Две судьбы. Часть 2. Развод – это… не всегда верно! - Лена Гурова
– Мамочка, – заявила она. – Папа тебе поможет, у него же вообще отпуск. Мы тебя на работу проводим и всё-всё сделаем. Честное слово.
Получился чудесный день. Лерка отмела все сомнения, отогнала дурные мысли, объявила перемирие, чтобы лишний раз увидеть сияющие глаза своей дочери. Папа Рома вывернулся наизнанку, выполняя все их прихоти. Возил, кормил, показывал, покупал, играл и развлекал. Варька даже умудрилась поспать в кинотеатре, где её родители смотрели мультики. Они посмеялись над этим очень по-доброму, и Лерка, ужаснувшись самой себе, ощутила себя какой-то дурочкой. Как в той поговорке: «Ссы в глаза, всё божья роса». Всё-таки семь лет совместной жизни… Опять заворочалась заноза… Хочешь – не хочешь, а ради дочки, теперь уже единственной, ей придётся на многое закрыть глаза, ведь Варенька обожает отца.
А закончился день ещё большим сюрпрайзом: девочка «изволила возжелать» спать с папой. И с мамой… Она старалась не заснуть, упорно дожидаясь Леру, которая тянула время, чтобы не залезть в кровать. Пожалев девочку, у которой закрывались глаза, и она смешно их лупатила, вставляя спички, мамаша улеглась, застегнувшись на все пуговицы… Она тоже устала, утром вставать на работу, по понедельникам – планёрка, опаздывать нельзя. Быстро уснув, чуть не задохнувшись знакомым, когда-то родным и любимым запахом её мужчины, проснулась от того, что он обнимает её и дочку одновременно. И заснула дальше, поняв, что выпендриваться себе дороже, любое шевеление разбудит девочку.
Утром её ждала ещё одна неожиданность. Ромка сварил кофе, от запаха которого она и проснулась. А вечером они с Варей встретили её и, загадочно улыбаясь, пропустили первой в квартиру. Букет цветов на столе, сервировка на троих, запах мяса и печёных овощей и ноутбук последней модификации, её несбыточная мечта…
– Что происходит? Вроде никаких праздников на горизонте.
– Я завтра уезжаю. Вызвали. Ты же знаешь, у нас так. А ноут – для связи, будем по скайпу разговаривать, когда будет возможность. Мы с Варей сделали прощальный ужин. А ты против? – Спросил и прошёл в кухню.
А она против? Вопрос без ответа. В её голове, бедной и забитой воспоминаниями, вызывающими то ненависть, то горечь потери, то жалость к самой себе, творил хаос. Слава богу, он завтра уезжает…
Поели, попили, Варьку спать уложили.
– Лера, откладывать некуда, надо поговорить. Нам придётся общаться, как бы противно тебе не было. Если нужен развод, я подпишу любые бумаги, мне ничего не надо. И уеду на самый север, и ты долго меня не увидишь. Но если оставить всё, как есть, мне дадут квартиру для семьи, да хоть и в Питере. И я буду присылать вам все мои деньги, мне там они не нужны.
– Роман Алексеевич, о чём вы? Вам напомнить, что, зачем и почему? Неужели…
– Подожди, Лера! Я очень виноват перед тобой, оправдываться не буду, это бесполезно. Но я люблю тебя, только тебя. И любил, и буду продолжать любить. Но я не последний идиот, и прекрасно понимаю, какую боль принёс тебе, моей родной девочке, потому что сам не могу найти себе места. Я не могу жить без вас, не нахожу выхода из этого ужаса, становлюсь слабым и глупым, потеряв надежду вернуть счастье и твою любовь. Ты вышвырнула меня из своей жизни, не разрешила повиниться, не захотела видеть и слышать. Но я приезжал, чтобы просто посмотреть на своих роднулечек. Твоя мама не подпустила меня к тебе, но позволила несколько раз пообщаться с дочкой. Она переживала, ненавидела меня, но понимала, что общаться придётся, да, хотя бы, в суде. Скажи, ты совсем разлюбила меня, Лера? Как мне вернуть тебя? Что сделать? Может, убить себя? Чтобы тебе не пришлось ничего придумывать и объяснять Варьке про папу? Ну, скажи, не молчи, Лерочка, солнце моё…
– Какое солнце? У меня нет никаких сил светить, я могу только подсвечивать, и то, только в сторону Варьки. Она, это всё, что у меня есть.
– Ну, вот видишь, у нас и ценности одинаковые…
– Трошин, тебе нравится меня мучить? Зачем ты издеваешься надо мной? На твоём горизонте найдётся очередная бабёнка, нарожает кучу ценностей, а у меня… – Лерка задохнулась, кровь отхлынула от её лица, губы посинели, ноги и руки похолодели.
– Лера, что с тобой? Тебе плохо? Сейчас, скорую…
– Не надо, там таблетки на полке, розовые, – еле пролепетала она.
Слетал, принёс, напоил, уложил на диван, сам сел на пол рядом. В глазах, тёмных сейчас, каких-то бездонных – испуг, мировая тоска, растерянность… Никогда не видела Лера таких глаз своего мужа.
– У меня бывает, сильно падает давление, это не страшно, со временем пройдёт. Как только я смогу забыть весь этот ужас.
– Лерка, что я наделал…
Он положил свою голову на её ладонь, Она отвернулась, сообразив, что похожа сейчас на зомби, усмехнулась про себя, поиронизировала над своей неземной красотой, закрыла глаза…
Трошин стал потихонечку целовать её пальчики, нежно-нежно… Обручальное кольцо было выброшено давно, просто выкинуто в окно маминой квартиры. Он знал про это и нашёл его, приезжая посмотреть на них. Теперь оно пристроено на цепочке вместе с его военным жетоном, совсем близко от сердца. А своё он не снял…
Лера высвободила руку, слабость нервировала, сна ни в одном глазу. Привстала, голова закружилась, она бухнулась назад. Видимо, лекарство ещё не подействовало.
– Ты чего-то хочешь? Говори, я, всё равно, не уйду.
Завозилась Варенька и выскочила прямиком в ванную. Потом на кухню, водички попить и, наконец, увидев маму на диване, развела руками.
– Вот опять… Папа, ей надо розовенькие таблетки дать…
– Не волнуйся, всё уже сделано. – Роман ужаснулся, поняв, что даже маленькая дочка знает, что надо делать, значит, далеко не первый раз.
– Ты сиди около неё, папа, никуда не уходи. Надо сказку рассказать, весёлую. – И уселась с ним рядом, на пол.
– А можно и не сказку, но тоже смешную. Про тебя. Ты, когда совсем маленькая была, любила с нами спать, никак не хотела подружиться со своей кроваткой. А она была у тебя, как у принцессы, розовая, с балдахинчиком. Но каждое утро ты срывала его и прятала, он тебе загораживал обзор. А вот в садике эти шторки тебе понадобились, чтобы оградиться от других детей. Ты их нашла и принесла, но воспитательница не разрешила повесить и убрала в шкафчик. Тогда наша замечательная дочь подговорила всех девочек, и они устроили бунт,
