Вечеринки. Мы скоро придём - Даниил Александрович Бешанов
На меня накатывает тоска, и я выхожу подышать на улицу, пройтись по ночному двору, где никого нет. Но это только больше погружает меня в дурное состояние. И я вспоминаю мать. Наверное, всё же есть смысл в походах к психотерапевту. Он всегда предлагает какое-то решение, пусть сначала оно и кажется тупым и бессмысленным. Когда я возвращаюсь в квартиру, я пью, если есть что. Обычно пустые бутылки разбросаны по комнатам, как и люди, выпившие их. Но часто никто не находит мои заначки на утро. И утро приходит ко мне на несколько часов раньше в виде стопки водки. Есть чем закусить? Ну, да ладно.
– Эй, ты в порядке?
Да, только задумался. Сегодня всё не так, сегодня меньше грусти и хочется собрать всех, кто остался, кто ещё не спит или не ушёл.
– Придёте в большую комнату? Мы там с парнями сидим.
– Зачем? А, да, сейчас, только договорим.
Хорошо. Приятно, когда тебя понимают. Однако их «сейчас» может растянуться и на полчаса. Хоть алкоголь ещё есть, так можно и подождать. Где же остальные?
Я ухожу с кухни, оставляя спящих девушек с двумя охмелевшими и накуренными парнями. Они не замечают Полину и Валю, увлечённые болтовнёй о машинах, которые хотят получить на окончание школы. Сейчас оба ходят на уроки вождения, но это лишь формальность – они знают, все знают, что их родители заплатят на экзаменах в ГИБДД, потому что так проще. Хотя они и умеют водить. Виталика отец учил разбираться в машинах с 5 лет. В 6 он сел за руль под присмотром, а в 9 без присмотра, в результате чего не садился на задницу недели три. Чего только не узнаешь в пьяных разговорах. Илья же водит с 14 – водится с ребятами постарше, которые запрягают его отвозить их домой, когда они пьяные, а сами угощают его то алкоголем, то травой.
В моей комнате горит ночник. Я его выключал, когда выходил встречать гостей. Значит, опять кто-то пробрался ко мне. Повезёт, если просто полежать. Но чаще всего после того, как люди уходят, я нахожу свою постель обблёванной, смоченной в алкогол, замусоренную, иногда в сперме. Мерзость. Всё стирать, убираться. Только воспоминания и домыслы не сотрёшь. А ребятам пофиг – могут на следующее же утро хвастаться про то, какой у них был прекрасный секс на моей кровати и жаловаться на то, что она скрипит. Так, я бы не предполагал, что кто-то будет использовать её как ложе для блядствования. Иначе бы, конечно, смазал пружины, постелил бы новый матрац, украсил бы кровать лепестками роз. Шучу. Хер там.
Я захожу в комнату. Там Борис и Маша, выясняют отношения. Или мирятся. Я плохо разбираюсь в таком.
– Ой, Макс, можешь выйти, мы сейчас, договорим только.
– Эм? – ну охуеть теперь – «свали из своей комнаты», называется.
– Прости. Нам… ну очень нужно.
Окей. Чёрт с вами. Не люблю парочки на вечеринках – всё время ссорятся или милуются, в общем, портят настроение другим. Ничего не имею против того, чтобы целоваться пьяными или даже ругаться, но со случайными людьми, а когда это происходит между влюблёнными, сразу появляется какое-то напряжение. Будто оказался не в том месте, будто лишний, посторонний, назойливый и надоедливый. В своей квартире. Я бы совсем не приглашал парочки, но большинство парней мои хорошие знакомые, а девушки берут с собой подруг, с которыми можно мило провести время. Если девушки нормальные, например, как Катя. С ней тусить одно удовольствие – и поболтает, и поласкает. Побольше бы таких.
В ванной засиделись. Уснули? Нет, шуршат, шушукаются.
– Вы в порядке? Пошли в комнате посидим, там все собрались, вас ждём.
– Макс? Мы скоро придём.
Это Маша отвечает, она любит сидеть в ванной и утешать других. Кажется, только за тем и приходит ко мне, чтобы послушать слезливые истории девочек. Никогда не видел, чтобы она оставалась в компании со всеми больше пятнадцати минут. И почти не видел, как она пьёт, контролирует всё. Но хотя бы не бьёт ничего и другим не даёт – следит и помогает, если кто-то слишком напился и буянит. Мы редко с ней общались, хоть и учились в одном классе несколько лет, и всё больше тогда, когда отводим кого-нибудь домой, если близко живут. Если далеко, люди остаются спать у меня, пока не протрезвеют. И тогда, опять же, за ними следит Маша. Сидит и разговаривает ещё с кем-нибудь.
Вернулись Паша, Катя и Вася. Заходили в магазин, а потом ждали с Владом его такси, говорят. Принесли твиксы к чаю на утро. Беру один себе – каждый платит, чем пожелает. И да, на Паше моя куртка. Надо в следующий раз спрятать куда-нибудь подальше. А сейчас они разуваются и хотят пройти на кухню.
– Водка в комнате, – поворачиваю я ход их мыслей.
– Это кстати, – улыбается Катя. Она следует за мной.
– Мы скоро придём, – говорит Вася и уходит мыть руки.
«Мы скоро придём», «сейчас», «подожди секунду» – слышу я, когда пытаюсь собрать всех. Это бессмысленно, люди не придут, если не захотят, а они не хотят. Сейчас им нужно побыть с кем-то наедине, что-то обсудить. А я так и останусь на втором плане, так что лучше в это вообще не встревать. Пить себе и пить. Целоваться с Катей, болтать с Юрой и Мишей. Пить и не ждать никого. Хер с ними.
