Владимир Мегре - Звенящие кедры России (Звенящие кедры России - 2)
Я смотрел, как грузили в машину тела погибших. "Моего" полковника бросили небрежно. Его голова ударилась о дно кузова. Я не выдержал. Сорвал с себя куртку, подбежал к машине, стал требовать, чтобы подложили под голову ему куртку. Один санитар выругался на меня, но второй молча взял куртку и положил под седеющую голову полковника. Машины ушли. Стало пусто, словно и не произошло ничего. Я стоял и смотрел на освещаемый утренним солнцем рисунок и надпись. Мысли смешивались. Что-то, хоть что-то я должен сделать для него, для этого кагэбэшника, погибшего здесь офицера России! Ну что? Что? Потом решил: "Я помещу твой рисунок, офицер, на обложку своей книжки. Я обязательно напишу её. Хоть пока ещё не умею писать, всё равно напишу, и не одну. И на всех буду помещать твой рисунок как эмблему. И обращусь в книжке ко всем россиянам:
"Россияне, не стреляйте в сердца своих офицеров невидимыми, разрывными пулями, пулями жестокости и бездушия.
Не стреляйте с тыла ни в белых, ни в красных, синих или зелёных своих солдат, прапорщиков и генералов. Пули, которые в них выпускаются с тыла, страшнее свинцовых. Не стреляйте в своих офицеров, Россияне!!!"
**************
Писал я быстро. Время от времени приходили Антон, Артём и Лёша, студенты-программисты, что-то приносили поесть. Они ещё не знали про Анастасию. Но я им объяснил, что решить вопрос по организации сообщества можно с помощью книги, которую я должен написать. И они взялись набирать текст книги на компьютерах. В основном эту работу делал Лёша Новичков. Он приходил раз в три дня, приносил отпечатанный текст и забирал рукопись с новой главой. Так длилось два месяца.
Однажды Лёша принёс последнюю отпечатанную главу первой книги, дискету с полным набором текста, две бутылки пива, сардельки, ещё что-то из еды и двадцать тысяч рублей принёс, на кухонный стол всё это выложил. Я удивлённо спросил у него:
- Это откуда же у тебя, Лёша, богатство такое?
Жил он вдвоём с мамой, в средствах весьма ограничен, на метро и бутерброды не всегда хватало.
- Сессия у нас идёт, Владимир Николаевич, - ответил Алексей, - я некоторым студентам чертежи делаю, программы разные, тем, кто сам ленится или не может. Вот оплату получил.
- А сам ты сессию сдаёшь?
- Сдаю. Ещё один экзамен у меня остался, а через два дня меня на сборы военные на месяц заберут, в Кинешму. Хорошо, что вы "Анастасию" успели написать. Теперь, если что-нибудь исправлять будете, Артём допечатает, а Антон уже на сборах.
- Как же ты, Лёша, успевал экзамены сдавать, чертежи другим чертить, программы делать и ещё "Анастасию" каждый день набирать и распечатывать?
Лёша молчал. Я повернулся к кухонному столу, чтобы поставить на стол сварившиеся сардельки. Лёша, положив руки и голову на лежавшие на столе печатные листки с текстом рукописи об Анастасии, крепко спал...
Разгадать тайну
Стоя на кухне в небольшой московской квартире перед столом с остывающими сардельками и спящим на листках с текстом книги об Анастасии Лёшей Новичковым, я дал себе слово - найти способ снова скопить капитал, вернуть свой теплоход, для того чтобы отправить его по тому же маршруту, на котором произошла встреча с Анастасией. Но не торговать, как раньше. Отправить теплоход в период белых ночей, чтобы могли на нём в самой лучшей каюте нормально отдохнуть Лёша Новичков, Антон и Артём и все те, кто стремились, несмотря на неурядицы, часто пренебрегая собственными материальными благами, организовать сообщество предпринимателей с более чистыми помыслами.
И что же это за идея такая, почему захватывает она людей? Почему стала она так близка и мне? Что за тайна кроется в ней? Необходимо разобраться в этом и конкретизировать, попытаться разгадать тайну её и предназначение. И почему так загораются люди мечтой таёжной отшельницы? Что в ней скрыто? Как разгадать тайну?
Журналист "Московской правды" Катя Головина пыталась это сделать, спрашивая у студентов: "Что движет вами, в чём личный интерес?" Но они не смогли ответить внятно, лишь сказали: "Дело стоящее". Значит, и они действуют интуитивно. Но что же стоит за этой интуицией?
**************
В московской типографии номер одиннадцать за счёт типографии была напечатана двухтысячным тиражом первая тоненькая книжка об Анастасии. Почему генеральный директор этой типографии Груця Геннадий Владимирович решился напечатать книжку неизвестного автора? Почему он сделал это и, несмотря на финансовые трудности, использовал не газетную, а улучшенную офсетную бумагу?
Первые книжки я продавал сам у выхода из метро "Таганская". Потом мне стали помогать первые читатели. Пожилая женщина ежедневно продавала её у метро "Добрынинская". Она каждому подошедшему к ней подробно объясняла, что книжка хорошая. Почему? Потом читатели стали продавать её ещё и в подмосковных домах отдыха, сами писали объявления и организовывали встречи с читателями - отдыхающими. Потом коммерческий директор Московского издательско-реализационного концерна Никитин Юрий Анатольевич вдруг решил внести в типографию предоплату ещё за две тысячи экземпляров. Его действия были странными.
Он приехал ко мне на машине и сказал: "Я сегодня уезжаю с сыном за рубеж на соревнование по теннису. Самолёт вечером. Надо успеть внести предоплату".
Он оплатил новый тираж. Когда настало время его получать, Никитин сообщил:
- Летом вообще-то мы книжками не торгуем, я возьму себе несколько пачек, остальными распоряжайся сам. Если деньги появятся, отдашь".
Много "почему" с момента начала работы над рукописью и по сей день связаны с этой книжкой. Она, словно живая, сама притягивала к себе людей и с их помощью пробивалась в жизнь. Я относил события, связанные с ней, как случайно происходящее. Да только случайности стали складываться в звенья последовательно выстраиваемой цепи. Теперь и не знаю, где случайность, где закономерность происходящего? Они стали трудноотличи- мыми.
Отец Феодорит
Настал момент, когда я посчитал возможным, встретиться с отцом Феодоритом. Там, в тайге, на мой вопрос: "Есть ли в нашем мире люди с такими же, как у тебя способностями, знаниями? Но живущие не так далеко, как ты?" Анастасия ответила:
- В разных уголках земли есть люди, образ жизни которых отличается от технократического. Разные у всех способности. Но и в вашем мире есть человек, к которому не трудно тебе будет добраться и зимой, и летом. Сила Духа его велика.
- Ты знаешь, где живёт он, его можно увидеть, разговаривать с ним?
- Да.
- Кто он?
- Этот твой отец, Владимир.
- Что? Эх, Анастасия, Анастасия... Так хотел я от тебя доказательств правоты твоей услышать, а получилось наоборот всё. Мой отец умер восемнадцать лет назад и похоронен в небольшом городке Брянской области.
Анастасия сидела на траве, прислонившись спиной к дереву, поджав колени, и молча смотрела мне в глаза. Взгляд её был чуть грустным и сожалеющим. Потом молча опустила голову на колени. Я подумал, что Анастасию расстроила ошибка в отношении моего отца, и попытался утешить ее:
- Ты, Анастасия, не расстраивайся так уж сильно. Ты потому, наверное, ошиблась, что, как сама говорила, сил в тебе мало осталось.
(Этот разговор происходил после того, когда она теряла сознание, спасая мужчину и женщину от расправы. Я описывал эту ситуацию в первой книге.)
Анастасия помолчала ещё некоторое время, потом подняла голову и снова, посмотрев мне в глаза, сказала:
- Сил стало меньше во мне, но не настолько меньше, чтобы я могла ошибаться.
Далее она стала излагать события двадцатишестилетней давности. Излагать с точностью и в деталях прошлое, и даже передавала при этом нюансы внутренних ощущений.
Ещё как-то можно понять, что по внешнему едва заметному выражению лица, позы, глаз можно определить мысли собеседника. Но каким образом она просматривает, словно документальную киноплёнку, прошлое, так и осталось загадкой.
Сама Анастасия нормальным, понятным языком объяснить этого так и не смогла. А изложила она вот что.
Недалеко от города Москвы есть Троице-Сергиева Лавра. Располагается она в городе, который называется Сергиев Посад. За толстыми древними стенами Троице-Сергиевой Лавры есть духовная семинария, академия, храмы и монастырь. Храмы доступны для людей, и всякий желающий может прийти, помолиться в этом святом месте Руси. Даже в дни гонения верующих не были разрушены, действовали за этими стенами семинария, академия, монастырь, в котором служили Богу сподвижники-монахи.
Двадцать шесть лет назад, как раз в день моего появления на свет, в ворота Троице-Сергиевой Лавры вошёл юноша. Он посетил музей, потом проследовал в большой храм. В храме читал проповедь высокий седой монах. И рост, и сан его были высоки. Это был Отец Феодорит - благочинный монастыря Троице-Сергиевой Лавры. Юноша прослушал проповедь и, когда Отец Феодорит удалился, проследовал за ним в сокровищницу. Юношу не остановили служители храма. Подойдя к Отцу Феодориту, он заговорил с ним о проповеди. И Отец Феодорит долго беседовал с ним. Юноша был крещёным, но достаточной веры в нём не было, он не соблюдал посты, не причащался, не ходил регулярно в церковь, но в тот день началась дружба Отца Феодорита и юноши.
