Борис Екимов - Рассказы
- А чего это ты? - спросил сосед.
- Просто так. Ребята на работе болтали, вроде нашли чего...
- Нет, нет. Не нашли. У меня свояк в нефтеразведке. Они теперь в Казахстан летают, на самолете.
Поговорили и - по сторонам.
Николай пошел кино глядеть. Оно было скучное, про мужика с бабой, которые то сходились, то расходились - дурью маялись. Он кино вполглаза глядел, на душе было как-то неспокойно. И вдруг пришла мысль: вспомнился день, крыша, машины, которые проезжали мимо. Они ведь были пустые. А железо для них добывали, землю ворочали. Добывали железо, уголь и всякое другое. Старались, строили. Сколько людей, труда. Нефть потом, для бензина. И для чего? Порожнем гонять.
Мысль была такая большая, что не умещалась в голове. Сделалось жарко. Николай про телевизор забыл.
И потом другая мысль пришла: ведь его улица на самом краю, глухая. А сколько машин по другим ездят. Это раньше, в детстве, одна полуторка на весь поселок. А нынче этих машин развелось. Лишь здесь... А в городах вообще несчетно. По области. По Союзу.
Спать Николай, конечно, спал. А вот утром проснулся, пришло вчерашнее. Собирался он на берег, к лодке, а потом раздумал. Решил проверить вчерашнее, про машины. Может, день вчера выдался несчастливый.
Но на крышу просто так не полезешь. Подумал Николай и решил конек белой жестью обтянуть, чтобы уж навечно. Было у него три листа в запасе, он их порезал и наверх потянул.
Сосед Фомич со своего двора крикнул:
- Другой день на нашестьях?
- Приказ... - развел руками Николай. - Высшее начальство.
- Нет, с ними не поспоришь, - посочувствовал Фомич.- Такое племя. Зато конек будет на весь аул светить.
Сосед был стариком говорливым, но скоро бабка прогнала его к делам.
А Николаю чужие глаза были вовсе не нужны, потому что конек - коньком, жесть - жестью, а главное - эксперимент. У сына-школьника такое присловье было: "Проведем эксперимент!" И Николай решил провести.
Взял он бумаги лист, разделил его пополам, слева написал "порожние" и решил ставить там ноли на каждую машину, а справа, соответственно, "груженые" и отмечать их крестами. Просто и ясно.
Конек оббивать начал он с краю, не торопясь. Примеривал, прикидывал, а главное, глядел на дорогу.
Первым прокатил лесхозовский ГАЗ-66, пустой. Николай влепил ему ноль. Потом ЗИЛ-130 с ремкон-торы. В кабине сидит Федя-прораб. Он хоть и пузатый был, но считать его за груз слишком жирно. Второй ноль на бумажке появился. Повезли рулон рубероиду на УАЗе. Николай подумал-подумал и поставил ноль, потому что три тонны грузоподъемность УАЗа, а рубероид можно и на себе утащить или на тележке. В крайнем случае в мотоциклетную коляску положи и кати.
Проехал самосвал с песком, потом еще один, с пилеными дровами. У Николая даже на душе повеселело, и он влепил два жирных креста, радуясь.
А потом повалили машины, и все порожнем: заготконторы "газон", "Сельхозтехники" два КамАЗа друг за дружкой проплыли туда, а следом обратно, словно издевались. С хлебоприемного пункта ЗИЛ поволок в просторном кузове разъединый мешок зерна ли, а скорее, отходов. Охотосоюзовская колымага мордатого Костю-председателя повезла, конечно, похмеляться. Этот Костя разожрался на лосятине да кабанятине - в кабину уже не влезал, впору самого отстреливать. "Электросетей" машина моток провода и ящик с изоляторами повезла, как не надорвалась, бедная. На велосипед, на руль этот провод, а ящик на багажку - и все дела.
Николай расстроился, ожесточился. Ставил он ноль за нолем, курил и вдруг почуял пристальный пронзительный взгляд. Оглянулся - точно. Сосед Фомич на лестнице притаился и глядел круглыми испуганными глазами.
Николай досадливо крякнул:
- Чего тебе?
Фомич настороженно огляделся и спросил шепотом:
- Ты от кого? От наших али... - качнул он головой в сторону.
- От Турции, - сказал в сердцах Николай.
Фомич его шутки не принял. Так же испуганно, с оглядкой он прошептал:
- За это дело у нас тут двоих поймали, после войны.
- Шпионов, что ли?
Фомич молча кивнул головой.
- Чего ж они тут узнавали? - спросил Николай. - Сколь твоя коза катяхов сыпанула?
- Это не нам знать, - развел руками Фомич. Он так на лестнице и стоял: ни вверх, ни вниз. А неловко было.
- Слазь, - сказал ему Николай. - Пошли покурим.
Чего зря дальше считать, дело ясное. А соседу нужно было объяснить, чтобы сдуру не подумал лишнего. К тому же и посоветоваться. Фомич в свое время техникум кончил, работал мастером.
Уселись во дворе, возле кухни, на солнышке. Тепло было и хорошо, куры татакали.
- Ты про Антарктиду знаешь? - для начала спросил Николай.
- Конечно, - ответил Фомич. - Южный полюс.
- Так вот там, при жгучих морозах, до шестидесяти, я сам слыхал, люди ищут полезные ископаемые. Да Антарктида хрен с ней, там лишь ищут. А в Норильске, на Крайнем Севере, у меня сват работает. Сват Алексей.
- Это какой? - спросил Фомич.
- Валентины брат, двоюродный. Под землей там сидит, при вечной мерзлоте металл добывает. Большие деньги, но не каждый рискнет. А на болотах, думаешь, лучше, в Тюмени? Служил там, видал, как нефть достается. Даже в море забрались с этими вышками. Мода такая пошла по всем морям. Лезут, роют, вверх дном все переворачивают. Ставлю вопрос: для чего?
- Как для чего? - ответил Фомич. - Техника, Не хватает.
- Значит, не хватает? - спросил Николай. - А вот у меня тут другое, вынул он свой листок и помахал у Фомича перед носом. - Мы рвемся, уродуемся в вечной мерзлоте, выковыриваем оттуда, землю губим... По телевизору вчера глядел? Вот так. До Антарктиды добрались, в океаны залезли. На Луну! Помнишь, тоже показывали. Она там пробурила, я видел, такая вот штуковина откидывается, - примерно показал рукой Николай. - Пробурила и назад, на землю. Значит, к другим планетам подбираемся, чтоб там разжиться. А зачем? - снова поставил он вопрос. - Зачем столько металла, нефти? Костю Манякина катать? Так ему для здоровья бы рысью. Полезней.
- Это ты загибаешь, - отмахнулся Фомич.- У охотсоюза две машинешки.
- Провел эксперимент,- твердо сказал Николай.- Ты - свидетель живой. Вот. Все на ладошке. Порожними машины гоняем. Гляди, - разложил он листок и объяснил про крестики и нолики.
Фомич серьезно изучил, прикинул и спросил:
- Может, случайность. Может, у них какой...
- Парад, что ли? - хмыкнул Николай.
- Не парад, а к техосмотру готовятся...
- Не, это - тухта. К техосмотру в гараже готовятся. Да я и вчера считал. Не записывал, а считал. Та же петрушка.
- Это ты другой день наблюдаешь?
- Да. Вчера я вроде случайно. Я ж не думал. В голову не приходило. А видишь как? И это, возможно, в областном и всесоюзном масштабе. А, может, и в мировом,- снизил он голос. - Понял?
Посидели. Потолковали. Фомич все правильно понял. И Николай пошел его проводить, со своего двора.
Они за калитку вышли, а напротив, через улицу, разворачивался ЗИЛ. Развернулся и встал. Из своего двора вышел Павел Коротков, он что-то нес в руках, завернутое.
- Куда?! - крикнул ему Николай.
- Часы в мастерскую повез. Встали, - отозвался Павел и в кабину полез.
Машина запылила. Николай с Фомичем переглянулись.
- Будильник на пятитонке возим, - сказал Николай.- Понял? Тут никаких планет не напасешься. Ни своих, ни чужих.
Проводив соседа, он снова на крышу полез, доделывать. Но уже по сторонам не глазел, все было понятно.
А потом прилег отдохнуть. И задремал. Приснился ему удивительный сон. Снились шахты, рудники, хоть он их сроду и не видал никогда, но представлялись какие-то подземелья. Там работали люди, изо всех сил трудились. Пот с них градом. И много, много людей. Словно муравьи, черные, грязные. И усталые, аж жалко. А наверху, по земле, ехал мордатый Костя-председатель охотсоюза. Ехал он в КамАЗе, но почему-то не в кабине, а в кузове на мягком стуле. Прямо посреди кузова стул стоял, и Костя на нем восседал, красномордый, довольный. И что интересное, сзади, за машиной, прицепы громыхали, один за другим. Тоже пустые. И тоже со стульями, на каждом громыхали, и конца им не было.
От такого видения Николай проснулся. Проснулся, подумал и решил: надо писать прямо в Кремль. Потому что возможно... Да не возможно, а точно. Там, в Москве, про это не знают. Вполне понятно. У них просят машины, они дают, увеличивают темп Они на честность надеются. А такие начальники, как Костя, они полсвета под себя подберут и будут еще канючить: "Дай да дай..."
Николай сел писать. Два листка накатал. Начал по-ученому: "Мною произведен эксперимент..." Слово не совсем подходящее, но должно было зацепить.
"Мною произведен...", и все по порядку. И листок приложил с крестами и ноликами, для подтверждения.
