Антон Чехов - Том 19. Письма 1875-1886
Сумма в итоге получится значительная. Нельзя ли учинить мне рассрочку с ручательством гг. казначеев? Тяжело платить сразу четвертную или более, а ежели Вы будете вычитать ежемесячно по пятерке (5 р.), то этот расход не произведет на мой карман заметного впечатления. Если же эта рассрочка не допускается, если она произведет в бухгалтерии непорядок, то погодите высылать мне прошлогодние экземпляры, а высылайте по нижеписанным адресам.
Хочу «Осколки» сохранить для потомства. Со временем ведь и я буду говорить: «Были юмористы — не вам чета!» — фраза, которую я не раз слышал от хороших и плохих сотрудников «Искры» и старого «Будильника». Наконец, кажется, я кончил.
Пью за Ваше здоровье, закусываю ветчиной и остаюсь уважающий и готовый к услугам
А. Чехов.
Москва. Калужская ул. В контору мещанских училищ*.
г. Воскресенск (Москов. губ.). Ивану Павловичу Чехову.
Лейкину Н. А., 31 декабря 1883*
61. Н. А. ЛЕЙКИНУ
31 декабря 1883 г. Москва.
31-го дек.
Уважаемый Николай Александрович!
Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем, с новыми подписчиками. Желаю всего хорошего. Простите, что посылаю немножко поздно. Впрочем, Вы, согласно Вашему последнему письму*, получите мой транспорт 1-го января. И заметки* длинны и новогодний рассказ* длинен — каюсь. Но ради (впрочем, здесь ни к селу ни к городу это «но»), ради того, что новогодний нумер должен быть отменно хорош, прошу Вас на сей раз не поцеремониться и сократить, елико возможно. Сам я не взялся сокращать; Вам виднее, что идет к делу, что лишнее.
Уповаю, что с Нового года буду более порядочен в своих транспортах.
В Питере — увы! — на праздниках не буду. Денег нет. Разорился вконец за праздники.
Вчера получил письмо от Пальмина. Письмо изложено стихами*. «Дикий» поэт пишет, между прочим, что он писал Вам о высылке торшона для брата. Если Вы справедливый человек, то Вы, получив это поручение, страшно рассердились. Грешно беспокоить мелкими поручениями такого занятого человека, как Вы. Брат не сообразил этого, прося Пальмина написать Вам, — оба они были подшофе. Это во-первых. А во-вторых, ежели будете высылать торшон, то не высылайте его на мое имя. Не имею времени ходить в почтамт. Высылайте на имя «Будильника» с передачей. А шикарный «Альманах»* выпустил Буква! Совсем заграничное издание.
Пристаю к Мише Евстигнееву, чтоб он написал свою автобиографию. Хочу у него купить ее. Редкое «житие»! Пристаю уже год и думаю, что он сдастся. Пишу о нем в нынешних заметках*.
Пальмин непременно будет в раю.
Ах да! Большущее спасибо за «Христову невесту»!* Отдал в переплет.
Мороз. Метелица… А за сим с почтением Ваш покорный слуга
А. Чехов.
1884
Савельеву Д. Т., 19 января 1884*
62. Д. Т. САВЕЛЬЕВУ
19 января 1884 г. Москва.
Любезнейший друг Дмитрий Тимофеевич!
Сейчас приехал. Если бы ты не прислал, то я сам бы вечером притащил тебе твой восхитительный сюртук*.
Спасибо тебе восьмиэтажное (с чердаком и погребом). Не будь твоего сюртука, я погиб бы от равнодушия женщин!!! Впрочем, ты человек женатый и не понимаешь нас, холостяков. (Вздыхаю.)
Посылаю тебе Зернова и Лесгафта. Физику Га(в)но* вручи Макару. На днях забегу к тебе. Утомлен до безобразия. Пишу фельетон*.
Еще раз спасибо за сюртук. Желаю, чтобы он у тебя женился и народил множество маленьких сюртучков. И Макар пусть женится. Ты же будь верен своей жене, иначе я донесу жандармскому генералу. С почтением
А. Чехов.
Лейкину Н. А., 22 января 1884*
63. Н. А. ЛЕЙКИНУ
22 января 1884 г. Москва.
84 22/I
Уважаемый Николай Александрович!
Получил Ваше сердитое письмо* и на оное отвечаю. Не писал Вам ранее по причинам весьма законным: я уезжал из Москвы* на неопределенное время. Выехал я из дому 14-го января, отправив Вам пакетец*, который Вы, если помните, получили ранее обыкновенного. Только 19-го попал я обратно в Москву. Путешествовал я с корыстною целью: удрал от именин, которые обходятся мне обыкновенно дороже всяких поездок. Во всё время путешествия я ел, спал и пил с офицерней плохой коньяк. Судите же, можно ли сердиться на меня за то, что я долго не отвечал на письмо? До сегодня (от 19 до 22-го) я не писал Вам, потому что ожидал оказии, т. е. отсылки обычного транспорта*.
Мне казалось, что я уже писал Вам насчет гонорара брата Александра*. Если еще не писал, то вот Вам легчайшее, по моему мнению, решение этого вопроса: пошлите деньги на имя брата (Ал. П. Чехов, Таганрог, Таможня). Я помню, что не раз писал уже насчет этих денег… но кому? Вероятно, писал я брату, а не Вам. Память у меня никуда не годится.
Комплекты «Осколок» за два года получил* и приношу огромнейшее спасибо. Сегодня отдал в переплет. «Христову невесту»* получил уже из переплета. Жалею, что не имею места, где мог бы поместить о ней рецензийку*. Пастухов на Вас в обиде*, «Новости дня» не печатают рецензий, а с курьерцами* связываться не хочется… Торшон получен. Тысячу раз брат* поручал мне благодарить Вас. Торшон лежит и ждет своей судьбы… Николай страшный лентяй!
На сей раз посылаю Вам маленькую ерундишку*. Не моя в том вина*, что не посылаю что-нибудь побольше и посерьезнее… Дело в том, что я сегодня же, до получения Вашего письма, думал: «В „Осколках“ у меня лежит один большой рассказ. Туда спешить, стало быть, незачем. Напишу куда-нибудь в другое место…» И вдруг Ваше письмо с «возвратом»! Знай я ранее, что «Марья Ивановна»* не сгодится, я, быть может, написал бы что-нибудь и подельнее. Впрочем, год еще велик и успею натворить. Время не ушло…
Читаю прилежно «Осколки»… Журнал хороший, лучше всех юмор<истических> журналов по крайней мере… Но не кажется ли Вам, что «Осколки» несколько сухи? Сушит их, по моему мнению, многое множество фельетонов: И. Грэк, Рувер, Черниговец, Провинциальный*…И все эти фельетоны жуют одно и то же, жуют по казенному шаблону на казенные темы… Статейки И. Грэка — милые статейки, но они постепенно и незаметно сползают на тот же фельетон. Стихотворный фельетон Черниговца* такая непроходимая сушь, что, право, трудно дочитать до конца*. Беллетристике отведен у Вас не второй план, но и не первый, а какая-то середка на половине… И беллетристика бьет на сухоядение. Вместо легкого жанра, вместо шаржа, карикатуры видишь тяжеловесный рассказище Баранцевича (Чугунчиков — жутко даже!)*. Рассказ, может быть, и хорош, но ведь и в писании еще сказано: ина слава луне, ина слава звездам*…Что удобно на страницах «Живоп<исного> обозр<ения>», то иногда бывает не к лицу юмор<истическому> журналу*. Порфирьев сух* до nec plus ultra[28]. Изящества побольше бы! Где изящество, там шик. Многое можно нацарапать на эту тему, но не нацарапаешь всего, не доскажешь… Да и у Вас-то закружится голова от советчиков. Для Вас, хозяина журнала, думавшего и передумавшего о журнале более, чем кто-либо из нас, наши советы сравнительно с Вашими думами и планами покажутся праздной болтовней… Советчик, советуя, обыкновенно не замечает препятствий…
Был у меня как-то (месяц тому назад) Л. И. Пальмин. Мы, разумеется, выпили. После выпития он умилился и вдруг пришел к заключению, что мне обязательно нужно баллотироваться в Пушкинский кружок. В конце концов пообещал написать о моей баллотировке Вам и на другой день прислал мне устав кружка*. Не знаю, писал ли он Вам об этом? Я счел бы, как и каждый простой смертный, за великую честь для себя быть членом литературного кружка. Я честолюбив. Но я живу не в Питере, а в Москве, где, до тех пор пока не будет отделения кружка, придется платить десятирублевку за одно только почетное звание члена — это не дорого, но бесцельно. Быть в Москве членом Пушкинского кружка не полезно ни для себя, ни для ближних… Это во-первых. Во-вторых же, боюсь, грешный человек, чтобы меня не прокатили на вороных*. Работаю я недавно (5 лет), неизвестен, а потому нельзя будет упрекнуть оных вороных в отсутствии логики… На основании сих малоубедительных данных, если писал Вам Пальмин, прошу Вас пока обождать. Не пишите Лиодору Ивановичу. Я с ним, как и подобало, вполне согласился и теперь неловко идти насупротив. Если же, паче чаяния, у Вас поднимется вопрос об открытии в Москве отделения кружка, то поддержите нашу бедную Москву. Тогда я буду убедительнейше просить Вас баллотироватъ меня в члены и соглашусь не только на десятирублевый, но даже и тридцатирублевый взнос. Недурно бы пропагандировать это отделение для нашей московской братии. Сама братия и пальцем не пошевельнет, если поднимется вышеписанный вопрос. Пьет она водку, ломает шапку перед Пастуховым и знать ничего не хочет. Вот Вам длинный ответ на Ваше короткое письмо. Спать ужасно хочется. 3 часа ночи. Завтра надо рано вставать и идти в клиники. Экзамены еще не кончились. Половину только выдержал. В Питере не был на праздниках безденежья ради.
