Дорога в Нерюнгри - Владимир Евгеньевич Псарев
– Олька?
В ответ лишь тишина. Даже отзвуков никаких. Ваня шагнул и захлопнул за собой дверь – Оля не выходила, а значит, что она где-то в этой трешке.
–Ольга? Ты здесь?
Снова полная тишина.
Ваня не стал церемониться и начал щупать руками по стенам. Немного надо в таком состоянии.
– Да я только с дежурства! Там такие уроды! – кричал кто-то из-за стены.
Ваня щупал и щупал, пока в области кровати не нащупал чье-то плечо. Кажется. Глаза стали привыкать к темноте, и он увидел, как на него поднялись два глаза, отражавшие свет Луны – другого света нет. Забавно, что луна одновременно и имя собственное, и имя и нарицательное. Смотря как применять это слово. Смотря как применять слово любовь.
Оля молчала – мать будить нельзя – и смотрела на Ваню широко закрытыми глазами.
– Ты слышишь меня? Я хочу тебя, – шептал Ваня.
– Только сегодня? – раздался голос из темноты.
– Не знаю, – запинался Ваня. – Но хочу!
– И что?
Ваня толкнул Олю в сторону стены, и следом навис над ней. Оля не стала пытаться кричать, хоть Ваня и закрыл ей рот ладонью, отчего стало страшно. Он расстегнул на джинсах пуговицу, а затем молнию.
– Хочешь меня?
Оля молчала, а Ваня продолжал. Ткань скользила по коже бедер. Бедер, которые не были предназначены для этого, а кожа так нежна. Нежна, как эта ночь, скрывающая всю боль мира. Ночь есть, а звезд нет. Джинсы скользили, а Ольга молчала, и лишь смотрела на Ваню. Смотрела прямо и сильно, не отрывая взгляда, а значит и души не открепляя от души его.
Толстые полотна упали на дерево, а руки Вани поползли под одежду, прикрывавшую второй размер груди. Слой за слоем – все упало, оголив светло-коричневые соски. Оля молчала. Распластавшись по сторонам, железы манили и сияли даже в темноте. Язык скользил от краев к соскам. Оля молчала, смотря уже на затылок. Нет возбуждения, нет никаких чувств. Только ступор. Она раздвинула ноги, и с них соскользнул хлопок, оголяя самое сокровенное. Ольга почувствовала, как в ней оказались сразу два пальца, но она не испытала ничего, кроме раздражения. Просто что-то воткнулось в мясо. Мало смазки? Мало чувств. Естество скользило по верхней части влагалища, что-то отыскивая. Что может найти пьяный? "Я – женщина, и я знаю, где удовольствие". Ваня, раздевшись, проник в нее, и толчками доставил себя до ее матки. Но Оля по-прежнему молчала.
Что-то капало вниз по ляжкам, и словно застывало где-то посреди. Оля встала, попыталась найти джинсы, чтобы уйти в душ и отмыть от себя всю скверну. Там же у нее были припрятаны все таблетки, которые женщины применяют в данных ситуациях.
Кровь рожденных разливалась по полам коммуналок, а кровь нерожденных – по коже женщин. Белые круги утонули в желудке, и убили через несколько часов тех, кто что-то мог. Кровь в сознании лилась с поверхности полушарий мозга вниз на глаза. Много крови.
***
Оля зашла в комнату и увидела то, что не ожидала увидеть. В свете утренних лучей, неаккуратно разрезавших пространство, она увидела висящее под потолком тело матери. Петля короткая, но основательная – именно та, что нужна. Штанины едва мокрые – моча, которая разливается из-за расслабленных мышц таза, уже подсохла. Что здесь произошло? Мать, не вытерпев головной боли и окружающего ада, покончила с собой. Ноги неподвижно висели в сантиметрах от пола.
Оля села на кровать, разглядывая тело той, что когда-то ее породила. Свои мысли? Свои переживания? Сейчас это все пылало безвозвратно. Словно тело, подвешенное под лампой, светило вместо нее. Светило вместо лампы.
Кровь лилась по полам коммуналок, сверкающие зубы демонов смыкались, перемалывая жизни пьющих. Отец еще не проснулся – у него все стабильно. А мать висит под потолком. Висит и даже не качается.
Оля смотрела на тело, мысленно его обмывая. Часть тела за частью, капля за каплей. Вода текла по ногам, как моча несколько часов назад. И как изысканно? Повесилась на самом проводе, намотав на него бельевую веревку, которую, видимо, припрятала.
– Люди непросто смертны – иногда они внезапно смертны.
Оля, косившись на тело матери, собрала рюкзак, и вышагнула на мороз. Сегодня особенно холодно – словно не Якутия, а север Аляски. Вдыхать сложно.
Она шагнула в пустоту, не зная, что ее ждет впереди. Набрала на экране кредитного смартфона маршрут. Два слова – Якутск и Нерюнгри. Поздно вечером нашлась поездка. Ночью ехать приятнее – можно просто проспать все. Забронировала, покурив стрелянную сигарету, оперевшись о стену автовокзала "чертового Якутска".
– Ненавижу эту яму.
– Но это самая большая яма в мире, – парировали ей
– Все равно ненавижу. Пусть горит.
У серой жести автовокзала ее забрал серебристый "Логан". Автомобиль посигналил фарами, и Оля его сразу узнала. Автомобиль неудобный, и совершенно не приспособлен для Якутии зимой. Да и летом, признаться, тоже – тут только зимники, а привычных дорог нет. Снег прячет все человеческие грехи. Даже воровство.
Фары освещали дорогу перед бампером, сиявшим для встречных автомобилей – водитель этого никогда не видел. Может быть, это и правильно, но сейчас Оля лишь тряслась, сжимая в руках тяжёлый рюкзак. Удивительно, как вещь, которая обычно совсем ничего не весит и сползает с плеча по малейшему дуновению ветра, вдруг превращается в целую проблему.
Шины скользили, и заставляли водителя нервничать. Его Оля видела впервые, в отличие от одного из пассажиров. Он с ней когда-то работал. Но заговорить с ним – значит расписаться в собственном бессилии, а потому Оля молчала, отворачиваясь к стеклу. Оля его почти не помнила, но даже такое знакомство могло бросить на нее тень сомнения. Сомнения, что собственный мир можно исправить.
Наконец автомобиль остановился под вывеской "Дорога в Нерюнгри". Странное название, странное место, но больше остановок не предвиделось.
С виду совершенно невзрачное место внутри оказалось уютной кафешкой. А что, если едешь в Якутск? Странное название. Один из попутчиков предложил сесть с остальными, но Оля воспользовалась наличием свободных мест и села отдельно.
Подошла официантка быстро – такая же молоденькая девушка, достаточно ухоженная для селянки. Наверняка она не из Якутска сюда ездит, а других городов тут нет.
– Может быть сразу будут пожелания?
– Я пока полистаю, – не отрывая взгляда от заледеневшего окна ответила Оля.
Совершенно ничего не видно – только белое полотно в кристалликах. Попутчики что-то обсуждали и
