Роман Сенчин - Нубук
Мы побывали сначала в том зале, где молотил рэйв, потом, устав, переместились в другой, пообжимались под медленную композицию...
Мбашина робость, почти покорность (на любое мое предложение она неизменно кивала) придавали мне уверенности; я казался себе богатым кавалером, выведшим в свет зачуханную провинциалку, и мог делать с ней теперь все, что угодно, она на все готова за эти несколько минут счастья.
И вот мы спустились в подвальчик, сели за круглый мраморный стол. В нескольких метрах от нас, на возвышении, постепенно оголялась под музыку стройная черноволосая девушка. Маша таращилась на нее с удивлением и чуть ли не завистью.
- А ты на такое же место устроиться не пыталась? - в полушутку спросил я. - Платят-то наверняка раз в десять больше, чем Макс.
- У меня фигура плохая, - чистосердечно вздохнула Маша в ответ. - Грудь маленькая, ноги слишком сухие...
- Хм, самокритично.
- А чего скрывать? Не повезло.
Мне стало неловко от такой ее обреченной откровенности. Безысходностью потянуло... Поспешил успокоить:
- Ладно, не в этом счастье. Ты особенно не расстраивайся.
Подошла официантка в позолоченном фартучке, надетом на голое тело:
- Заказывать что-нибудь будете?
- Два "Невских", - ответил я не раздумывая, но и не слишком поспешно. Два "Невских" больших и горячих чипсов.
Чуть поклонившись, официантка направилась к бару, перекатывая полушария обнаженного зада, о который так возбуждающе похлопывал пышный бант тесемок фартука.
- А ты сама питерская? - повернулся я к Маше.
- Да нет, ты что... из Рыбинска. В девяносто первом сюда приехала, после школы, на парикмахера хотела учиться...
- Это тебе уже, значит, двадцать три! - удивился я. - Нормально выглядишь, лет на девятнадцать.
Она лишь усмехнулась, перевела взгляд на черноволосую, которая, томно выгибаясь, скатывала чулок со своей левой ноги, затем продолжила откровенничать:
- Проучилась полгода - и училище закрыли... Из общежития гостиницу сделали, а из училища - какой-то финансовый колледж... Я сначала посудомойкой в кафе устроилась, на проспекте Ветеранов, комнату с подругой снимали... почти все деньги на нее тратили. Зарплата у меня вообще была... хорошо хоть, что рядом с продуктами - кафе все-таки...
Я перебил:
- А домой что не вернулась?
- Нет-нет! - как-то судорожно мотнула она головой, на лице появился чуть ли не ужас. - Туда - нет...
- Что, батя пьет, мать болеет, живете в однокомнатке? - догадался я и почувствовал, что голос мой сделался ироничным, а губы покривились в ухмылке. - Так?
Маша то ли не заметила этого, то ли не захотела заметить. Лишь согласно кивнула и снова уставилась на сцену... Черноволосую сменила крашеная блондинка в синем стюардессовском костюме, белой блузке под пиджаком, в кокетливо висящей над левым ухом пилотке. Покачиваясь в такт музыке, блондинка стала расстегивать пиджак. Зрители одобрительно загудели в преддверии очередной порции удовольствия.
Официантка принесла пива. Я тут же расплатился. Двадцать рублей за свежеприготовленные чипсы и шестьдесят четыре рубля за две поллитровые кружки "Невского", которое в магазине стоит двенадцать рублей. Но в магазине нет уютного, теплого зала, раздевающейся стюардессы...
- Ну а теперь как? Более-менее? - захотелось продолжить мне разговор.
- Да так... В любой момент может кончиться... Максим все психует, торговля совсем плохая... - Маша, стараясь сделать это изящно, положила в рот кругляш выжаренной картошки, запила "Невским". - Он тут совсем хотел магазин закрывать, но опять денег где-то нашел. Хотя, если честно, мне наш магазин нравится, не скучно работать...
- Мне тоже нравится. А платит как?
- Пятьдесят долларов в неделю.
- Это значит, - я в уме округлил доллар до пяти рублей, умножил, - двести пятьдесят нашими. В месяц - тысяча. Не очень-то.
- Ну, вообще-то хватает, хм, если по клубам не ходить особенно. И тем более я же не каждый день работаю. Отдыхаю в понедельник или во вторник. Меняемся с Ольгой...
- А у нее как жизнь? Какая-то она неживая. Хотя выглядит почти супер.
Маша пожала плечами:
- Тоже проблем хватает. Она еще на заочном учится. Переводчица с испанского.
- Я-асно. - Я хлебнул пива, кивнул на Машину кружку: - Пей давай, а то выдохнется.
Часа в два ночи мы вышли на Невский.
- Тебе куда? - спросил я, закуривая.
- На Подвойского. Знаешь, где кинотеатр "Буревестник"?
Я точно не знал, где это, но понял, что наверняка не близко. Потоптался на тротуаре, глядя направо-налево; жизнь проспекта почти замерла, да и погода была не очень-то - ветер со стороны Адмиралтейства, сухой снег кружится мелкими вихрями.
- Слушай, - предложил я таким тоном, будто эта идея пришла мне в голову только сейчас, - а давай у меня переночуешь? Тут рядом, в принципе, возле "Лесной". Тачку сейчас поймаю...
- Хорошо, - запросто согласилась Маша. - Дай, пожалуйста, сигарету.
Тридцатого декабря, ближе к вечеру, пришла фура с обувью. Хотя я и знал об этом заранее, но в глубине души все надеялся, что она задержится где-нибудь на польско-литовской, или литовско-латвийской, или (что бывало чаще всего) латвийско-российской границе и доберется до нас, уже когда Володька снова окажется в Питере; все-таки принять товар - дело тяжелое и ответственное, поди уследи, те ли модели, какие заказывали, то ли количество, цвет. С ума, в общем, можно сойти... И в то же время, особенно когда с улицы донесся басовитый камазовский гудок, я почувствовал себя точно бы старше, умнее, значительней, что ли.
Бросил компьютер, где с половины десятого громил фашистскую лабораторию по созданию монстров-убийц, подхватил ключи, блокнот и побежал на склад.
Экспедитор оказался знакомый, почти все фуры приходили в его сопровождении. Это меня несколько успокоило - Володька ни разу, кажется, не обнаруживал какие-то несоответствия, когда за груз отвечал этот парень.
- Здорово! - улыбнулся он и протянул для пожатия руку. - А где Вэл?
- Я за него, - постарался я сделать голос солидным и стал открывать ворота.
Тут как тут возле "КамАЗа" замаячили двое мужичков; их я тоже знал, они вечно околачивались в районе Никольского двора в ожидании подработки.
- По полтосу на каждого, - объявил я, - согласны?
Те не стали торговаться...
Я встал в проеме ворот с блокнотом и накладными в руке, мужички таскали коробки на склад, экспедитор им подавал из кузова... Подобно Володьке, я каждый раз останавливал грузчиков, смотрел ярлычок на боковине коробки и распоряжался, куда ее ставить; в блокноте же делал пометку.
Женские полусапожки, модель такая-то; мужские ботинки, модель такая-то; женские туфли, модель такая-то; сапоги, ботфорты, ботинки, ботинки, кроссовки, сандалии, босоножки, туфли, полусапожки... Кожа-лак, кожа-велюр, нубук, замша, мех натуральный, мех искусственный... Цвет черный, цвет синий, цвет кремовый, желтый, белый, зеленый с алыми разводами (это для Макса наверняка), сиреневый, коричневый, фиолетовый...
Через десяток минут голова отяжелела, в глазах зарябило, язык стал заплетаться, рука показывала не туда, куда надо, и мужички уже сами, глянув на ярлычок, несли коробку на положенное место, в определенный штабель...
В те моменты, когда не надо было контролировать, я с завистью глядел на шофера. Он тоже был мне знаком (видимо, они работали в паре с экспедитором) и, как обычно, разминался, гулял неподалеку от кабины "КамАЗа", попивая свою неизменную кока-колу... Что ж, он свое дело сделал, теперь отдыхает.
Зазвонил телефон. Я не додумался взять трубку с собой и теперь мялся, не зная, что делать, - страшно было оставлять мужичков без присмотра (вдруг что, а экспедитор не заметит), но и звонок может быть важным.
- Так, погодите минуту, - решился, остановил я грузчиков. - Перекурите. И побежал в офис.
- Алло!
- Роман? - В трубке голос Марины. - Привет, как дела?
Обычно я радовался ее звонкам; я снова научился, как когда-то, в пятнадцать лет, часами болтать по телефону, сейчас же, конечно, почувствовал почти бешенство. Там, может, коробки налево таскают, а она по пустякам...
- Извини, говорить не могу, - скороговоркой ответил, - принимаю товар. Перезвони через час.
- Я хотела только...
Я нажал кнопочку "OFF"... Пусть обижается, дело ее... Рисковать из-за ее кокетливого голоска я не хочу. Да и вообще - я на работе...
- Так что, продолжаем? - Встав на свой пост, мельком, но цепко оглядел грузчиков, экспедитора, положение коробок.
Забычковав сигареты, грузчики принялись дальше зарабатывать обещанные полтинники.
И снова - женские туфли, женские полусапожки, мужские ботинки, детские туфли на девочку, кроссовки... Внутри склада вырастали колонны, пирамиды, создавались из коробок причудливые лабиринты. Такой просторный и полупустой еще утром, теперь он на глазах уменьшался, зарастал картонными кубами. И я уже стал опасаться: войдет ли все, что привез "КамАЗ", влезет ли?.. Ну и заказал в этот раз Володька! Впрочем, он объяснял, что конец года - цены пока одни, а после праздников наверняка снова подскочат. Инфляция ведь не только у нас, в Польше тоже не слабей. Так что вот приходится...
