Шломо Вульф - Эпикруг
"Почему бы и нет, - обрадовалась Женя. - Представляешь, Илья, встретиться с каирцем в семейной обстановке!" Ласковый господин взялся по дороге заглянуть в пару магазинов, где может быть ручка-часы. Быстро следуя за ним, они пересекали улицы, полностью игнорируя несущиеся машины, которые, в свою очередь, игнорировали пешеходов. Так Лернеры оказались в душистом полумраке оффиса на первом этаже облицованного мрамором здания.
Сын оказался улыбчивым верзилой с лоснящейся лошадиной физиономией. Он попытался говорить по-русски, но тут же смущенно развел руками и перешел на английский.
И тут Илья неожиданно для себя произнес вместо "Yes" то же "да", но на иврите - "кен". Милых хозяев словно подменили. Отец густо покраснел, сын покрылся потом. "Ah? You are from Israel?" - зловеще протянул он. "Certainly... - начал Илья, тоже бледнея и краснея от невольного обмана. But..."
"Леhитраот" - картинно протянул к дверям руку любезнейший пожилой друг из врага, неожиданно произнося "до свиданья" на иврите.
Ах, как тошно менять на ходу свои впечатления и убеждения! Да еще черт знает где в центре циклопического города - кто же успел запомнить дорогу от ведущей к музею улицы? Да еще вообще опасаясь очередного страшного разоблачения при расспросах...
Но улыбки все продолжались, как ни в чем ни бывало. Лернеров довольно быстро довели до нужной улицы, хотя они уже отбивались от провожатых почти грубо, кискреннему изумлению ласковых каирцев.
"Давай, Ильюша, наедине с ними вообще рта не открывать, - оглядывалась Женя. - Спасибо хоть не линчевали... И ты хорош! Надо же, с нашим-то опытом конспирации в Израиле. Позор да и только."
"Теперь буду говорить только по-русски. "Кен" тогда точно не выскочит." "А если они как-то иначе узнают, что мы израильтяне?"
"Погоди, - замер на месте Илья. - А это-то что?!"
На той же улице громко звучал иврит. Пожилая пара вышла из роскошного пикапа с израильскими номерами и сварливо торговалась с продавцом открытой витрины ювелирных изделий. Израильтяне вели себя совершенно свободно, раскованно, словно они были не в Каире, а в какой-нибудь Праге, везде, где прослыли крикливыми наглецами наравне с русскими пьяными.
И, что интересно, продавцы перед ними лебезили, объясняясь на чистом иврите...
"Сплю я что ли? - вытаращился Илья на не менее ошеломленную Женю. Хорошо, этому хамью все равно, на кого орать, но каирцы-то откуда знают иврит? И почему терпят такое обращение?"
"Тут полно бывших палестинцев, - услышали они знакомый голос. Их рижанин не спеша шел к музею и лизал мороженное. - Чему вы удивляетесь? Посмотрите на этих стариков. На них же просто написано, что это богатые покупатели. А потому ни национальности, ни гражданства они не имеют. Им все заменяет кошелек. Для таких клиентов тут же найдется человек, говорящий хоть по-тарабарски... И посмей их тут хоть кто обидеть!"
Лернеры, перебивая лруг друга, тут же наябедничали на отца и сына.
"Не берите в голову, - махнул рукой ушлый гид. - Тут две Москвы населения. Кого только нет! Может у них кто погиб, может их выгнали из Яффо когда-то. Мало ли. Война шла тридцать лет." "А телевидение почему такое агрессивное?" "Так тут же вся интеллигенция в оппозиции правительству там, где касается мира с Израилем." "А чего же они хотят? Новой войны?" "Да ничего они не хотят, как и наши горлопаны, кроме как себя показать. Это лучше всего делается на фоне образа врага. И нет врага очевиднее, чем еврей. Посмотрите вон на того, что орет на таких милых продавцов. Можно любить такое дерьмо?" "Но его же никто не обижает, - ежилась от воспоминаний Женя, - в то время, как нас..." "Вас тоже никто не оскорбил, - смеялся рижанин. Даже распрощались на вашем родном языке. Чуть не линчевали? Ну, это из области ваших фантазий. Каирцы это вам не наши дурные палестинцы. Для них ударить человека вообще немыслимо. Гуляйте себе спокойно и говорите между собой на иврите. Любуйтесь на красивый город. Какие проблемы?" 6.
Человек действительно не знает, что такое проблемы, пока они не начались всерьез. Для Лернеров все произошло после египетской таможни, где нарядный усатый офицер принял было купленную у пирамид каменную кошку за вывозимое произведение искусства. Но когда Илья позвал ее на интернациональном "кис-кис-кис", грозный военный тут жезаулыбался.
А вот израильская пкида-служащая не улыбалась, рассматривая то Женю, то ее даркон-паспорт. "Ты действительно израильская гражданка? - быстро, зло и непонятно произнесла "марокканка". - Что-то не похожа." "Она из нашей группы, - протиснулся к стойке гид. - Села в Иерусалиме." "Ты приехала из России, купила даркон и хочешь нелегально остаться в Израиле, чтобы заняться проститутцией?" "С ума ты сошла! - возмутился Илья. - Она уже три десятка лет как моя жена..." - поздно прикусил он язык.
"Рэга - минутку, - откинулась на спинку кресла пкида, держа трубку у уха. - Ицик, тут двое русских... сутенер и проститутка. Да, обычное дело, просочились как-то в Израиль и съездили для пущей легализации в Египет. По документам оба евреи, но внешне - типичные руситы. Проверь их дарконы. Я так и думала! Домой вернетесь из Каира, - объявила она Лернерам. -У нас и так слишком много русских."
Между тем, группа была уже на израильской территории и садилась в автобус.
Рижанин выслушал офицера таможни, вскинул на плечо свою сумку и развел руками, проходя мимо Лернеров туда же: "Проверили ваши паспорта, господа хорошие. Все фальшивое. И теудат-зеут, и даркон, выданный на его основании. Вы нелегалы в Израиле. Леhитраот."
Автобус плавно закрыл дверь и уехал. Из египетского туалета тянуло вонью.
"В чем дело? - подошел египетский офицер. - Кто вы такие?.." 7. 1.
"Академик Жаборецкий может подтвердить, кто мы такие! - отчаянно кричал Илья в кабинете московского следователя. - Вы же... вы же видели Терри, Алексей Витальевич?"
"Если вам достаточно моего свидетельства, - профессор Жаборецкий напряженно вглядывался в осунувшихся молодых людей в грязной помятой одежде, - то я подтверждаю: доктор Илья Романович Лернер действительно много лет занимался в нашем институте влиянием секреций редких антарктических креветок на механизм старения человека и продемонстрировал мне лично десять лет назад результаты своих изысканий на умиравшей от чумки собаке Омолодил до почти что щенка. Более чем вероятно, что потом он испытал препарат на своей жене и на себе самом. Скорее всего это и есть Илья Романович и Евгения Ароновна Лернеры. Во всяком случае, в студенческие годы Илья был точно таким же."
"И что?- Вылечил?"
"Так это же гений! - по-детски открыл рот грозный дознаватель.- Он же в Израиле мог всех сделать бессмертными. Состояние сколотить! Как же они расстались с таким ученым? И почему их к нам депортировали в наручниках из Египта?" "Увы, - развел руками профессор. - Судя по всему у евреев для этого не нашлось денег." "А у вас?" "Мой институт еле сводит концы с концами, но... на эту тему мы бы давно нашли любые средства, если бы едиственный компетентный специалист не уехал девять лет назад в Израиль."
"Гражданами Российской федерации эти... двое не являются. Израильская сторона утверждает, что, согласно их компьютерам, чета Лернеров умерла год назад и похоронена у нас в России. Единственный способ хоть как-то их легализовать - ваше согласие не только признать этого... как его теперь... короче, вот этого Лернера, но и ваше письменное заявление о государственной важности изысканий по теме с намерением взять его обратно, чтобы продолжить... Вы их официально узнаете?.." "Узнаю. Однозначно. И готов принять обратно, хоть это не так и просто. Придумаем что-нибудь... Если, конечно, вы, со своей стороны сможете их как-то легализовать. Вы сами понимаете, что вернуть их в мой коллектив в качестве всем известных Лернеров невозможно."
"Если вы уверены в успехе его изысканий и... У меня папа..."
"Если у нас все получится, как я предполагаю, товарищ полковник, считайте, что вы с вашим папой уже вышли из ресторана и отправились по девочкам."
"Тогда считайте, что нужная легенда и документы к ней уже у ваших бывших Лернеров в кармане! Если, конечно, за нашими милейшими... гостями не числятся дела пострашнее подделки документов - до их эмиграции в Израиль."
"А вы согласны, Илья Романович?"
"Господи... Да я вообще не знаю, как вас и благодарить-то Алексей Витальевич!" 2.
"Вас спасло то, - говорил Жаборецкий в самолете, пятый час летевшем над просторами родины чудесной, - что за вами не числилось никаких политических грехов. Вот вам и выправили вполне достойные документы для молодых людей с направлением в мой институт."
"Политических грехов? - не уставал удивляться жизни Илья. - Но что может считаться в новой и демократической России политическим грехом для бывшего советского человека? Советская деятельность или антисоветская?" "Чем меньше вы будете об этом думать, тем легче будет вам жить на свете. Пока же институт откупил вашу прежнюю квартиру..." "В которой мы оба умерли... тихо сказала Женя. - Похоронены на Пятнадцатом километре..." "Меня все эти ваши заморочки не касаются, - насупился профессор. - Я их и понимать-то не обязан. Вернетесь к тому, Владимир Семенович, чем занимался у нас ваш, по легенде, дядя - Илья Романович Лернер. В Израиле вы никогда не жили и никакого омоложения не проходили. Вы поняли?" "А мы там и на самом деле не жили. Все девять лет только наблюдали со своего эпикруга, как сладко живут люди в их эпицентре..." "Вашего этого, как его, иврита, я тем более понимать не обязан. В русском языке и слова-то такого "эпикруг" нет. Чушь какая-то!... Итак, вы однокурсники, кончили заочно провинциальный биофак. Я вас пригласил к себе на работу только потому, что вы располагаете уникальными трудами своего именитого дяди, оставленными вам в наследство."
