Сердце женщины - Мухаммед Паруси Матви
Читатель обратит, конечно, внимание на то, сколь большое место занимает почти во всех повестях и рассказах арабских авторов образ женщины, тема женской любви, растущей общественной роли женщины, наконец, воздействия личности любимой женщины, жены на поведение мужчины, на выбор им жизненной позиции.
Собственно, появление образа женщины, отстаивающей свое право на любовь, на свободный выбор спутника жизни, было одной из примет начала современного этапа в истории арабской литературы, как и многих других литератур стран Востока. Озабоченные общественным прогрессом своих народов, писатели видели в освобождении женщины, в преодолении патриархальных обычаев и норм морали, превращавших женщину в затворницу, в узницу домашнего очага, путь к освобождению всего общества. В этом, вероятно, кроется и одна из причин необычайного успеха, выпавшего в арабских странах на долю романа А. Дюма-сына «Дама с камелиями». Будучи переведена на арабский язык в 1915 году, трогательная история Маргариты Готье, парижской «дамы полусвета», впервые в жизни искренне полюбившей и приносящей свою любовь и жизнь в жертву счастью любимого человека, неоднократно ставилась на сцене арабских театров, экранизировалась и во множестве вариантов воплощалась в прозе, чаще всего в адаптированном к национальным условиям виде. Адаптация вообще была на раннем этапе развития современной литературы одним из излюбленных способов перенесения сюжетов европейской прозы на арабскую почву. Изображенное в романе Дюма сильное романтическое чувство, идущее наперекор условностям и предрассудкам, затрагивало, видимо, очень чувствительные струны в душах арабских и литераторов, и читателей.
Повесть одного из создателей современной египетской новеллы Махмуда Теймура (1894—1973) «Любовь куртизанки», написанная в 1937 году, являет собой пример такой адаптированной версии «Дамы с камелиями». Использовав в сокращенном виде фабулу романа, арабский прозаик меняет все реалии, стремясь приблизить содержание к восприятию читателей-египтян. Ему было бы затруднительно, не шокировав их, сделать героиней истории пылкой, безрассудной любви девушку из «добропорядочной» семьи. «Куртизанка» же (по-арабски «гания» — красавица, женщина легкого поведения), «очищающаяся» через любовь и выказывающая благородство души, была именно тем персонажем, который, не задевая нравственного чувства публики, мог нести мысль о благой силе любви, о ее преображающей душу человека красоте — в те времена слово «любовь» еще таило в себе для ушей многих некий постыдный смысл, ассоциировалось с грехом.
Усвоение автором уроков европейской литературы заметно и в рассказе египтянина Хильми Мурада «Женщина-сфинкс» (1945), хотя здесь уже не идет речь об адаптации сюжета. Мысль, подсказанная, по-видимому, пьесой О. Уайльда «Женщина, не стоящая внимания», послужила лишь отправной точкой для вполне самостоятельной истории на тему о «странной» женщине. И загадочность поведения героини получает объяснение в свете норм жизни египетского общества — все ее поступки продиктованы не стремлением привлечь к себе внимание экстравагантностью, а заботой о соблюдении традиционной крепости своей семьи.
Особое место занимает образ женщины в произведениях, посвященных событиям национально-освободительной борьбы. В освободительном движении, объединявшем различные общественные силы, участвовали многие женщины. Сами условия борьбы способствовали разрушению многих прежних представлений о нормах поведения мусульманки. Приобщаясь к «мужскому» делу, оказываясь в равном положении с мужчинами, женщины, естественно, переступали отведенные им традицией границы общественной активности.
Повесть «Сердце женщины» известного тунисского прозаика старшего поколения Мухаммеда Ларуси Матви очень характерна для времени, когда она была написана (конец 50-х гг.). Лишь недавно успешно завершилась борьба за независимость страны, и писатель полон веры в то, что новая жизнь принесет всестороннее освобождение. Произведениям арабской прозы первых лет независимости свойствен оптимистический взгляд на перспективу будущего общественного развития. Повествуя о событиях национально-освободительной борьбы, авторы подчеркивают в своих героях их мужество и целеустремленность. Художественный конфликт обусловлен противостоянием героев-патриотов внешнему врагу. Традиционные нормы национальной жизни воспринимаются ими как ценности, подлежащие защите и сохранению.
Такова и Халима, героиня повести Мухаммеда Ларуси Матви, натура цельная и волевая. Стимулы ее поведения просты и естественны. Французский колонист погубил ее отца, несправедливо обвинив его в воровстве, и на девочку легла не только тяжесть сиротства, но и клеймо «дочери вора». Это и стало тем психологическим толчком, который определил ее последующий путь в ряды участников активного сопротивления колониализму. Халима — единомышленница и помощница своего мужа, общее дело служит залогом крепости их любви.
Нетрудно заметить черты сходства между «Сердцем женщины» и повестью «Нава» известного алжирского прозаика Ат-Тахира Ваттара (на русский язык переведены его романы «Туз», «Землетрясение», «Любовь и смерть в смутное время»). Хотя героиня ее не училась, как Халима, в школе и сама не участвует в освободительной войне, боязнь за мужа, сражающегося в рядах партизан, общность их патриотических чувств также создают прочную основу любви и преданности. В рассказываемой Ат-Тахиром Ваттаром истории замужества героини присутствует, казалось бы, нарушение традиции — Нава убегает с возлюбленным из родительского дома. Но нарушения такого рода сами были традиционны, именно таким образом решалась проблема брака по любви, когда возникшее взаимное чувство заставляло девушку отвергать предписываемый обычаем брак с двоюродным братом.
По сравнению с повестью Мухаммеда Ларуси Матви, у Ат-Тахира Ваттара более проработана повествовательная ткань, подробнее даны реалии деревенского быта, тоньше выписаны оттенки настроения героини, но в главном — в характере персонажей, в атмосфере их взаимоотношений, в патриотическом пафосе два произведения близки.
Новое, рожденное условиями национально-освободительной борьбы понимание любви, значения духовной близости, общности взглядов в отношениях мужчины и женщины присутствует и в рассказе видного ливанского прозаика Сухейля Идриса «Дорога». Его герой готов отказаться от женитьбы на любимой девушке именно из-за ее равнодушия к тому, что составляет для него смысл и оправдание жизни.
Не только признавая за женщиной право на участие в общественной жизни, но и требуя от нее этого участия, арабские писатели в то же время осуждающе относятся к поверхностному, несерьезному увлечению мнимыми ценностями «цивилизации», легкомысленно «импортируемыми» на национальную почву. Не истинная любовь движет молодым героем рассказа ливийца Абд аль-Кадира Абу Харуса «Импортированная жена», он озабочен лишь соображениями ложно понимаемого престижа. Поэтому и терпит фиаско, женясь скоропалительно на «образованной» и «современной», а по существу, пустенькой ливанке.
Но не исчезает из литературы и тема жестокого, часто бесчеловечного обращения с девушкой или женщиной, заподозренной — иногда даже без оснований — в том, что она не уберегла свою честь, нарушила супружескую верность. Истории, подобные рассказанной иракским прозаиком Зуннуном Айюбом, получившим широкую известность в 40—50-х годах, в новелле «Честь», можно встретить у многих арабских авторов не только первой половины века, но и наших дней. Сюжеты такого рода
