Валерий Коновалов - Век Свободы не слыхать
Было это в середине шестидесятых годов. Виктор Спольников, к тому времени прочно сидел под "крышей" нашего посольства в Тегеране. Надо было из этого дома, вернее из квартиры, вынести документы и микропленки одного из работавших на комитет иранских генералов в отставке. Дом был уже окружен "саваковцами" - агентами шахской тайной полиции. Вроде бы все выглядело безнадежным. Вышколенные инструкторами ЦРУ США, агенты САВАК были неплохими специалистами, однако Спольников тоже знал свое дело. Как рассказал мне тот полицейский и как впоследствии подтвердили товарищи Спольникова по работе, он пошел по-русски, на "ура". Подойдя к подъезду дома, где, забаррикадировавшись в ожидании неминуемого ареста, сидел тот самый генерал, Виктор рванул на себе рубашку до пупа и ринулся по лестнице в его квартиру. Саваковцы опешили. Предпринять они ничего не успели. Зато Виктор успел сделать все, что нужно: документы и микропленки вынес, передал тут же одному из своих и, прикидываясь пьяным, объяснил саваковцам, что приходил к знакомому, но попал не туда. Одна деталь: почему саваковцы были так ошеломлены? Дело в том, что Виктор Спольников был татуирован по всем правилам нашего послевоенного времени. На груди от одного плеча до другого - изображение орла с распростертыми крыльями и с грудастой обнаженной женщиной в когтях. Именно это на время и ошеломило агентов САВАК, когда он обнажил свой мощный торс.
Вообще Виктор Спольников был человеком очень неординарным, сообразительным, аналитически воспринимавшим любую ситуацию. А именно анализ и является краеугольным камнем в работе разведчика-профессионала. Далее, став начальником представительства КГБ в Афганистане, то есть попросту резидентом в данной стране, а до этого пройдя через Ирак, Ливан, Египет, Мексику и Соединенные Штаты, он как специалист по исламскому Востоку сосредоточился на Кабуле. Ох, трудные были для него, как и для всех нас, служивших и работавших там, эти времена! Помню, как, возглавляя резидентуру в Кабуле, он отстаивал идею координации действий представителей советских силовых министерств в Афганистане. Причина? Вот только один пример: генерал из Министерства обороны, предположим, называет в рапортах в Москву количество вооруженных формирований афганских моджахедов что-то около пятисот, МВД - восемьсот, МИД - одну тысячу, а КГБ - тысячу пятьсот. Кто из них прав? Убежден, что КГБ. Почему? Министерство обороны было просто зациклено на снижении цифр, поскольку из Москвы немедленно спросят: "А на кой хрен мы держим этот ограниченный контингент, если количество вооруженных формирований с каждым годом не уменьшается, а увеличивается?" Следовательно, нужно подать на начальственный стол угодную для него цифру. То же самое с МИД и МВД. Виктор Спольников предлагал на тот момент, чтобы все ведомства и службы согласовывали (не для доклада в Москву, а для общего дела) конкретные факты и отсылали информацию от имени всех ведомств, а не от каждого по отдельности. Приняли вроде бы это предложение Спольникова. Но, как говорится в одном из наших старых детских фильмов, "нормальные герои всегда идут в обход". И шли, официально подписывая совместную сводку, а в обход отправляя другие, оправдывающие себя данные. Частенько ко мне в Министерстве обороны тогдашней Демократической Республики Афганистан прибегал майор и спрашивал (в третий раз я был в Афганистане под "крышей" ГлавПУ, в качестве эксперта Главного Политического Управления Вооруженных Сил Республики Афганистан): а что эти доложили наверх? Чтобы, не дай бог, самому не ошибиться. Мы со Спольниковым прекрасно понимали причину этих межведомственных противоречий и в числе немногих с самого начала были категорически против афганской авантюры в том ее виде, в котором она и вошла в историю.
И вот морозной зимой 1994 года мы похоронили генерал-майора Виктора Николаевича Спольникова. Тяжко было. Водка - и та не помогала. На похороны прибыл лично даже Евгений Примаков, директор Службы внешней разведки, и многие, очень многие коллеги Спольникова. Виктор, мужественный человек, покончил с собой - застрелился, чтобы в нынешние трудные времена не быть обузой, как он считал, для жены и детей. Рак - страшная болезнь, но все-таки его доконало и другое. Его книги, опубликованные после того, как он ушел в запас, говорят сами за себя. Кстати, в моей библиотеке есть несколько справочников по КГБ, изданных на Западе. Фамилия Спольникова в них не значится. Он был и навсегда остался советским разведчиком-профессионалом.
Глава 6
МОСКВА 92-го:
КОРРЕСПОНДЕНТСКИЕ БУДНИ
ЛИХА БЕДА НАЧАЛО
Утром следующего послеприлетного дня (это, как сейчас помню, был понедельник), проинструктировав секретаршу Люду, как и что отвечать на телефонные звонки, и невзирая на мое средней тяжести похмелье, мы с Михаилом Елистратовым отправились в вотчину МО РФ на Новом Арбате. Необходимо было представиться сотрудникам оборонного ведомства, ибо от этого напрямую зависел и вопрос моей дальнейшей работы в российских военных структурах. По дороге Миша осторожно расспрашивал по поводу моей работы и специфического моего интереса к вопросам обороны и безопасности. По профессиональной постановке вопросов я быстро понял, что имею дело с офицером, в чем Миша несколько не то что неохотно, а скорее осторожно признался. Я, в свою очередь, спросил Елистратова, как он в дальнейшем смотрит на сотрудничество с РС в рамках программы "Сигнал". Миша пообещал над этим подумать. В целом же он как-то сразу расположил к себе своим неистощимым юмором и довольно трезвым аналитическим взглядом на внезапно свалившиеся на головы россиян "рынок и демократию". Так за разговорами мы и добрались до небольшого переулка, расположенного в максимальной близости от белой громады здания МО.
Миша остался ждать в машине, а я пошел в бюро пропусков позвонить по имевшемуся в моем распоряжении дежурному телефонному номеру. Встречать меня вышли сразу двое старших офицеров Управления информации - полковник Владимир Никаноров и подполковник Владимир Уватенко. В виду того, что пропуск в само здание МО выписать не представлялось возможным (как всегда не было на месте нужного начальника), российские офицеры предложили мне переговорить в здании напротив, принадлежавшем 10-му управлению Генштаба (это единственное из "открытых" подразделений ГРУ). Ознакомив их с моими заявками и отдав копии вопросов представителям высшего военного командования, я спросил, на какой объем от всего этого я мог бы реально рассчитывать. Вместо ответа Никаноров зачем-то поинтересовался моим статусом в административной "табели о рангах" радио "Свобода". Я объяснил. Видимо, решив после этого, что и в "звании" и "по должности" мы равны, он, сославшись на занятость, неожиданно куда-то заторопился, оставив мне в помощники только Уватенко, оказавшегося очень способным и умным офицерам, без содействия которого, я просто никогда бы не выполнил даже половину намеченного объема работы.
Оставшись вдвоем с Владимиром, мы более плотно приступили к делу. Уватенко сказал, что Управление информации МО РФ, по всей видимости, считает возможным выполнить следующие мои заявки: главком ВМФ, адмирал флота Владимир Чернавин, командующий ВДВ генерал-полковник Евгений Подколзин, начальник Академии ГШ генерал-полковник Игорь Родионов, начальник Высшего общевойскового военного училища имени Верховного Совета Российской Федерации генерал-лейтенант Александр Носков, Главный военный прокурор генерал-майор юстиции Валентин Паничев и некоторые другие. Командующий войсками ЛенВО генерал-полковник Сергей Селезнев пока под вопросом, как и командующий войсками МВО. Под таким же вопросом замминистра обороны, генерал-полковник Валерий Миронов (он в Риге, сдает округ), другого заместителя министра, генерал-полковника Бориса Громова, тоже нет в Москве. Насчет руководства ГРУ, как и всего Генштаба в целом, нет никакой информации. Владимир пообещал, что со своей стороны приложит все усилия, чтобы мои интервью с вышеназванными людьми состоялись, но попросил также понять и его руководство, которое впервые столкнулось с вопросом работы представителя такой организации, как радио "Свобода", в российских военных структурах. Я вяло кивнул головой, это-то мне было понятно лучше всего.
Тем временем Уватенко обратился к вопросу ШОВСа, сказав что с его руководством все вопросы улажены, но вначале мне необходимо встретиться и переговорить с генералом Маниловым. Я выразил немедленное желание ехать на Ленинградский, чтобы иметь уже хоть какую-то конкретику в работе. Мы вышли из здания УВС МО и по дороге к машине мой сопровождающий внезапно спросил относительно того, не хочу ли я взять интервью у генерала армии Михаила Моисеева.
- А это возможно? - Я посмотрел на Уватенко несколько недоверчиво.
- Отчего же нет, я летал с ним несколько раз в войска. Умный и способный военачальник. Я позвоню ему. Уверен, он согласится. Здесь никакого специального разрешения не надо, из-за августа Моисеев теперь не у дел, а побеседовать можно будет в том же здании Управления внешних сношений,- сказал Владимир.
