Рождественские тайны - Донна Ванлир
Да, волшебное время рядом с мамой и безо всяких валунов на пути. Тогда я и подумать не могла, что однажды стану спотыкаться на каждом шагу без надежды на счастливое будущее. Я выросла, и жизнь превратилась в ежедневную гонку, в которой побеждает сильнейший. У всех бывают времена, когда страшно оглянуться назад, но и вперед посмотреть смелости не хватает. Мы превращаем жизнь в ожидание. Вот и я постоянно чего-то ждала: подходящего момента, хорошей работы, зеленого света светофора, чьего-то звонка, привета из прошлого, начала нового, счастливого будущего…
Однажды я устала ждать. Я хотела знать, ради чего все это. Снова впустить в свою жизнь детское ощущение чуда. Извечный вопрос о смысле существования заставил меня задуматься. Я поняла, что никогда не встречу волшебника страны Оз, сказочного короля или богатого дядюшку Скруджа, и словно очнулась ото сна. Мне захотелось вернуть себе Рождество. Праздник с обычной елкой, когда я до блеска натирала рождественские фигурки рукавом рубашки, держалась за мамину руку в церкви. Для меня стало важным не только понять, откуда передо мной вдруг вырос валун и ради чего мне его обходить, но и заглянуть под него, чтобы обнаружить бриллиант, стереть с него грязь и заявить: «Оно того стоило!» В тот момент мне казалось, что ожидание никогда не закончится, однако спустя время мое унылое прошлое развеялось как дым.
Я так и не сдвинула валун с дороги, у меня не хватило сил. На помощь мне пришли другие люди – и я, наконец, обнаружила свой бриллиант.
Глава первая
Ноябрь, за год до рождественского чуда
И вот опять зима. Мы еще ходим в легких куртках, но за неделю до Дня благодарения город пронизывает студеный ветер, дни становятся сумрачными и холодными. Все заледенело, и каждый выход за дверь превращается в испытание. Когда я была маленькая, в такие затяжные зимы мама обычно говорила: «Сейчас деревья голые и уродливые, они живут лишь надеждой на весну». С годами я стала понимать, что она имеет в виду, и зима в моей жизни наконец сменилась летом.
Уже в четвертый раз я подошла к двери и выглянула в окно. Дорога по-прежнему пуста. Напряжение сковало грудь и голову. «Ну почему подростки не умеют приходить вовремя?!» – мысленно вопросила я, возвращаясь к чашке кофе на кухонном островке. Кофе пришлось выплюнуть: он остыл, пока я ждала Элли, одну из нянек своих детей.
– Мам, поиграй со мной? – попросила Хейли, моя пятилетняя дочка. Она сидела на полу в гостиной с двумя игрушечными собаками. – Ты будешь за Брауни, а я за Женевьеву.
Я вновь шагнула к двери.
– Сейчас не могу. Как только придет Элли, я убегу на работу.
Часы показывали без десяти одиннадцать. Я начинала злиться и, как всегда в такие моменты, с трудом сдерживаемые эмоции заставили меня побледнеть.
– А я снова летала ночью! – похвасталась Хейли, поднимая Брауни над своей головой, словно та летит.
– Во сне?
– Нет, я проснулась и летала по всему дому!
Я неотрывно смотрела на дорогу.
– Это был сон. Ты постоянно летаешь во сне.
На нашей дорожке лежала газета для миссис Мередит, нашей соседки, и я решила отнести ее той на крыльцо. Миссис Мередит было около семидесяти, мы почти не общались, и я чувствовала, что ей и дела нет до меня и моих детей. Прошлым летом шестилетний Зак случайно попал мячом в ярко-красный гибискус на ее веранде, когда они с Хейли играли на заднем дворе. Зак извинился, однако миссис Мередит это не смягчило. Она не привыкла к детям, шум и беготня явно действовали ей на нервы, так что, когда наш почтальон промахивался и ее газета оказывалась у меня на лужайке, я спешила как можно скорее вернуть ее законной владелице.
Я подобрала газету и направилась к двери миссис Мередит. Услышав щелчок замка, я мысленно застонала и подняла глаза. Старушка в дверном проеме потуже затянула пояс розового халата.
– Опять мне подбросили, – сообщила я, протягивая соседке газету.
Мы редко общались, и всякий раз миссис Мередит едва приоткрывала дверь, видимо, считая меня неблагонадежной особой. Я просунула газету в узкую щель и изобразила легкую улыбку.
– Спасибо, – сказала старушка и поспешно захлопнула дверь, пока я не бросилась ее грабить.
– И вам хорошего дня, – пробормотала я под нос.
На дороге наконец показалась машина Элли, и я поспешила в дом за сумочкой.
– Зак, я убегаю на работу! – крикнула я, заглянув за угол коридора, где находилась спальня сына.
Когда я вышла из дома, Элли все еще восседала в машине.
– Совсем совесть потеряла… – пробормотала я, направляясь к девчонке.
– Элли, будь добра приезжать к половине одиннадцатого. Я не могу из-за тебя опаздывать на работу!
Ее светлые волосы были собраны в пучок, глаза подведены черным карандашом, а крупные серьги-кольца свисали аж до подбородка.
– Ну простите, – проговорила Элли, выходя из машины.
Разбираться с ней мне было уже некогда. Я села в автомобиль и сорвалась с места, поглядывая на часы: десять пятьдесят две. «Безответственная девчонка!» – пробормотала я. Напряжение вылилось в головную боль, и я помассировала шею. Меня давно преследовало ощущение, что я бегаю как заведенная, игнорируя сомнения и неудачи, которые растут, точно снежный ком. Я прибавила скорость, чтобы проскочить Мейн-стрит на зеленый, но не успела. Сердце бешено билось: мне нельзя опаздывать! Я чуть ли не молилась, чтобы начальник не заметил моего отсутствия, однако понимала: – надежды напрасны. Род месяцами изводил меня за опоздания. По радио сообщили время, и я его выключила, чтобы не накручивать себя еще больше.
Изношенные шины противно взвизгнули, когда я повернула на общую для работников ресторана и банка парковку. Хлопнув дверью, я побежала к черному входу. Рене уже выставляла салатные заправки к обеденному наплыву клиентов, и я бросила взгляд на часы: одиннадцать тринадцать.
– Род уже здесь? – спросила я.
– Здесь, – ответила Рене и вопросительно подняла брови.
– Чертова няня! – в очередной раз выругалась я, выставляя порционные заправки на поднос. – Он заметил, что меня нет?
– Боюсь, что да, малыш. – Рене почему-то называла меня «малыш», хотя была едва ли на пять
