Мистер Белый: Семейные проблемы. Часть 2 - Майкл Форд
Оллскоп встал. Добрался до окна, посмотрел вперёд. Там он увидел зябликов, жаворонков и ещё кого-то, в чём он не разбирается. Впервые увидел их в этом году. Да и особого значения тот этому не уделил. А ведь сейчас как раз наступала настоящая весна! Температура пошла на повышение, началась оттепель! А продолжительность дня теперь прибавилось на шесть часов тридцать три минуты! Это говорит о том, что начался апрель!
Василий, недовольный тем, что его разбудили неподобающим образом, пялился в окно за которым виднелись самые красивые дома в Алимровке. Сначала идёт Додсоновский дом — весь из себя красный, отделанный штукатуркой, поэтому и сочный… с двухскатной бордовой крышей из металлочерепицы, (других он не видел, т. к. вид сбоку, но всё же — визуализирует) потом следом идёт дом Дэвисов, и дом Барлоунов. Как же Оллскоп их ненавидел. “У них такие дома! По-любому их родители жопу власти лижут! А их дети чё? Такие слабые! Вот пускай и получают, чтобы их жизнь не казалось такой уж и сладкой”. Оллскоп отвёл голову в сторону. “Этот Ричард… почему он так был добр ко мне?”.
– -
— Мам, давай хватит такой заботы? — заявила Марта однажды утром. Обри Додсон стала такой бдительной, поскольку у неё ушёл из жизни муж. Уже как пять лет. Тогда её ребёнку было всего девять… а кажется всё это было вчера. Погиб он в январе семнадцатого числа 2010 года. В аварийной катастрофе. Столкнулась его Lada Granta с грузовиком Volvo. Тогда Обри делала пельмени, когда прозвенел телефон. Та поспешно вытерла руки водой и подняла трубку. Когда она услышала слова МЧСэвщика тут же вспомнила слова любимого:
— Я быстро, туда и обратно,
Как ни странно, в тот день Рэнделл поехал за хлебом. Обри сказала, что будет ждать, а потом они всей семьёй посмотрят какой-нибудь фильм. “Будь осторожен” Обри не сказала. Я виновата, почему я не была настолько зоркой? А может это всё из-за той ссоры? Что произошла вчера! ДА, ТОЧНО. Из-за мелочи он и врезался преднамеренно в грузовик. Видимо на почве, что я не заперла дверь на ночь. Она посмотрела на пельмени. Вслед взялась за голову. Господи, что я несу?
— Ну всё, впредь я буду внимательна! Я не хочу потерять ещё одного главного человека в моей жизни! Ангелину, — сказала она шёпотом.
Вспоминая дела минувших дней, она боялась, что однажды Марта задаст подобный вопрос. И это случилось.
— Я хочу чтобы с тобой всё было хорошо, а теперь кушай, солнышко, — усталый голос нагнетал бессильность матери. Она не хотела ворошить прошлое.
— Со мной всё будет, только давай не ставить такие рамки надо мной? Я хочу свободы. Я уже не маленькая и хочу сама строить свою жизнь. Если появятся вопросы, обязательно к тебе обращусь. — Марта прикоснулась к её колючей шали. Голову наклонила набок.
Мама заплакала.
— Мам, ну ты чего? Привыкать надо. Почему ты плачешь?
— Выросла ты деточка, выросла.
— Это же круто, разве нет?
В ответ, Обри жалобно посмотрела на свою дочь и неохотно кивнула.
– -
Что хорошего в посёлках городского типа? Всегда пахнет природой. У всех домики вместо квартир. Разумеется у кого-то дряблые, неухоженные, потрескавшиеся от краски, а у кого-то холёные и красивые настолько, что глаз радуется. В общем, кто на что наработал. Однако частную территорию объединяет одно — дом. Каким бы ни был, он всё равно дом. Здесь нету соседей с агрессивным поведением: двор не прокурен, никто не в силах затопить этаж, кричи сколько хочешь, прыгай на полу в какой угодно степени и мере вздумается… а главное можешь включать музыку насколько хочешь громкости — ничего никто не скажет.
Подобным образом и поступил Ричард. Встал с утра пораньше и включил исполнителей по типу Тек Найна, Карандаша и группу Анакондаз. В-общем позитивную и жизнерадостную музыку. Врубил на полную катушку, и давай флексить дома танцами Фортнайта. Родители его уехали ещё вчера. Сегодня седьмое апреля. С момента первого появления Белого прошёл один месяц. То, что прошло, кажется давно уже забыто всеми. Вот и этот день — не исключение.
Кто-то позвонил. Неужели соседи? Конечно нет! У него все пластиковые окна то закрыты.
— Иду, иду! — послышался из лестничной площадки голос Дэвиса. — Сегодня впервые мы оторвёмся! — Он начал скатываться по лакированным перилам. — ЮХУУУ… — Перила его прямиком докинули до входной двери. Он не стал смотреть в дверной глазок и открыл дверь сразу же. Девочки выглядели бесподобно, в принципе как и всегда. Ричард так рад их видеть, будто не видел их уже давно. Он был счастлив, что за то время (восемь лет) они не поссорились до такой степени, что перестали бы дружить. Рад, что они друзья, а не какая-то дурацкая френдзона. Дэвис рад, что они все сплочённые во чтобы то ни было. Под потугом воодушевлённости, Ричард резко захотел их обнять, что и сделал. Экстаз девочек не стал себя долго ждать. Они, как и он — готовы тусить! Из-за лестничного марша слышалась музыка Карандаша, композиция “Американщина”. Они под бит обнялись и стояли, подгибая ноги под такт, хлопая друг друга по спине хохоча. Через некоторое время они зашли в дом под ритм, вышагивая, словно маршем закрывая за собой дверь. Удивительно, что не с хлопком. Но под чувство.
Это начало самого масштабного веселья! Так сказать, отметка весенних каникул! Ребята готовились к этому весь отпуск, дабы под логическое окончание отдыха как следует запомнить. Да и родители Ричарда не позволили бы в любой другой день. В принципе как и в этот. “Американщина” всё продолжалась, а дети для начала пошли на кухню. Девочки пришли с пакетами, поэтому надо всё разделывать. Но и Ричард в стороне не остался; специально припрятал от предков самое вкусное. В морозилке, в самом конце последнего ящика лежали однолитровые коробки коктейли “Чудо”. Ричард вытащил все три. Со вкусом ванили, шоколада и клубники. Марта вытащила из навесного кухонного шкафа блендер. Его друзья частенько бывали у него дома, поэтому знали где, что находится. Пока Марта и Ричард занимались котейлями, Ангелина доставала из рюкзака попкорн. Они были в целлофане, так что при дороге не помялись, учитывая её грузный рюкзак. Счастье нельзя показывать, даже если тебе с ним надо пройти всего один шаг. Три ведра1 выглядили нетронутыми, а как только Лина их развязала,
