Смотри, Довлатов - Сергей Алексеевич Виль
– На «ты» так на «ты», – улыбнулся я Артуру, а затем Нике.
– Дело! – он широко улыбнулся и пожал нам руки.
За дверьми вагона, в котором мы прибыли из аэропорта, нас ждал центральный вокзал города Амстердам. Артур остановил нас, чтобы найти бумажную карту города. Я проголодался и хотел курить, но Ника признала его идею хорошей, и мы пошли искать путеводитель. С туристической стойки мы взяли три. Артур восторженно воскликнул: «Летс гоу!», и сквозь крутящиеся двери мы вышли в солнечный город.
Дома из оранжево-крапового камня, смешные окошки в крышах, будто нарисованные ребёнком, велосипеды у парапетов, слипшиеся в бесконечную цепь. Никины глаза блестели от живого, неподдельного упоения. В них отражались европейские фасады, не тронутые ни временем, ни глупостью современных градостроителей, каналы, в которых, как скорлупки в ручье, раскачивались нарядные лодочки. Так выглядит европейская девушка: органичная в городе, где я вечно был бы приезжим. Тонкая, нежная, с огромным синим рюкзаком, косолапящая, когда останавливается в раздумье.
Я влюбился в неё в сентябре. В изящную, смешную, живую, умную. Я не помню, в какой момент узнал, что у неё есть парень. Кажется, я знал это всегда. Я наблюдал за ней, как за оранжерейным цветком, – через запылённое стекло в ботаническом саду, – и не питал заблуждений, что насаждения можно срывать и уносить. Да и не стоило, не хотелось. Мы только начали общаться, и вечер просидели на скамейке около университета, болтая о чепухе. Обгоняя ночь на пути домой, я скользил под улицами столицы, а из наушников, перекрикивая лязг вагона, пела «Океан Эльзы».
«Моя Джульєтта, кажуть, що любов уже не та,
Хіба б ти сьогодні мовчала, Джульє-єтта?»
Мне казалось, что у неё нет в жизни цели – и я ужасно раздражался. Я бурчал, когда она в очередной раз рассказывала мне про новомодного французского режиссёра, снимающего фильмы вверх ногами и задом наперёд – а потому ужасно концептуального. Иногда мне рядом с ней было душно – от её спокойной неопределённости и блестящей поверхностности. А всё потому, что той Никой, которая поразила меня в сентябре, – взволнованной на новом месте, неизвестной, как исход игры в казино, глубокой и болящей, как я сам, – я хотел её видеть всегда. Мне тоже хотелось, чтобы каждая наша встреча поселяла в её сердце волнение и задор – но она спокойно ходила со мной на занятия, думая о своём, и убегала в театр, когда я звал её в кино.
А я и так был счастлив. Потому что она есть. Потому что можно по ней иногда страдать. Нужны такие люди в жизни. Вот она, со мной, в эту минуту: щурится на солнце, широко улыбаясь памятникам европейской архитектуры. А я…
А я через дешёвые солнцезащитные очки ищу вывески с листом характерного растения.
– Я не вижу пока, – озадаченно сказал я, повернувшись к Артуру.
– Спокуха, найдём по запаху!
Через минуту он действительно учуял аромат, который не распознать трудно, и повёл нас в закоулок, где зелёный неон высвечивал: «Coffeeshop». Невысокий голландский домик загораживал здесь солнце, а стены, жмущие улицу, как плечи в толпе, не пускали в подворотню много туристов. Впрочем, от вокзала мы отошли недалеко: здесь работали и летние веранды, и сувенирные лавки. Фантастически, здесь было прохладнее, чем на улице в пяти метрах отсюда.
Дверей в заведении не было. Может, спрятаны в стену? Мы вошли в помещение с низким потолком, опускающимся к дальней стене. В персиковом полумраке на дешёвых диванах сидели, раскинувшись, апатичные люди. У входа слева стояла барная стойка с товарами разных калибров и мастей. «Атмосфера!» – подумал я и занял место в середине продолговатого зала.
– Так, мы с Никой – мыть руки, сейчас будем.
Артур кивнул и пошёл к бару, а мы направились в уборную на второй этаж. Около стопки полотенец лежал кот, такой же безразличный, как и гости заведения.
Спускаясь обратно, мы увидели Артура, несущего в руках новую, свежую самокрутку.
– Ты уже? Садитесь, я сейчас нам куплю.
– Не выдумывай, угощаю!
– Нет, подожди, нехорошо, я сам хотел. Что я тебя объедать буду?
– Старик, успокойся – сейчас ещё с паспортом начнут канителить! Налетай!
Я не люблю нахлебничать, и не собирался отдыхать за чей-то счёт, но праздное, весёлое настроение заставило меня вспомнить о другом: «Бесплатно и уксус сладкий».
Я положил наши сумки за спину, мы расселись вокруг низкого столика, и Артур дал искру. Мы сделали по несколько затяжек по кругу, и воодушевление в моей груди потеснилось, чтобы дать место щекотному, кислому дыму. Мы сидели молча, прислушиваясь к себе: когда начнётся? Или уже началось? А как будет? Подожди, а что, если будет слишком сильно?
Я откинулся на жёсткую спинку дивана. О чём, интересно, думают те, что, в углу? Здесь много туристов, но эти так спокойно себя чувствуют. Там трое парней арабской наружности. Или так свет падает? Да нет, не арабы это. Итальянцы, может быть – ну верно, это же Европа, тут есть и южные народности.
В телевизоре над барной стойкой транслировали будничные новости. На неопределённом фоне репортёр в костюме читал заготовку. С суфлёра, наверно.
А вообще в Европе же столько мигрантов сейчас. Вот в Германии – одни турки. Хотя, мы-то не в Германии. Значит, те трое не турки. С другой стороны, во времена Второй Мировой в Голландии был дом Анны Франк, и там её искали немцы. Антверпен. Значит, немцев и в Голландии полно. А если здесь немцы, а немцы уже почти все турки – то это явно турки. Они, вот, в телефонах сидят – на каком языке у них телефоны, интересно? Да точно на турецком. Стоп, а это не арабский? Нет, в Турции свой язык, там же латиница, ещё на рахат-лукуме пишут. А что вообще турки делают в телефонах? Делают… В телефоне же ты ничего не делаешь, ты делаешь с ним что-то в жизни. То есть, ты ищешь что-то в нём, а применяешь уже то, что нашёл, в жизни. А что ищут турки? Наверно, читают страницу про Турцию на «Википедии», там ещё турецкий флаг на заглавной фотографии, наверно. Красный такой… А получается, этот флаг придумали коммунисты? Хотя, нет, красный на турецком флаге – это значит кровь. Звезда – это звезда героя, а погиб герой в ночи, если полумесяц. Нет, это у всех мусульманских стран звезда и полумесяц. А что мусульмане ищут в телефоне? Да то же, что и все: национальные блюда. А какие блюда готовят мусульмане?
– Я сейчас пойду, постою немножко, подышу, – Ника поднялась из-за стола и медленно пошла на улицу.
– Лады, – равнодушно ответил Артур.
Ну, правильно, воздух полезен для организма, и
