Валерий Гвоздей - Секреты чеховского художественного текста
В первых строчках появляется сравнение, уже не раз использовавшееся А.Чехонте, но в данном случае обыгранное контекстом: "Толстый только что пообедал на вокзале, и губы его, подернутые маслом, лоснились, как спелые вишни" [С.2; 250].
Другие тропы здесь менее эффектны. "Навьючен чемоданами", "окаменел", "казалось, что от лица и глаз его посыпались искры", "чемоданы, узлы и С.65
картонки съежились, поморщились" - эти метафоры не столь выразительны. Так же, как "сладость" и "почтительная кислота", написанные на лице тонкого, они воспринимаются в качестве вполне обиходных речений.
Противовесом "спелым вишням" в начальной части рассказа становится опять-таки традиционное сравнение из финала:
"Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: " [С.2; 251].
Такие расхожие, ставшие общим местом, сравнения могут соседствовать в текстах Чехонте с подчеркнуто экспрессивными, индивидуально-авторскими.
В этом отношении очень показателен пример из рассказа "В море" (1883). "Черное, как тушь, небо" здесь разительно контрастирует с "лицом, похожим на печеное яблоко", с оборотом "как ужаленный" [С.2; 269, 271].
Сравнение "черное, как тушь, небо" заставляет вспомнить чеховскую пародию "Тысяча одна страсть". Но ведь рассказ "В море" - одно из очень серьезных произведений раннего Чехова.
Тот факт, что повествование ведется от лица героя-рассказчика, молодого матроса, противоречия не снимает.
Иногда, чувствуя недостаточность штампованного сравнения, Чехонте пытается его усилить, подкрепить другим.
В рассказе "Начальник станции" (1883) читаем: "Прыгая через шпалы, спотыкаясь о рельсы, он, как сумасшедший, как собака, которой привязали к хвосту колючую палку, полетел к водокачалке..." [С.2; 273].
Это же стремление обнаруживается в рассказе "Клевета" (1883), написанном сразу же после "Начальника станции": "Как ужаленный сразу целым роем пчел и как ошпаренный кипятком, он пошел домой" [С.2; 279]. После таких экспрессивных сравнений даже странным кажется спокойное "пошел", тут впору бежать без оглядки.
В "Клевете" использованы и вполне традиционные сравнения: "как по маслу", "как угорелые". Здесь же встречаемся с уже слышанным ранее "звуком неподмазанного колеса" [С.2; 277].
Неудовлетворенность слабой выразительностью расхожих форм порой приводила к созданию очевидных неологизмов.
В рассказе "Либерал" (1883) читатель вряд ли не заметит швейцара с "новогодней физиономией" [С.2; 296].
Обратит на себя внимание и сравнение, превратившееся в метафору: "При входе его Егор, Везувиев и Черносвинский проглотили по аршину и вытянулись" [С.2; 296]. Чехонте, конечно же, не изобретатель этой метафоры, но он очень удачно ее обыграл. Менее удалась ему использованная в рассказе метаморфоза: "... и сам Велелептов обратился в большой кивающий палец" [С.2; 298], но и она свидетельствуют о стремлении писателя разнообразить арсенал выразительных средств за счет собственных новаций.
Таких плодов индивидуального творчества у Чехонте появлялось все больше и, как правило, - в форме сравнений.
В рассказе "Певчие" (1884) если не порадует, то во всяком случае удивит псаломщик с лицом, "похожим на коровье вымя" [С.2; 351]. А такой вроде бы социС.66
ально заостренный рассказ, как "Трифон" (1884), больше запоминается не описанными в нем событиями, а луной, "полной и солидной, как генеральская экономка" [С.2; 367].
Последнее сравнение столь ярко и неожиданно, что рядом с ним блекнет художественное в данном контексте определение "полная луна", раскрывающее повод для сопоставления.
Надо сказать, что к концу 1883 года иерархия чеховских предпочтений в сфере тропов уже вполне устоялась.
На первом месте оказывается, конечно же, сравнение. Ни один из других тропов не может спорить с ним ни по частотности использования, ни по силе воздействия на читателя.
Данная тенденция является определяющей для всего дальнейшего творческого пути Чехова.
Именно этому тропу, его последующей эволюции и специфике художественных функций, выполняемых им в произведениях А.П. Чехова, будут посвящены по преимуществу следующие главы книги. С.67
Глава IV
НАКОПЛЕНИЕ СИЛ
В июне 1884 года Чехов сообщал в письме Н.А.Лейкину об издании своего сборника "Сказки Мельпомены", в который вошли шесть рассказов "из артистической жизни".
В отличие от эпопеи с неудавшимся изданием первого чеховского сборника это событие, казалось бы, не имело столь серьезных эстетических последствий. Отчасти потому, что путь уже определился. Отчасти - из-за узко-тематического и очень скромного подбора текстов. "Издал эту книжицу экспромтом, от нечего делать, спустя рукава..." - писал Чехов. - ...Продать не тщусь... Продастся - хорошо, не продастся - так тому и быть..." [П.1; 111].
Думается, эти слова порождены не авторским кокетством, и не чеховской скромностью. Они вполне отвечают эмоциональному состоянию, в котором пребывал Чехов, окончивший учебу на медицинском факультете Московского университета:
"После трудных экзаменов, как и следовало ожидать, разленился я ужасно. Валяюсь, курю и функционирую, остальное же составляет тяжелый труд" [П.1; 110].
В семье Чеховых ожидали перемен к лучшему. На двери их квартиры появилась табличка: "Доктор А.П.Чехов".
Быть может, посвятить себя врачебной деятельности? Писать диссертацию, которая уже обдумывалась... И бросить постепенно это несерьезное занятие кропание мелочишек для несерьезных журналов...
Ясно, что подобные настроения не способствовали активизации художественных исканий, как это было во время первого чеховского кризиса.
Однако не только такие настроения определяли своеобразие момента.
В литературе уже кое-что сделано. Его талант признан, есть определенная известность. Семейство Чеховых по сути живет на литературные заработки Антоши Чехонте.
Новые тенденции, сформировавшиеся в 1882-1883 годах, набирали силу. Чехонте уже не ощупью, а вполне уверенно выходил на свою дорогу. И он решил попробовать себя в жанре романа, оставаясь тем не менее, в привычной, уже хорошо освоенной сфере малой прессы.
"Драма на охоте" остается для чеховедов странным произведением, не поддающимся традиционным литературоведческим определениям.
Долгое время оно понималось как пародия на газетные уголовные романы. Но с углублением научных знаний о специфике творческого пути А.П.Чехова положение постепенно меняется.
"В 1884 г. Чехов стоял уже неизмеримо выше газетных романистов, а их творчество волновало его не настолько сильно, чтобы ему понадобилось написать пародию на них объемом в 180 страниц, - пишет автор одной из лучших С.68
работ на эту тему. - Вероятно, Чехов преследовал какие-то иные цели, когда брался за ".
Очень верное замечание. И оно вполне совпадает с нашими представлениями о своеобразии ряда других чеховских произведений, воспринимаемых как пародийные.
"Более вероятно предположить, что Чехов, маскируя под газетный роман-фельетон, пробовал свои силы в жанре романа", - справедливо пишет исследователь. И в целом его точка зрения корректна и доказательна. Но есть в работе положение, которое требует уточнения: "Стилевое разнообразие , являющееся признаком высокого мастерства Чехова, затрудняет выяснение его истинных намерений".
Думается, что не затрудняет, а, наоборот, - облегчает. Для Чехонте "Драма на охоте" - это большой испытательный полигон, еще один литературный эксперимент, не ставящий целью высокое художественное совершенство.
Чехов уже сознавал свои силы, свои творческие возможности. Он прекрасно понимал, что написанный им текст не только не уступит публикуемым в газетах уголовным романам, но и поднимется над ними. Такая спокойная уверенность позволяла ему, не беспокоясь о результатах "дебюта", сосредоточиться на решении своих собственных писательских, учебных задач. Вновь Чехонте учился на практике.
Чеховский роман-фельетон публиковался в газете "Новости дня" с 4 августа 1884 года по 25 апреля 1885 года.
По мнению комментатора, к началу публикации "Драма на охоте", "по-видимому, была написана полностью". Неуверенный тон автора примечаний вполне объясним, поскольку убедительных свидетельств о работе Чехова над довольно большой рукописью нет.
С момента окончания последних экзаменов и до выхода первой части романа в "Новостях дня", то есть за два с половиной месяца Чехов опубликовал с десяток рассказов, не считая "Осколков московской жизни". Довольно мало для Антоши Чехонте, постоянно подгоняемого Лейкиным и другими заказчиками.
Однако если бы в это время шла активная работа над романом, то столь значительное обстоятельство не ускользнуло бы от внимания членов семьи Чеховых и нашло бы соответствующее отражение в мемуарной литературе. Быть может, работа шла пока что - "в голове"?.. Такое случалось с писателем. Оказавшись же в Звенигороде, где нужно было "на 2 недельки" заменить земского врача, А.Чехонте реализовал свой замысел на бумаге - с его навыками быстрой работы это не так уж трудно представить.
