Люди с платформы № 5 - Клэр Пули
Минти нахмурилась. Чувствовалось, что отцовские слова ее совершенно не впечатлили. И кто посмел бы упрекнуть за это малышку?
– Знаешь, я нашла потрясающую новую гувернантку, – сообщила Кандида, прежде чем положить в рот новую порцию ризотто «Примавера», купленного в супермаркете сети «Маркс и Спенсер».
Кандида училась в привилегированной женской школе, а потому никогда не говорила с полным ртом, не водружала локти на стол и всегда пользовалась глажеными льняными салфетками.
– Да ну? – отозвался Пирс. – Не может быть.
– Представь себе. Довольно с меня гувернанток, которые только-только окончили школу и еще не избавились от своих подростковых страхов и прочих заморочек. Помнишь датчанку, которая среди ночи атаковала холодильник и съедала все, что там находила? А ту румынку, которой снились кошмары, и она кричала во все горло на своем языке, пугая детей? Я уж не говорю про Магду с ее невысокой моралью и пристрастием к наркотикам.
Кандида передернула плечами. Спасибо, что не припомнила еще и голландскую девицу. Наверное, тот маленький досадный эпизод наконец-то замели под ковер.
– На этот раз мы получим профессионально подготовленную, опытную гувернантку, – продолжала Кандида. – Ее зовут Фиона, а выглядит она совсем как миссис Даутфайр из американской комедии. Только вообрази: Фиона долгое время работала у троюродной сестры самой Софи Уэссекской. – Поскольку в лице Пирса ничего не изменилось, Кандида сочла необходимым пояснить: – Это жена принца Эдварда. Такая миленькая серая мышка. Я всегда говорю: «Если сомневаешься, швырни в проблему деньгами». Это ты меня научил, – добавила Кандида, обворожительно улыбнувшись мужу.
Неужели он действительно так говорил? Скорее всего, да. Какая самоуверенная и глупая фраза. Интересно, сколько денег Кандида «швырнула в проблему»?
– Дорогая, – осторожно начал Пирс, – а ты не задумывалась о том, чтобы самой заняться воспитанием детей? Они уже вышли из младенческого возраста. Минти ходит в школу. На будущий год и Тео тоже пойдет.
Вопрос мужа ужаснул Кандиду.
– Но, Пирс, что будет с моей работой? – спросила она. – Я же не домохозяйка из середины прошлого века, чтобы весь день ходить в фартуке, увлеченно печь пироги и дожидаться твоего возвращения из Сити, приготовив тапочки и джин с тоником.
Пирс, считавший себя прогрессивно мыслящим, быть может, и купился бы на этот довод, если бы Кандида действительно хоть что-то зарабатывала. Однако ее так называемая работа сжирала изрядные суммы денег. Она открыла дизайнерский бутик на одной из центральных улиц, где арендная плата достигала астрономических сумм. Иногда она продавала платье кому-то из своих подруг, по-свойски занижая цену. Немалая доля товара, предназначенного к продаже, оседала в ее домашнем гардеробе. При этом Кандида наняла продавщицу, поскольку не могла проводить в магазине весь день. Затевая этот разговор, Пирс чувствовал: сражение ему не выиграть.
Он смотрел, как жена допивает вино. По собственному многолетнему опыту Пирс знал: лучше всего начинать трудный разговор после того, как она выпьет две рюмки. После двух рюмок Кандида расслаблялась и становилась достаточно благодушной. Но стоило ей выпить третью, и благодушие сменялось воинственностью и склонностью к спорам.
– Кандида, – произнес он, ступая на тоненькую кромку льда. – А как бы ты отнеслась к моей задумке пройти переподготовку и начать преподавать в школе математику? Что бы ты на это сказала?
Кандида засмеялась. Десять лет назад этот потрясающий, безудержный смех магнитом притянул его к ней. Это было на балу в клубе «Херлингем», где они и познакомились.
– Я бы ответила: если бы мне хотелось быть супругой учителя, я бы с самого начала вышла замуж за учителя! Только представь себе! Я – жена школьного учителя! Я, которую журнал «Татлер» называл самой завидной невестой!
Кандида умолкла, вглядываясь в лицо мужа.
– Надеюсь, ты просто пошутил? – спросила она. – Тебе всего тридцать восемь. Не рановато ли для кризиса среднего возраста? Купи себе какой-нибудь навороченный спорткар или что-нибудь в этом роде! Постой, вроде как это ты уже делал!
Кандида улыбнулась, сверкнув аккуратными мелкими зубами, стоившими, как автомобиль среднего класса. Пирс знал: это фарфоровое совершенство насажено на ее настоящие зубы, которые пришлось обточить, превратив в остренькие кинжальчики. Внешняя красота и то, что внутри. Черт побери, это тянуло на метафору.
– Тогда купи «харлей-дэвидсон». Погоняешь на мотоцикле. Я даже готова закрыть глаза на недолгую интрижку с секретаршей, если она немногим моложе меня и если ты обещаешь не влюбляться в нее.
Пирс молчал.
– Я пошутила, – сказала Кандида. – Надеюсь, ты понял.
– А я не шучу, – ответил он. – Мне осточертело в Сити. Это длится уже не первый год. Былой успех меня покинул. Как только биржа перестала восприниматься как игра и превратилась в серьезное дело, я потерял чутье.
– Не говори глупостей, дорогой. Ты ведь у нас биржевой гений! Не потому ли тебя прозвали Мидасом?
– Неужели ты не хочешь, чтобы я был счастлив? – спросил он, вспомнив прощальную фразу Айоны.
– Ну конечно, хочу. Ты же знаешь, как я о тебе забочусь. Я вообще очень заботливая, потому и стала такой замечательной матерью! Но я хочу, чтобы ты был счастлив и богат. Подумай о наших детях. Учительской зарплаты не хватит, чтобы платить за их привилегированную школу, не говоря уже о последующей учебе в Итоне и Бенендене. И на все это тоже не хватит. – Кандида широким жестом обвела интерьер гостиной.
Гостиная, как и весь дом, была наполнена безделушками, подобранными модным дизайнером по интерьеру, услуги которого обошлись Пирсу в кругленькую сумму. Все эти лампы, вазы, ковры и диванные подушки просуществуют до тех пор, пока не выйдут из моды, а затем трюк повторится.
– Неужели у тебя язык повернется сказать Минти, что у нее заберут пони? – продолжала Кандида. – Бедняжка и так тяжело переживала расставание с Магдой. Каково ей будет потерять еще и пони?
– А неужели нам действительно все это нужно? – парировал Пирс. – И так ли уж страшно, если дети будут учиться в государственной школе, а вместо пони у Минти будет хомяк? Или золотая рыбка? В ее возрасте я был бы на седьмом небе от счастья, если бы мне купили хомячка.
– Боже, опять завел старую песню! «Я жил в таких жутких условиях, что единственным моим домашним питомцем была мокрица, которую я держал в спичечном коробке», – подражая голосу мужа, произнесла Кандида.
– Уховертка, – поправил жену Пирс. – Ее звали Эрика.
Кандида улыбнулась ему, как улыбалась Тео, когда сынишка просил почитать на ночь еще одну сказку. Ее улыбка говорила: «Я люблю тебя, но этого не будет. Для получения особых привилегий на твоей карте лояльности недостает баллов».
– Пирс, послушай меня. Почему бы тебе не подождать,
