Душевный разговор. О смысле жизни, семейных секретах и утюге, который оказался вечным двигателем - Александр Райн
– Да какая статья, – махнул отец рукой и протянул смятый чек.
Дима развернул и прочел наименование товара: «Кибервнук Андрюша», модель «Бабкина радость».
– Что значит кибервнук?
– Да робот это, дубина ты необразованная! А еще современная молодежь! Чайлдфри! Вот из-за вас, детопротивников, и пришлось купить этого терминатора в подтяжках.
– Серьезно, что ли, робот?
– Серьезней некуда. – Для достоверности отец постучал Андрюше по голове обувной ложкой, и раздался глухой звон. – Титановый сплав!
– А что он умеет? – спросила наконец молчавшая до этого Аня.
– Да все то же, что и обычные дети! В него заложена программа самообучения. Но не это главное. Эти сволочи, его создатели, – настоящие психологи! Будь они все прокляты. Этот засранец…
– Деда, не ругайся, а то бабушке расскажу, – сморщил нос Андрюша.
– Этот ангелочек, – перешел на шепот отец, – давит на самое сокровенное. И этим добивает.
– Например?
– Например. Мать твоя спрашивает: «Андрюшенька, хочешь кушать?»
– Так.
– Его сколько ни спрашивай, он всегда ответит: «Хочу!» Модель «Бабкина радость» же! Всегда просит добавки, вечно голоден, внутри – бездонная яма! Мать твоя на радостях ему день и ночь готовит! У меня половина пенсии уходит на этого прожору! Есть, конечно, свои плюсы. Это и правда хороший внук. Он радуется свитерам, которые ему вяжут, смотрит с тобой бокс и не выпендривается. – Старик-отец с обидой посмотрел на сына, но тот лишь закатил глаза. – Подарки ему дарить можно. Он, кстати, и деньги принимает тоже: хочешь – наличкой, хочешь – по карте, даже сдачу может монетами выдать, если в приемнике есть мелочь. Мы с ним скворечники иногда собираем. У него фаланги пальцев под биты и шестигранники оборудованы – очень удобно.
– Слушай! Так ведь прекрасная же альтернатива! С виду так и не скажешь, что робот.
– Прекрасная… Не спорю… Не стареет, не болеет, если, конечно, дополнение не скачать, а так можно его и на постельный режим перевести. Вайфай, кстати, раздает. Да вот только ненастоящий он! Понимаешь?!
– Понимаю! Но я-то что сделаю?!
– Внуков сделай!
– Прямо тут?!
– Можешь в своей комнате! Мы там, правда, холодильник старый поставили и сервант, места мало, но ничего. Мы раньше и в более неудобной обстановке, так сказать… Тебя вообще в тракторе, зимой…
– Пап!
– Ладно, молчу.
– Нет, пап, не в этом году.
– А… – отец снова махнул рукой. – Тогда хотя бы помоги с этим вот, – показал он на Андрюшу.
– А что с ним? Сломался?
– Глючит. Я его пару раз на рыбалку сводил. Сказал, что люблю очень это дело. Он запомнил. Теперь каждое утро меня будит ни свет ни заря и спиннинг в руку сует со словами: «Червей я уже накопал».
– Так это же здорово!
– Это было здорово первые три недели! А сейчас я ненавижу рыбалку! Я даже спиннинги все свои сломал и сети порвал, лишь бы он отстал! Так этот умник посмотрел на Ютубе, как удочки из ивовых веток и орешника делать. Все! Он всегда готов, и червей у него полный карман!
– А до заводских настроек его не сбросить?
– Можно! Для этого ты мне тут и нужен!
– Я?
– Он до заводских только ремнем сбрасывается.
– Надо же, все как в жизни.
– На, – протянул отец ремень.
– Почему я?
– Твой же сын.
– Так ведь…
– Ничего не хочу слышать! Или сбрасывай, или иди в свою комнату и другого мне делай.
– Ладно!
Дима взял ремень и громко, по-отцовски, приказал Андрюше, замахнувшись на него:
– Снимай штаны! Будем тебя перезагружать.
– Стой! – остановил его отец.
– Чего?
– Ничего. Думал, я тебе внука позволю пороть?! Я надеялся, сдашься, а ты – ремнем…
– Да ты сам меня так воспитывал.
– То другое время было. А теперь я дед. Не позволю!
Болгария, я еду!
Жена сразу почувствовала, что что-то не так, когда Петр в воскресенье утром спросил, есть ли в доме утюг.
– А тебе зачем? – посмотрела она на него с подозрительным прищуром и прикрыла утюг собой – на всякий случай.
– Яичницу пожарить хочу! – съязвил Петр. – Что за дурацкие вопросы? Хочу погладить рубашку!
А вот и второй звоночек.
– Какую такую рубашку? У тебя сроду рубашек не было. Всю жизнь в своих майках стремных ходил. Ты куда намылился? – сверлила она его взглядом.
– Отдыхать. Со мной поедешь? Два раза не предлагаю, – заявил он во весь голос, словно бросая вызов и не прекращая при этом поиски утюга.
– Отдыхать?! А не рано ли тебе на отдых? Ты мне карниз новый повесил? А ручку в туалете затянул?
– К черту! – махнул он рукой. – И карниз, и ручку, и… Жучку… – Рифма легла сама собой.
– Та-а-ак, бунтуем, значит. Хорошо-о-о. Ну и куда ты отдыхать собрался? Опять к своему дружку Толику? Будете весь день пить его вонючий самогон и жаловаться друг другу на жизнь?
– К черту! – повторил Петр и заглянул под кровать в поисках утюга, но нашел лишь давно потерянную тапку. – Я на море поеду! Ты со мной?! – взглянул он на жену так серьезно, что она икнула.
– Ха! Смешно! Какое тебе море!
– Черное! – гаркнул он. – Болгарское! Золотые Пески! Меня мой друг армейский пригласил, он там живет уже пятнадцать лет!
– Друг? Армейский? Ты в армии служил, наверное, еще при Екатерине Второй, какие друзья? Над тобой кто-то пошутил, а ты и не понял, бедненький!
– Нет! Я, может, и одной ногой на пенсии, но с головой у меня все в порядке. Я Димку сразу узнал. Он мне в «Одноклассниках» написал.
– Ты сдурел? – Супруга уже начинала реально нервничать, видя его настрой. – Нам водонагреватель нужно менять!
– В тазике воду погреешь. Я устал! Слышишь? Устал!
Петр не врал. После возвращения из армии он только и делал, что работал. Сначала двоих детей выкормил до возраста подростков, а потом их забрала бывшая жена, когда ушла от него. Затем встретил жену нынешнюю, тоже с двумя потенциальными людьми, у которых, правда, еще козявки в носу блестели. Сорок лет жил в строительном вагончике, возводил заводы по всей стране, накопил на земельный участок и деревянный сруб. В свободное от стройки чужих домов время Петр строил дом собственный. На оставшиеся деньги жена покупала себе и детям все необходимое и «обходимое», а он и не жаловался: «Надо, так надо».
Жена детей любила больше, чем его, за них готова была порвать. В основном, правда, рвался Петин кошелек. Сама она не работала. Занималась воспитанием
