Гора - Эдуард Пиримов
Она сидела и смотрела бельмами своих глаз куда-то туда, где находилось её любимое место, до которого мне не было дано добраться. Я подошёл к ней и вежливо поздоровался. Она мне не ответила. Тогда я решил, что старушка глуха и достал банку домашнего сыра. Вручив ей в руки банку, собрался уходить, как костлявая рука вцепилась в меня. Я обернулся. Два белых глаза и улыбающийся беззубый рот представились моим глазам. Она запустила руку под шаль и достала кузнечные щипцы, щедро протягивая их мне. Я принял довольно странный подарок и направился обратно на дорожку, оставляя старушку одну. Лишь когда я отошёл от дома на приличное расстояние, меня поразило понимание того, кто это был. И резко обернувшись, заметил, что дом исчез. Мне стало не по себе, и я заторопился, чтобы как можно скорее убраться отсюда.
Постепенно пейзаж начал меняться: на смену редкой траве и маленьким кустикам, пришли камни и зелёный мох. Через какое-то время тропа резко оборвалась и моему взору предстала пропасть. Я не знаю, насколько она была глубока, но земля явно пухом не покажется.
Мне, чтобы перебраться на ту сторону, нужно было пройтись по крутому склону, с которого можно легко сорваться. Положив мешок, я аккуратно встал на небольшой выступ. Начало положено. В таком же духе продвигался дальше до середины, когда моя нога сорвалась. Я невольно посмотрел вниз и обомлел. Внизу были кости. Много костей. Также попадались остатки одежды и их личные вещи… Это были те, кто, так же, как и я, интересовались озером, решив испытать свою судьбу. Но среди всех скелетов меня заинтересовал тот, что находился дальше всех – в черно-белом свитере. Я сразу понял, что это мой отец. Меня заполнил страх, а к горлу подкатила горечь. Сожаление обо всем том, чего не было – и все ради мнимого счастья, которое у тебя, итак, было. Дорогой отец, так и не достигнув своей цели, ты лежишь среди себе подобных.
В конце концов, переборов себя, я перешёл на ту сторону. Вскоре туман начал сгущаться, и ничего не было видно дальше 3-х метров. Мне пришлось полагаться только на свои чувства. Не знаю, сколько бродил среди тумана, сколько времени я потерял, но все же вышел к легендарному озеру.
Признаюсь, что не видел ранее ничего подобного. Вода в этом озере была кристально чистой, как слеза. Было сразу видно – её не касались ни одни губы. Так же на краю озера лежал красивый узорчатый и слегка подранный платок, каких вряд ли на рынке или в магазине встретишь.
– Умуят… – только и смог сказать.
Я аккуратно взял платок и положил в карман, на случай если мне не поверят. Подойдя с трепетом к озеру на четвереньках, мои губы коснулись тонкой глади воды. Ледяной холод ударил по моим зубам, потом в лёгкие и затем в голову. Мои уши заполнил гул, а тело пронзила боль. Небо и скалы закружились в моих глазах, и я потерял сознание.
Как только я проснулся, то проверил всё ли на месте. Руки, ноги и голова целы. Ходить и говорить могу, а чувствую себя просто прекрасно и таким… счастливым? Я, переполненный радостью, побежал обратно в село. Обрыв и крутые спуски с валунами проходил с небывалой быстротой и лёгкостью. Мне так хотелось обнять маму и жену. Я уже представлял, как дарю маме платье, которое она хотела купить на прошлой неделе в магазине, но постеснялась. Так же представлял, как дарю красивые серёжки своей красавице-жене. Дальше думал о детях, какие имена им дам, в какую школу их водить и прочее.
Я не заметил, как подбежал к родному селу. На удивление оно сегодня было чересчур тихим. Проходя по улицам, я не узнавал его. Кругом меня окружали пустые дома с выцветшей краской на заборах и огромными замками. Дети не гуляли, а лавочки были пусты. Дом дяди Назима вообще был на половину разрушен. Остались лишь черные ворота, на которых мелом было написано: "Зря, Азамат, зря…"
Мои глаза наполнились слезами и горечью. Мне в голову пришла страшная мысль, и я с криком побежал домой:
– Мама!!!
Я перелез через забор, обыскал весь дом, сад, двор, но ни мамы, ни жены не было. Поражённый горем снова вышел на улицу. Вдруг на конце улицы появился мальчик, играющим с зелёным резиновым мячом.
– Эй, мальчик! – крикнул я, подбегая к нему. – Ты не знаешь, где хозяйка этого дома?
– Так она тут не живёт уже 20 лет.
У меня отвисла челюсть.
– Говорят, у неё сердце не выдержало после того, как её сын ушёл на проклятую гору. А девушку, что там жила, выдали замуж и увезли в город, – сказал мальчик, после чего дальше принялся играть с мячом, а я остался стоять столбом, словно поражённый молнией. Не знал, как реагировать. К горлу подступил ком, когда мальчик зарядил в меня мячом. Удар пришелся прямо в лоб. Я проснулся, в поту и с диким кашлем, опять возле озера. С облегчением выдохнув, понял, что это был сон. Или нет? Недолго думая, я побежал домой. На следующий день рано утром я уже входил в деревню, по-прежнему не переставая кашлять. Когда подходил к дому дяди Назима, я встретил свою маму, несущую ему ведро с молоком. Она положила ведро возле ворот и, увидев меня, начала ругать:
– Ты где был, засранец?! Я тебя по всей деревне искала! И почему у тебя седые волосы?
Недослушав её до конца, я бросился крепко обнимать и целовать в шею. Теперь я был по-настоящему счастлив.
Примечания
1
в переводе с лезг. «Река слез»
