Владимир Мегре - Новая цивилизация. Часть 2
Когда семейство всё за стол садилось в будний день, щи ложкой деревянной первым черпал дедушка. И говорил:
— Я точно знаю, кто готовил это блюдо. Не превзойти его приятный нежный вкус.
— Ещё бы, — добавлял отец, — в нём не только необычных трав соцветия — в нём чувство есть.
Маленькая Любомилка с лёгкостью науки познавала, в быту непревзойдённой стала рукодельницей и внешне необычною красою расцветала.
От первого волхва, сама того не ведая, она познала истину великую любви. Коль хочешь рядом с Богом быть — богиней стань сама.
Предбрачные игрища
Взрослели дети. Наступала пора искать любимых. В деянье важном игрища творились в помощь молодым.
Часто по вечерам на месте обусловленном, как правило, чуть за околицей селенья, собирались вместе ведруссы молодые. Костёр жгли, беседовали меж собой иль пели песни.
А раз в неделю было общее гулянье селений всех трёх иль четырёх одновременно в месте излюбленном. На общем гулянье тоже жгли костры, и пели песни, и беседовали меж собою. Но были игрища, ещё способные любимую или любимого помочь искать.
Внешне просты они, но смысл великий в простоте той заключался.
«Ручеёк»
Игра такая, например, была. Молодые люди вставали парами друг за другом, за руки брались, вверх руки поднимали. Вначале парень с парнем, девица с девицею стояли. Те, кому пары не досталось иль первыми стоящие, шли к концу «ручейка» и, наклонившись, проходили под поднятыми руками к его началу.
Проходящий по «ручейку» не должен был смотреть вверх. Он наугад хлопал по чьей-нибудь руке, себе на время пару выбирая. На кого выбор выпадал, шёл следом, и они вдвоём вставали впереди всех пар. Оставшийся без пары шёл к концу шеренги и снова себе пару выбирал.
Игра — проста, но, посуди, Владимир, сам, взявшись впервые за руки, могли немало чувств друг другу передать без слов младые люди. Признанье, благодарность и любовь или, напротив, отторженье.
В продолжение игры пары менялись, и можно сравнивать было легко, чья для тебя рука из всех самой приятной будет.
«Частушка-говорушка»
Эта игра — древнейшая, намного посложнее будет всех игрищ остальных. Частушки нынешние, что сейчас ещё людьми поются, от неё произошли.
А заключалась в следующем древняя брачная игра «частушка-говорушка». Напротив друг друга вставали две шеренги. Одна состояла из молодых парней, а из девиц вторая.
Последняя в шеренге девушка посвящала последнему в мужской шеренге парню, стоящему напротив, частушку-четверостишие. При исполнении она ещё и пританцовывала.
По окончании исполнения частушки, остальные девушки делали быстро два притопа три прихлопа.
И, если стоящий напротив парень не успевал за это время сочинить или подобрать из памяти достойный ответ, девушка пела новую частушку уже следующему стоящему в мужской шеренге парню.
Если молодой человек своевременно находил достойный ответ, разговор с помощью частушечных острот между ними продолжался. Но так бывало редко.
Несмотря на то, что молодые ведруссы знали множество стихов, всё же, за короткий срок не всякий мог подобрать ответ достойный, тем более, что притопывающие и прихлопывающие со стороны-соперники ему всячески пытались помешать.
На одной из встреч молодёжи разных селений и появилась Любомила. Пятеро друзей Радомира, видевших необыкновенную девушку на ярмарке, украдкой поглядывали на неё. Ближайший Радомира друг, Арга, и вовсе глаз с девицы не сводил.
Когда началась игра в «ручеёк», обычно смелый и решительный Радомир, идя под руками стоящих пар с намерением взять за руку Любомилу и стать с ней парою, вдруг спасовал.
Когда он шёл, наклонившись между парами, то чувствовал её. Он бы почувствовал её и с закрытыми глазами.
Но, приблизившись к стоящей в паре со своей подругой Любомиле, лишь шаг замедлил, а потом пошёл словно во сне, за руку взяв какого-то парня из соседнего селения.
А его друг Арга решительнее оказался. Когда настала очередь идти по «ручейку», дошел Арга до Любомилы, руку её взял и встал с девицей необычной в паре во главе стоящих пар, на зависть всем другим парням.
Потом его расспрашивали:
— Как она твою держала руку? Сжимала иль небрежною была?
— Не знаю, — отвечал Арга. — Не помню ничего, мне кажется, моя рука горела. Потрогайте, вот и сейчас горячей кажется она.
— Вот так девица! — удивлялись парни-молодцы, она ещё и горяча, как будто пламя в ней неведомым огнём пылает.
Всё это слушал Радомир, молчал. Огонь и в нём давно пылал. Ещё с того момента, как на ярмарке впервые невиданную деву увидал. О ней он думал не переставая, как только просыпался. И во сне она к нему являлась, но он не мог к ней прикоснуться и во сне.
Всегда в делах удачлив, Радомир поэтом слыл, а тут, вдруг, слов простых он не нашёл, чтобы судить о ней.
Когда началась игра в «частушки-говорушки», он стоял в середине шеренги парней, рядом с другом своим Аргой. Любомила была чуть с краю девичьей шеренги.
Когда дошла до неё очередь частушки-говорушки петь и танцевать, она их с лёгкостью запела. И тут же ясно стало всем: победить необычайную девицу невозможно.
Она резко меняла темы. Пела неслыханные ранее куплеты. По очереди она одного за другим побеждала молодых парней, хотя сама моложе всех была.
Когда очередь дошла до Арги, ответ дать озорной девице он всё же смог, пусть с небольшой заминкой, ответил Любомиле одним четверостишьем.
Но она, тут же, не дожидаясь притопов и прихлопов, сменив неожиданно тему, так складно пошутила новыми стихами, что растерявшийся Арга даже не пытался ей свои стихи противопоставить.
Был следующим Радомир. Ему запела Любомила, лихо приплясывая в ритм стихам своим:
— Смел, речист ты, молодец, много дел познал. Позабыл, как в озере платье мне стирал?
Кто-то засмеялся, посчитав куплет Любомилы шуткой. Кто-то не понял, как и сам Радомир, о чём идёт речь. А раз не понял — то и ответ дать невозможно.
И Радомир не смог ответить Любомиле ничего. Когда закончились притопы и прихлопы, отсчитывающие время на подготовку ответа, он понял, что время его уходит безвозвратно, и не мог допустить такого.
Словно в забытьи сделал в сторону Любомилы один, второй и третий шаг. Он подошёл к ней совсем близко. Не понимая, почему нарушены правила игры, все замолчали.
Радомир молча стоял напротив Любомилы. И вдруг все, стоящие в шеренгах, услышали, как произносит…
Обряд венчания
В тишине Радомир, при всех и с придыханьем, ведрусское объяснение в любви:
— С тобой, прекрасная богиня, я мог бы сотворить Любви пространство на века.
Все молча ждали, какой острая на язык огонь-девица даст ответ?
Она вдруг сама робкой стала. Сначала смущённо опустила вниз взгляд глаз горящих, потом их подняла, из глаз слезинки скатывались, и она шептала:
— Тебе я помогать готова в сотворении великом.
Узнал в девице необычной Радомир ту девочку, которой в детстве платье в озере стирал. Узнал, взял за руку. Они вдвоём пошли, уже не видя никого. Шеренги две в молчании стояли друг против друга, провожая взглядами в вечность идущую любовь.
Обряд венчания ведрусский уже, Владимир, знаешь ты и в «Книге Родовой» писал о нём. Напомню суть великих действ.
Влюблённым предстояло совместно выбрать место для будущего своего поместья. Обычно они вдвоём уходили за околицу селения, где он с родителями жил, потом рядом с селеньем, где жила она. И не было необходимости влюблённым сообщать родителям о намерениях своих. Итак в селеньях каждый понимал и ведал предстоящее свершенье.
На участке выбранной земли, размером с гектар или более, влюблённые проектировали жизнь реальную. Им предстояло мысленно спроектировать дом, расположить множество растений, где всё должно взаимодействовать и помогать друг другу.
Любомила и Радомир место под своё будущее поместье нашли быстро. Они, как будто сговорившись, за околицу селения ушли, где был пролесок небольшой и ручеёк едва заметный вытекал из небольшого родничка.
Здесь Радомир бывал и раньше. Один сидел, мечтал о будущем, о жизни вместе со своей любимой.
Два раза верхом на своём верном скакуне в отсутствие Радомира здесь проезжала Любомила. Сама не зная почему, она коня однажды остановила у ручья, прошлась к пролеску, расплела косу, перевязала волосы тесьмой и у берёзки молодой стояла долго.
Теперь влюблённые стояли в месте том вдвоём.
— Бывать здесь нравилось мне одному, хотел бы здесь чтоб продолжался род наш, — Радомир сказал.
— И мне по нраву это место, — прошептала Любомила.
Назавтра, лишь рассвет настал, на выбранное место привёз в повозке Радомир жердей десятка полтора, от ивы прутья длинные и небольшие колышки, косу. Как только стал косить траву, увидел: мчится на коне своём галопом Любомила.
