Григорий Свирский - Прорыв
Тру-лю-лю, тру-лю-лю-тру-лю-лю, Тель-Авивскую тетю люблю!
Геула была счастлива, обнимала Лию весь вечер, но сказала вдруг, что путем Дова она не пойдет. -- Надо пробить стену для всех, а не только для себя!.. Нет, она не осуждает Дова, Боже упаси! Но... время подумать о всех загнанных в угол.
Сергей побелел, обхватив свои круглые щеки; смолчал. Наум обругал ее, обозвал Жанной д'Арк Большой и Малой Полянки. Даже тихий, болезненно застенчивый Яша, сцепив пальцами свои большие руки хирурга, протестующе похрустел ими и даже 1162"бормотнул что-то про 1163""баррикадную манию", болезнь трудно излечимую.
Геуле стали внимать, пожалуй, лишь тогда, когда она месяца через три отвергла американца. Он появился под Новый год, рыхлый, головастый бизнесмен с пушком на красном апоплексическом затылке. Он приехал в Москву на несколько дней и искренне хотел кому-либо помочь. Его пригласили на квартиру приятеля Наума, в Марьину Рощу, и он сказал, что он не еврей, но исповедует 1165"иудаизм и вот что он предлагает... Он оглядел сидевших у стен женщин и стал спрашивать одну за другой: - Вы замужем?.. Да? Жаль!.. Так он дошел до 1166"Геулы.
-- Нет, не замужем, -- ответила она и опустила голову. -- Вы? -бизнесмен даже перестал жевать сигару. -- Да вас в Голливуде снимать1167"! -- Американец достал свой паспорт и торжественно положил на стол. -- Вот что я вам предлагаю! Я вам предлагаю не себя... зачем вам такой мешок! Я вам предлагаю американское гражданство.
Науму почему-то так не хотелось, чтобы она согласилась, что он даже приподнялся со стула. -- Ну, что привстал? Что привстал? -- иронически хмыкнула Геула. -- Ты же мне не предлагал руку и сердце. Нет? Ну, так и заткнись.
Она поблагодарила американца и даже поцеловала его в лоб, чтоб не обижался, и сказала весело: -- Видите ли, меня интересует израильский паспорт.
Американец ничего не понял, все твердил, что он, Боже упаси! ни на что не претендует, и тогда Геула тихо произнесла фразу, которая затем стала сутью и формулой существования десятков людей:
-- У нас нет личной игры... Мы выедем все или все погибнем!
Наум кинулся обнимать Геулу, она отталкивала его и со смехом кричала пыхтящему, недоумевающему американцу:
-- Мистер, женитесь на нем! Он импульсивен и болтлив, как баба. Вполне сойдет...
Тут уж совсем стало весело и начались танцы, а Геула поманила пальцем Наума и тихо выскользнула с ним на тихую, почти деревенскую улицу, где подвыпившие парни толкали проходивших девчонок в сугробы. Геула заметила издали зеленый кошачий глаз такси, назвала какой-то странный адрес; остановила такси на полдороге. На улице было холодно, и они свернули в первое попавшееся кино "Форум", уселись в последнем ряду, вдали от зрителей.
- Так! -- начала Геула под стрекот киноаппарата. -- От советского гражданства я отказалась. От американского тоже. -- Она улыбнулась в темноте. -- Значит, разумно получить израильское... Да, здесь, в Москве! И не только мне. Всем моим единомышленникам.
-- Посадят!
-- Скорее, выпустят!
-- Посадят, -- упрямо повторил Наум. - Почему? -- Он начал загибать пальцы-- Алеф! Это уже не просьба шальной 1172"бабенки, не протест даже, а что? Открытый бунт. Бет! Начнется неуправляемая реакция. Вроде расщепления урана. Это Брежневу страшнее чумы...
Когда Наум загибал десятый палец, Геула перебила его: -- Ты -- логик, Нема! Ужасающий... А правительство на Руси -- алогично! Не пора ли забросать Израиль просьбами о предоставлении израильского гражданства. Тогда Брежнев нас и вытолкнет.
Наум вздохнул: -- Не поступай опрометчиво. Гуля. Свяжемся с Довом!
-- Свое письмо я уже послала, -- тихо ответила Геула. -- Взявшись за гуж... Но что такое 1175"одно - единственное письмо? -- Наум тихо стал ругаться, но, как он ни понижал голос, кто-то из зрителей обернулся и прогудел с пьяным миролюбием: "Тихо, Камчатка1176"!.."
Наум долго молчал, глядя на экран и ничего не видя на нем, затем сказал со свойственной ему мужественной непоследовательностью: -- Значит, я тоже напишу! Делать нечего! Не бросать же тебя псам на разрыв. Бросили однажды... -- Пошептались еще. Договорились рассказать о своем решении друзьям. И отправить на имя 1177"Голды1178" Меир сразу пятнадцать-двадцать заявлений, чтобы знали, что это не акт отчаяния одиночки.
-- Тебя тюрьма выдрессировала, -- удовлетворенно заметил Наум, когда протолкались в морозную ночь и оторвались от толпы. -- Таксисту дала липовый адрес. Вот уж, действительно, конспиратор.
-- ...С кем ты был вчера в кино? -- спросила на другой день жена Наума Нонка, маленькая, тонюсенькая, как мальчик, женщина, нервно постукивая кисточкой по мольберту и разбрызгивая акварель.
Оказалось, к соседке пришел возлюбленный и повел ее в "Форум". Соседка даже в кромешной тьме углядела. Наум посмотрел на Нонку с удивлением и сказал веско: -- Когда она станет премьер-министром Израиля вместо Голды, я тебя обязательно познакомлю.
Нонка уткнулась в мольберт и весь день молчала. Ночью Наум дважды вскакивал с кровати и набрасывал на папиросной коробке варианты каких-то схем, расчеты, ползал на коленях у стола, пытаясь нашарить упавшую логарифмическую линейку. Все было, как обычно. Нонка перестала тревожиться. Но рано утром позвонил телефон, и женский голос, гортанный, обволакивающей, как почудилось Нонке, попросил Наума. Вернее, потребовал
-- Наума, будьте любезны!
-- А кто его спрашивает? -- воскликнула Нонка дрожавшим голоском.
-- Его знакомая!
Нонка передала трубку мужу и пошла ставить на газовую плиту чайник. Спички никак не хотели зажигаться. Серные головки отскакивали, крошились. -Проклятые конспираторы! -- вырвалось у Нонки. -- Это же 1203"Геула к тебе прицепилась, что вы со мной в прятки играете.. -- Но она видела, чем теперь занят муж, как готовятся письма в Израиль с просьбой об израильском гражданстве, и молчала.
Спустя неделю приехал парень из Литвы, сказал, нужны деньги на литературу. Наум подошел к шкафу, где лежали две тысячи рублей, которые больше года откладывались жене на шубу, и отдал без звука. На глазах Нонки выступили слезы, она смахнула тыльной стороной ладони, краска с ресниц размазалась по щеке.
Прикрыв за парнем дверь, Наум поднял глаза на жену, спросил удивленно: -- Ты чего?
Нонка собрала все свое мужество в кулак. -- Уж и поплакать нельзя!.. Муха, ты опоздаешь! Не копайся!.. И отвернулась, чтоб не заметил, как расстроилась: иначе будет 1204"зудить, жужжать (потому и окрестила Наума "мухой1205""), а под конец высмеет и 1206"обзовет "писаной торбой" или "парижской дивой", хотя из Парижа родители-коммунисты, переселившиеся в СССР, увезли ее двухлетней.
Наум торопливо дожевал свои сосиски, на бегу глотнул чаю и, наматывая на длинную шею шерстяной, связанный женой шарф, выкатился на лестницу.
Нонка, оставив на столе грязную посуду, кинулась на кровать лицом в подушку, чтобы пореветь всласть. Но тут позвонили во входную дверь. Явился какой-то молодцеватый грузин в клетчатой кепке величиной с аэродром Шереметьево и спросил, здесь ли проживает 1207"Дов1208"Гур. Очень удивился тому, что 1209"Дов1210"Гур тут не проживает.
-- Внизу написано, понимаешь, проживает, -- воскликнул он, упершись ладонью в дверь, которую Нонка пыталась захлопнуть. -- А, брат проживает? Брат... гадится! 1211"Пэрэдай!.. Ты будешь кто?.. 1212"Жэна?.. Так пэрэдай!.. Скажи, Кутаиси готово!.. Продаем 1213"нэдвижимость!.. -- И он вытащил из боковых карманов десятка два конвертов. Один конверт вытянул из кепки, чуть надорвав шелковую подкладку. До свидания, красавица! 1214"Слюшай, а где купить синюю краску, которую носишь вокруг глаз? 1215"Падарю жене... Красиво, 1216"нанимаешь!
Наконец, Нонка осталась одна, со стопкой конвертов в руках. Некоторые письма, чувствовалось 1217"наощупь, были на плотной обойной бумаге. Похоже, кто-то из грузинских евреев считал, что чем толще бумага, тем внимательнее отнесутся к письму. Адреса на конвертах были одни и те же: "Государство Израиль. Госпоже 1218"Голде1219"Меир". Или: "Президенту Государства Израиль". Начертано крупным каллиграфическим почерком, одной и той же рукой. Нонка бессильно опустилась на стул. "Похоже, скоро нас засунут в один конверт, -- мелькнуло у нее в ужасе. -- На смену 1220"Дову..." Округлившиеся светлые глаза Нонки остались сухими. Тут уж не до слез!..
Вечером Наум оглядел письма, некоторые взвесил на руке, затем отвернул электросчетчик, засунул между ним и пыльной стеной самые толстые конверты, снова привинтил счетчик, мазнув чем-то по шурупам, от чего они сразу обрели цвет ржавчины.
Первые письма в Израиль с просьбой о гражданстве передавала Геула. Она явилась на встречу с Наумом в норковой шубе и с сумкой-чемоданчиком на длинном ремне. Таких в Москве еще не видали. Ни дать, ни взять иностранка! Уложила в сумку-чемоданчик письма и отправилась в 1221"Голландское посольство.
Наум возмутился. Почему отправили 1222"Геулу? Она свое отсидела. При второй посадке ей грозит не менее десятки. Ее сунут к "полосатикам". Как рецидивиста... -- На лошадь, которая везет, на ту и наваливают, -- спокойно ответила Геула и остановила такси. Наум неожиданно для самого себя сел рядом с 1223"Геулой на заднее сиденье. Одну отпустить не мог. Рисковать, так вдвоем. "Очень глупо", -- сказала Геула по-английски, глядя на затылок шофера.
