Утро магов. Посвящение в фантастический реализм - Луи Повель
3. Гурджиев жил не один – он был всегда окружен другими, всегда в обществе последователей. «Есть путь в одиночестве, есть реки в пустыне». Но нет ни пути, ни рек в том, кто растворился в других”.
Я задаю вопросы об алхимии, которые должны показаться ему беспримерной глупостью. Но он спокойно отвечает:
– Ничего, кроме материи, ничего, кроме контакта с материей, работы с материей, работы руками.
На этом он очень настаивает:
– Вы любите работу в саду? Вот хорошее начало – алхимию можно сравнить с работой в саду.
– А рыбу вы любите ловить? Алхимия имеет что-то общее с рыбной ловлей. Женская работа и детская игра.
Алхимии обучить невозможно. Все великие литературные произведения, пережившие века, носят в себе часть этого учения. Они созданы взрослыми людьми – по-настоящему взрослыми, которые обращались к детям, уважая, однако, законы сознания взрослых. Нет великих произведений без “принципов”. Но знание этих принципов и сам путь, ведущий к этому знанию, должны оставаться скрытыми. Тем не менее для исследователей первой ступени существует задача взаимопомощи.
Ближе к полуночи я спросил его о Фулканелли (автор “Тайны соборов и обителей философии”), и он дал мне понять, что Фулканелли не умер:
– Можно жить, – сказал он мне, – бесконечно дольше, чем это доступно воображению человека непрозревшего. И можно полностью изменить свой вид, я это знаю. Мои глаза знают. Я знаю также, что философский камень – реальность. Но речь идет об ином состоянии материи, чем то, которое нам известно. Оно позволяет, как и все другие состояния, произвести измерения. Средства обработки и измерения просты и не требуют сложной аппаратуры: женская работа и детская игра… Он добавил:
– Терпение, надежда, труд. И каков бы ни был труд, его никогда не бывает достаточно.
Надежда: в алхимии надежда основана на уверенности в том, что существует цель. Я никогда бы не осмелился на то, на что осмелился, – сказал он, – если бы мне не доказали ясно, что эта цель существует и что ее можно достигнуть в этой жизни».
* * *
Такой была моя первая встреча с алхимией. Если бы я приобщился к ней с помощью волшебных книг, то думаю, что недалеко бы ушел: недостаток времени, недостаток вкуса и литературной эрудиции. И недостаток призвания тоже – того призвания, которое увлекает алхимика, когда он еще не осознает себя алхимиком, в тот миг, когда он впервые раскрывает старинный трактат. Мое же призвание – не в том, чтобы делать, а в том, чтобы понимать. Не осуществлять, но видеть. Я убежден, что, как говорит мой старый друг Андре Бийи, «понимать – так же прекрасно, как петь», даже если понимание только кратковременно. В Рэдингской тюрьме Оскар Уайльд обнаружил, что невнимательность – смертный грех и что высшая степень согласованности внимания показывает совершенную согласованность между всеми событиями жизни, но в более широком плане – совершенную согласованность между всеми элементами и движениями всего живого, всеобщую гармонию. И он восклицает: «Все, что понято, хорошо». Из всех известных мне изречений это самое прекрасное.
Как и большинство моих современников, я всегда спешу. Я установил с алхимией вполне современный контакт: беседа в бистро у Сен-Жермен де Пре. И вот именно тогда, когда я пытался как можно полнее осмыслить то, что мне сказал этот молодой человек, я встретил Жака Бержье, пришедшего не с пыльного чердака, заваленного книгами, а из тех мест, где сконцентрирована жизнь нашего века, – из современных лабораторий и библиотек. Бержье тоже искал что-то на дорогах алхимии, но вовсе не ради заурядного паломничества в прошлое. Этот удивительный человек, с головой ушедший в тайны атомной энергии, пошел этим путем, чтобы сократить расстояние. И я, уцепившись за его полы, со сверхзвуковой скоростью летал среди почтенных текстов, написанных мудрецами, влюбленными в медлительность, опьяненными терпением. Бержье пользовался доверием нескольких людей, которые еще и сегодня занимаются алхимией. Он прислушивался также и к современным ученым. В его обществе я тотчас обрел уверенность, что существует тесная связь между традиционной алхимией и передовой наукой. Я увидел, что разум перебрасывает мост между двумя мирами. Я взошел на этот мост и увидел, что он держится. Я испытывал большое счастье, глубокое удовлетворение. Уже давно, укрывшись среди индуистских антипрогрессивных мыслей, взирая, как истый гурджиевец, на сегодняшний мир как на начало Апокалипсиса, ожидая в великом отчаянии только ужасного конца времен, и не очень уверенный, несмотря на свою гордость, в том, что мне удастся остаться в стороне, – я вдруг увидел, как древнее прошлое протягивает руку будущему. Метафизика многотысячелетнего алхимика скрывала технику, наконец понятную или почти понятную в XX веке. Ужасающая техника сегодняшнего дня оказывалась почти подобной метафизике древних времен. Моя попытка укрыться была фальшивой поэзией! Бессмертная душа людей горела одним и тем же огнем по обе стороны моста.
В конце концов, я пришел к выводу, что люди в очень отдаленном прошлом открыли тайны энергии и материи – не только путем размышления, но и при помощи рук. Не только духовно, но и технически. Современный ум другими путями, отталкивающими своей рациональностью, безверием, совершенно иными средствами, которые мне долгое время казались некрасивыми, – готовился, в свою очередь, открыть те же тайны. Он спрашивал себя об этом, он восторгался и одновременно беспокоился. Он ставил своей целью самую суть, совсем как умы глубокой древности.
Я увидел тогда, что противоречие между тысячелетней «мудростью» и современным безумием – это выдумка слабого, медлительного ума: продуктом компенсации для интеллигента, не приспособленного к тем темпам, которые задает его эпоха.
Есть много путей, ведущих к познанию сути. У нашего времени свои пути. Древние цивилизации шли своими. Я говорю не только о теоретическом познании.
В конце концов, мне стало ясно, что хотя современная техника по видимости более могущественна, чем вчерашняя, зато само знание сути, которым несомненно владели алхимики (и их предшественники), обладает до нас еще большей силой, большим весом, большей требовательностью. Мы достигаем того же, что и древние, но только на другом уровне. И нужно не осуждать дух современности, предпочитая ему первозданную мудрость древних, не отрицать эту мудрость, заявляя, что подлинное знание начинается только с нашей собственной цивилизации, а восхищаться, преклоняться перед могуществом мысли, которая в различных аспектах вновь проходит через ту же светлую точку, поднимаясь по спирали. Нужно не осуждать, не отвергать, а любить. Любовь – это все: и отдых, и движение одновременно.
* * *
Мы предложим вам результаты наших исследований в области алхимии.
