни фотографируй, получается представительно.
- А прибор вы засняли? - заинтересовался редактор.
- А что за прибор-то хоть, - выглянула из-за компьютера Катя Руннова.
- Сиди, пиши, - ехидно пожелал редактор.
Пузо его смеялось из-под расстегнутой снизу рубахи.
- Прибор заснял. Там же и проявил, на их приборе, - сказал Эннушкин. Их прибор, как известно, все умеет. Причем он самообучаемый, вот в чем Веселухина главная заслуга. До сих пор что в машину вложишь, то и будет, а чего не вложишь, того не будет. Но фантазия-то у нас ограниченная, взгляд узкий, и вообще, мы думаем очень плохо. У нас есть какие-то потребности, но мы даже не всегда сами догадываемся, какие.
- Это тебе Веселуха рассказал? - прыснула Катя Руннова, багровея.
Ей ужасно хотелось поглядеть на Веселуху хоть одним глазком, но она была женщина взрослая и ужасно язвительная, и не признавалась в своем желании даже себе.
- Нет, - ответил Эннушкин, - это мне рассказывал его зам по производству, Веселуха вообще сейчас не разговаривает человеческим языком.
- А как это мы не догадываемся, какие у нас потребности? - удивился редактор и поджал пухлые ножки под столом.
- Да так. Помните, у Ильфа и Петрова мужик ходит по квартире, жрет все подряд и приговаривает: "Меня ужасно обложили налогом". Или девчонки влюбляются в киногероев. Или некоторые компьютерными играми увлекаются до одури. Это они свои реальные потребности сублимируют... или, черт, как там. Так вот, - заключил Эннушкин, торжествуя, - приборчик-то умнее нас, и он нас больше любит, чем мы себя. От него эта любовь прямо-таки исходит. И вот, он сам догадывается, чего нам нужно, и это - выполняет! А так как потребности безграничны...
