Сергей Михайлов - Иуда Искариот - предатель или святой
Иисус дал миру шанс, и шанс этот заключался в его смерти. Смерть органически завершала земной путь Учителя, своею кровью искупавшего грехи людские. Его смерть нужна была миру. Понял ли это Иуда? Постиг ли он промысел Божий во всей его глубине и полноте - с тем, чтобы взять на себя роль орудия Божьего Провидения? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Возможно, ему, единственному прозревшему, до конца открылся смысл земной жизни и, главное, смерти Иисуса, смысл его явления в этот грешный мир, его миссии Спасителя. А может быть (и это более вероятно), истинное значение миссии Учителя так и осталось сокрытым от него - ведь он был простым смертным, таким же, как и другие одиннадцать сподвижников Иисуса. Важно не это, а то, что уши, глаза, сердце, душа, всё существо этого "чистого" иудея были открыты слову и делу Иисуса, он жил верой в него, в того, кто был для него непогрешим, чист, свят - и горячо любим. И потому нашёл в себе силы совершить то, что никто больше совершить не мог. Он знал, что человечество проклянёт его, но он знал также и то, что Иисус - сам Иисус, Сын Божий! нуждается в его помощи. Иуда перешагнул через самого себя и содеял то, что считал своим сокровенным долгом перед тем, которого по праву боготворил.
3.
Страшным, непосильным бременем легла на плечи Иуды роль "предателя", доносчика, невольного убийцы друга и учителя. Безгранично веря Иисусу, неотступно следуя пророчеству, Иуда тем не менее всё бы отдал, лишь бы Учитель остался жив. Возможно, в глубине души Иуда всё-таки таил надежду, что в нужный момент свершится чудо - и Иисус, уже преданный в руки врагов, сбросит с себя ненавистные путы и вновь обретёт свободу. Иуда не раз уже был свидетелем удивительных чудес, творимых Иисусом, и со всею страстью своего преданного сердца жаждал, чтобы и на этот раз Иисус воспользовался своими чудотворными способностями. Может быть, именно эта надежда на чудо, которое могло бы стать ярким свидетельством величия и силы Иисуса, которое повергло бы в прах врагов и укрепило бы сомневающихся в могуществе галилейского пророка, питала уверенность и самого Иуды. Нет, Иисус не даст себя убить! не позволит надругаться над собой! не потерпит издевательств и поношений! Напротив, он обратит оружие своих недругов против них самих и всему миру докажет свою божественную сущность!.. Так вполне мог думать Иуда, этот простой иудей, бывший вор и злодей, не сумевший до конца прозреть смысл великой миссии своего Учителя - но единственный, кто безгранично верил в него.
Иисус не совершил чуда - по крайней мере, тогда, в Гефсимании. Чудо произошло позже, три дня спустя, ранним пасхальным утром: Иисус воскрес из мёртвых! Мог ли Иуда, преданный ученик и верный казначей Иисуса, мог ли вообще кто-либо из смертных постичь тогда, в тот трагический день всю глубину, всю значимость этого величайшего в истории человечества чуда, положившего начало новой вере, новой эпохе, новому будущему?
4.
Возможно иное, несколько отличное от только что приведённого, объяснение действий Иуды Искариота. Да, Иуда искренне верил Иисусу, но вера в его душе (в соответствии с этой версией) сочеталась с сомнениями, которые терзали его, лишая покоя мятущуюся душу.
Церковь учит, что вера, подверженная сомнению, не есть вера, угодная Богу. Истинная же вера есть вера Авраама, безропотно отдавшего единственного сына на заклание Богу. Вера должна быть безоговорочной и бездумной, полностью подчиняющей волю человека неограниченному, поистине "божественному" произволу Творца.
Однако нужна ли человеку такая вера? Вера, умаляющее самое ценное, что есть у него - его человеческое достоинство, свободу, право на сомнение, на критическую оценку господствующих в обществе нравственных ценностей, - не означает ли такая бездумная, пассивная вера попытку уйти от ответственности за принятие жизненно важных решений, от ответственности за свои поступки, от ответственности быть человеком - Человеком с большой буквы?
Повторим: Иуда искренне верил Иисусу, но тлела в его душе и искорка сомнения. Быть может, истинная вера как раз и должна сопровождаться изрядной долей скепсиса, постоянным "а вдруг"? Впрочем, вопросы веры слишком сложны и многогранны, требуют основательного изучения и тщательного исследования малый объём данной работы не позволяет подробно остановиться на этой проблеме. Допустим лишь, что Иуда был верующим скептиком, и подвергнем анализу его возможные мысли.
"Если Иисус - действительно Сын Божий, - рассуждал Иуда, - то моё предательство послужит делу свершения его пророчества о смерти через распятие и воскресении на третий день; своим деянием я лишь исполню волю Божию. Если же он окажется обманщиком и лжепророком, то пусть смерть послужит ему наказанием за его обман - он достоин будет такого конца". Иуде не откажешь в здравомыслии, при любом исходе он оказывается в выигрыше. И выигрыш тот - истина, которую жаждет узнать двенадцатый апостол. Нет, даже не узнать - иначе бы он дождался "третьего дня", чтобы удостовериться в точном исполнении (или неисполнении) пророчества о воскресении, и не покончил бы жизнь самоубийством, - ему важно создать условия для неизбежного проявления истины, которую ему уже не довелось узнать. Что ж, приоткрыть истину ради самой истины и, не узнав её, добровольно уйти из жизни - в этом есть что-то святое. (Что рядом с этим жалкие тридцать серебренников!)
Иисус воскрес - и своим воскресением вернул к жизни одиннадцать трусливых учеников. А что же двенадцатый? Узнал ли он о торжестве своей веры - там, в мире ином? Быть может, там, рядом с Богом, он обрёл наконец покой и жизнь вечную, свободную от людских проклятий в адрес "предателя" и позорного клейма "иуды"?
"Заблудшая душа человеческая, если тебе свыше суждено было заблудиться, то это, воистину, будет зачтено тебе в тот великий день, когда мощный судия придёт в облаках славы своей судить живых мёртвых и мёртвых живых!.."[90]
5.
Таким образом, искренняя вера в Иисуса и страстное желание всем сердцем, всей душой, всем существом своим служить Учителю, служить беззаветно и безответно, служить вопреки всем и вся, вопреки злой людской молве, вопреки предвзятому и превратному мнению единоверцев-учеников, таков, согласно нашей версии, фундаментальный движущий мотив, лежащий в основе всех поступков Иуды Искариота.
Именно с такой позиции мы и рассмотрим далее содеянное двенадцатым апостолом, и в первую очередь подвергнем доскональной "вивисекции" историю с тридцатью серебренниками.
Тридцать серебренников
1.
Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошёл к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников; и с того времени он искал удобного случая предать Его. (Мф. 14:16).
И пошёл Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же услышавши обрадовались и обещали дать ему сребренники. И он искал, как бы в удобное время предать Его. (Мк. 14:10-11).
...он пошёл и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег; и он обещал, и искал удобного времени, чтобы предать Его им не при народе. (Лк. 22:4-6).
Тридцать серебренников... Убийственный аргумент против Иуды, способный перечеркнуть всё то положительное, что удалось по крупицам собрать в защиту двенадцатого апостола. Чёрным, несмываемым пятном ложится на репутацию казначея эта "неправедная мзда" (Деян. 1:18), слишком низменным, подлым, позорным, явно корыстным предстаёт перед нами сговор Иуды с врагами Иисуса. И потому вердикт поверхностный читатель выносит не задумываясь: преступник! предатель! вор! убийца!
Не подлежит сомнению, что Иуда, действительно, предал Иисуса в руки врагов, за что и получил известную мзду[91]. Однако мотивация его поступка, на наш взгляд, совершенно иная, чем та, которую представляют евангелисты. Повторим, что в корыстолюбии и алчности Иуда вряд ли может быть обвинён иначе Иисус, читающий в душах людей, не назначил бы его казначеем. Вызывает недоумение также и ничтожность суммы, полученной Иудой от первосвященников. Мог ли алчный человек, смыслом жизни которого были деньги и только деньги, пойти на столь чудовищное преступление из-за каких-то жалких грошей - цены раба? Вряд ли: это противоречит обычной логике человеческих поступков.
Да, - могли бы ответить нам наши оппоненты, - это противоречит логике поступков человека бескорыстного, однако Иуда отнюдь не был таковым, как бы ни пытались доказать противное его защитники: сам факт принятия тридцати серебренников свидетельствует об этом. Сумма, полученная Иудой от первосвященников, действительно, была невелика, однако психология алчного человека, каковым выведен Иуда в Евангелиях, довольно-таки проста: лучше заработать хоть что-нибудь, чем не заработать ничего (по принципу "лучше синица в руке, чем журавль в небе"). Возможно, Иуда во время торга понял, что на большее ему рассчитывать нечего (хотя и намеревался сорвать куда более солидный куш), - и принял то, что ему предложили.
