Дотянуться до солнца - Рита Одер
Татьяна была настоящей готессой. Черные ажурные юбки в пол, тяжелая черная лакированная обувь на шнуровке, черный кардиган с рюшами, черный кожаный плащ, черная шапочка и шарф, все это прекрасно дополняло ее темный макияж и черный облупившийся лак на ногтях. Готов часто называли сатанистами. И при виде этих экземпляров хотелось действительно перекреститься и выкрикнуть «чур меня». Они думали, что любят черную магию, т.к. это плохо, запрещено и противоречит религии. Они резали себя, оставляя шрамы в форме сатанинских пиктограмм на руках и других частях тела. И, конечно, делали татуировки с определенным мистическим символизмом. В общем, странноватая это была субкультура. И уж тем более для людей предыдущего поколения. Татьянина мама часто плакала, глядя на то, как бабушки у подъезда молитвенно причитают, завидев ее дочь, прижимая распятие к груди, как предрекают ей гореть в аду за ее жуткий макияж и пугающие наряды, какими нелестными эпитетами описывают ее учителя на собраниях и даже собственные друзья упрекали маму в неправильном воспитании, приговаривая «всыпать бы ей хорошенько». Но кроме пугающего вида к Татьяне претензий не было. Она была добрым, заботливым, чувственным, понимающим подростком, никогда не грубила матери, помогала во всем и лишь иногда приходила домой «на рогах». Это была часть её мира, т.к. готы были великие экспериментаторы и знахари. Напившись манаги2 с целью войти в транс и понаблюдать свое тело со стороны чисто из познавательных целей, а не ради удовольствия или получения кайфа, Татьяна, бывало, перебарщивала. Хотя что уж говорить, с алкоголем готы были на короткой ноге, да ещё при том являлись известными травокурами. Но у Татьяны было достаточно понимания и уважения к маме, чтобы не позволять себе являться домой, пока «не отпустит».
Настоящей готессой Татьяна была еще и потому, что по синей лавочке далась не менее синему энтузиасту, вообразившему себя мастером тату-ремесла. На самом деле, молодой человек по прозвищу Череп не просто не был мастером, он в принципе не мог прямой линии нарисовать. Но после того, как человек побывал в астрале и понял, что тело есть не что иное как никчёмная оболочка микрокосмоса, становится все равно, что с этой бренной оболочкой произойдет. И вот, не чувствуя боли, громко смеясь от очередного «прихода», Татьяна стала обладательницей татуировки в форме летучей мыши. Кровопийца, житель пещер и шуршащий ужас ночи – что может быть более подходящим отображением готического сознания? Лишь утром, превозмогая головную боль, Татьяна поняла, что художество «Черепа» было совсем не тем изображением, которое можно было бы с гордостью демонстрировать знакомым. Летучая мышь была настолько крива и асимметрична по форме, что больше напоминала чернильную кляксу, чем маленький значок для вызова Бетмэна. И это была не хна. И не какой-то временно несмывающийся декоративный материал. Это были самые настоящие чернила, которые вводились под кожу иглой. Точно, как зеки рисуют себе голых женщин на фоне червовых тузов на зоне. Таким образом Татьяна получила клеймо на всю жизнь, как награду за взятие астрала под манагой.
Готическое безумство, к счастью для ее матери, длилось недолго. Татьяна заканчивала школу с золотой медалью, а затем она планировала поступать в ВУЗ в городе О, где проживал жизнью овоща ее отец, о котором она совсем ничего не знала и которого, конечно же, не помнила. Директор на последнем звонке с двоякими чувствами перекрестился и поздравил Татьяну с прекрасным окончанием школы, пожал ее тяжелую от железных шипованных украшений руку, взглянул на ее черные сеточные колготы и черные банты в волосах и понял, что это был все-таки лучший день в его жизни. Через несколько месяцев Татьяна уже пугала своим внешним видом жителей города О.
Странная компания
– Рита! Знакомься, эта девочка тоже из Казахстана. Даже с твоего же города, – воодушевленно представила мне Татьяну моя одногруппница Дарина. «Что серьезно? Несите мне распятие!» —пронеслось у меня в голове, и, наверное, промелькнуло бегущей строкой на моем совсем не умеющем скрывать эмоции лице. Я же решила быть вежливой, но пальцы в кармане своего розового пальто на всякий случай скрестила:
– Привет! Что серьезно, тоже из П?
Татьяна, судя по всему, тоже не умела особо скрывать свои истинные умозаключения, но тоже решила быть вежливой и не посылать меня к «аццкому сотоне» сразу. Это я поняла по ее короткому ответу «да».
Крашенную блондинку в розовой панамке, в розовом пальто и на 10-ти сантиметровой шпильке можно было вполне себе не удостаивать своей многословностью. Но нас было двое. Я и моя одногруппница Дарина, открытый всему миру и максимально позитивный человек, свободный от любых предубеждений и дающий шанс всем. Она была нещадно «перегидроленной» блондинкой, не гнушающейся любой цветовой гаммой и любым стилем одежды. Ее можно было увидеть как в джинсовой мини-юбке, на шпильке и в какой-то розово-голубой кофточке с рюшечками, так и в драных джинсах, лоснящейся косухе и в кедах. Я, в отличии от Дарины, была менее толерантным человеком, менее открытым и менее позитивным, но за счет своей экипировки и завитых соломенных кудрей, розовой помады и наивно приподнятыми бровками создавала впечатление типичной тупой П. В тот день Дарина была как раз в чем-то черном и в хорошем расположении духа. Профессор усыпляюще-монотонно читал какой-то нудный материал с листа. Время тянулось черепашьим темпом, было невыносимо скучно, что располагало к безделию, и она решила разболтать Татьяну. На теме "блондинства"
