Дом Евы - Садека Джонсон

– А почему ты не на работе?

– Девочка, за квартиру эту плачу я. Не меняй тему.

Я опустила голову и пробормотала:

– В магазин ходила.

– Ты еще попробуй мне голову морочить, доморочишься. С кем? – Она уставилась на меня в упор.

Я сглотнула.

– С Шимми.

– С каким Шимми? Погоди, ты хочешь сказать, что гуляла с Шимми – сыном хозяина? Девочка, ты что, головой стукнулась? – громыхнула она.

– Мы просто друзья.

Она отпила из стопки и впилась в меня взглядом.

– Я вот что тебе скажу. Ты ввязалась в игру, которую выиграть не можешь. Кончай с этим немедленно.

– Да, тетя.

– И не смей больше уходить без моего разрешения, поняла? Для созревающей девушки вроде тебя эти улицы опасны.

– Да, мэм.

– Никакая я не мэм, девочка. – Зазвонил телефон, но она продолжила: – Но я серьезно.

Я пошла в глубь квартиры, в крошечную ванную. Мне туда не требовалось. Мне просто нужно было побыть одной, вспомнить ощущение губ Шимми на моей коже, вспомнить, как горячо у меня было внутри. Я не знала, когда еще мне будет так хорошо.

Глава 8

Приглашение

Элинор

Уильям, как и обещал, ждал Элинор у «Уэр» в конце ее первого рабочего дня. Он принес охапку розовых и белых лилий и приглашение на обед. Тем вечером он впервые поцеловал ее на скамье в парке под лучами растущей луны. После этого у них установился свой ритм. Закончив смену в университетской библиотеке, Элинор занималась рядом с Уильямом за тем же столом, за которым много месяцев наблюдала его спину. В промежутках между занятиями и ее двумя работами Уильям показывал ей свой Вашингтон, при этом часто захаживая на Ю-стрит. Они смотрели кино в кинотеатре «Репаблик», ели во всех лучших ресторанах и танцевали так, будто их тела были созданы друг для друга. Так прошли два месяца, словно слившись в один чудесный миг, полный покоя.

Потом наступили рождественские каникулы. У Элинор не было семнадцати долларов на автобусный билет до Элирии и обратно, так что Надин пригласила ее провести праздники с ее семьей в Петворте, квартале Вашингтона к северо-западу от Говарда. Когда Элинор вернулась в общежитие, Уильям опять ждал ее, на этот раз с книгой стихов Филлис Уитли в кожаном переплете. Элинор еще никогда не получала подарка, выбранного с таким вниманием.

Остаток дня они провели у него, и между поцелуями в знак благодарности за подарок Уильям, нежно поглаживая Элинор по спине, пригласил ее на бранч в дом своих родителей. Он прошептал это так небрежно, что Элинор не была уверена, правильно ли расслышала.

– Ты хочешь познакомить меня с родителями? – спросила она, отодвинувшись, чтобы лучше видеть выражение его лица.

– А что такого? – лениво улыбнулся он.

– Ну, вдруг я им не понравлюсь?

– Ерунда. – Он провел пальцем по краю ее воротника. – Им нравятся те, кто нравится мне.

И вот теперь, неделю спустя, они ехали в дом Прайдов на бранч, и Элинор в очередной раз сомневалась, достаточно ли хорошо она одета, чтобы произвести должное первое впечатление. Одним из преимуществ ее второй работы в магазине была скидка для сотрудников, по которой Элинор удалось купить несколько платьев и кожаные туфли. С помощью Надин, умевшей найти модную вещь, Элинор купила с рук шерстяное пальто с запа́хом длиной чуть ниже колена. Губы она накрасила желтовато-розовой помадой, а волосы уложила сверху с начесом, оставив сзади локоны, свободно падающие на шею. Элинор надеялась, что выглядит стильно, не хуже городских девушек на Ю-стрит.

Уильям поехал на север по Джорджия-авеню, потом на запад по Апшур-стрит, направляясь на «Золотой берег», как он его называл. Элинор никогда еще не заезжала так далеко на север и заметила, что чем дальше они ехали, тем больше становились дома, тем длиннее подъездные дорожки, тем идеальнее широкие газоны перед фасадом. Возле Бладжен-авеню Уильям притормозил и съехал на кольцевую подъездную дорожку дома, выглядевшего как шикарный английский замок.

– Добро пожаловать. – Он выключил двигатель, и Элинор заморгала, не веря своим глазам. Дом был просто огромный, на широкой дорожке стояло несколько машин поновее той, что у Уильяма.

– Ты что, здесь вырос? – Она сглотнула, потрясенно глядя на дом.

– Угу. Моя семья одна из первых сломала расовый барьер в этом квартале. А теперь многие из этих домов принадлежат негритянским семьям.

Вблизи дом выглядел еще более впечатляющим. Справа над крышей возвышалась башенка, и Элинор представила себе, как юный Уильям с братом играют тут во взятие крепости. Передний двор был достаточно большой для хороших догонялок.

От входной двери в обе стороны расходились слюдяные ступени. Когда Уильям с Элинор поднялись в вестибюль, их приветствовал искренней улыбкой немолодой мужчина в сером жилете и белоснежных перчатках.

– Мастер Уильям, рад вас видеть.

Коротко представив их с Элинор друг другу, Уильям спросил, как дела у его сына.

– Бьет по бейсбольному мячу, как следующий Сэтчел Пейдж.

– Вот это, я понимаю, новости! – Уильям хлопнул его по плечу, потом протянул ему пальто Элинор.

– Очаровательно выглядишь, – прошептал он, оглядев ее темно-бордовое платье с пышными плечами и высокой талией. Элинор сжала его руку, надеясь, что у нее перестанет сосать под ложечкой. Она давно так не нервничала. Элинор знала, что семья Уильяма гораздо богаче ее собственной, но не представляла, что они богаты как белые.

А оказалось, что в доме полы из сосновой древесины, стеклом блестевшие у нее под ногами; потолок над головой взмывал ввысь, хрустальная люстра ловила лучи дневного солнца. Они зашли в гостиную, где над камином висела картина Джейкоба Лоуренса – из серии про Великую миграцию [4]. Элинор ее опознала только потому, что миссис Портер, показывая ей статью о творчестве Лоуренса, недавно опубликованную в популярном журнале, говорила, что хочет добыть что‐то из его работ для «своей коллекции». Элинор склонила голову набок, гадая, оригинал ли это.

Ее отвлек Уильям, подошедший с двумя бокалами.

– Тебе апельсиновый сок или что покрепче?

– Сок, пожалуйста. – Она взяла бокал, гадая, не стоило ли взять «что покрепче», чтобы успокоиться.

Ее отцу никогда не требовался повод для выпивки, а мать отвергала алкоголь лишь в воскресенье, Господний день. Самой же Элинор редко доводилось выпивать. Она боялась выглядеть несдержанной в присутствии всех этих светских гостей. Элинор пила свой сок и разглядывала четырех белых женщин, которые сидели в пушистых вельветовых креслах с бокалами шампанского и хихикали. Уильям их познакомил, и женщины оказались довольно милые, но их присутствие Элинор озадачило.