Случай с дирижаблем - Борис Федорович Хазов
По поводу ноги Сергея врачи после рентгеноскопии сказали, что ничего серьёзного.
А я пока ехал, размышлял ещё по одному вопросу. О воздушном пространстве. Все воздушное пространство поделено на определенные зоны. Где можно летать, нельзя летать. Все это регулируется «Правилами пользования воздушным пространством», которые мы сегодня, наверняка, нарушили процентов на 80.
В нашем районе полёты любых аппаратов требуют разрешения, потому что прямо над нами идут маршруты-трасс самолетов, взлетающих и производящих посадку на аэродроме Шереметьево. Кроме того, наш район находится в зоне ПВО (противовоздушной обороны) города Москвы и несанкционированный полет ставит всю систему обороны буквально на уши. То есть мне было, над чем подумать. Могут ведь и наказать.
Кроме того, мне не было видно, где сел дирижабль. Если он сел неуправляемо на электрифицированную железную дорогу, то это полная катастрофа. Можете представить мое состояние. От переживаний за человека в воздухе до возможных неприятностей как финансовых, так и хотелось сказать, административных, а может и уголовных.
Короче, подъехал к остановке Перемилово. А там тропинка, протоптанная в глубоком, с метр толщиной, снегу. Видно, что люди не часто пользуются. Начал карабкаться по ней вверх на железнодорожную насыпь. Ветер холодный, скользко, ступенек нет. Там ямки в снегу набитые. Пока залез на насыпь, раза три чуть в сугроб не навернулся. А когда на «железку», так и увидел картину, воздохнул свободно. Направо, в метрах двухстах по железной дороге в сторону Москвы висел на деревьях большого леска, расположенного рядом с железной дорогой, ярко-синий купол дирижабля. До проводов электрички было метров девять. Но все же в стороне. Господь отвёл от нас беду. Если бы дирижабль сел на провода дороги, по которой каждый час электрички едут, то даже не знаю, что бы было.
А так вздохнул, позвонил рабочим, чтобы ехали с транспортом и стал ждать, рассматривая окружающий пейзаж. Железная дорога уходила в обе стороны прямой двухпутной лентой через лиственный лес. Который сейчас, в самый яркий солнечный день выглядел черно-белой гравюрой. Чёрные переплетения стволов деревьев, кустарника и яркой белизнам снег.
Тропинка, на которой стоял, пересекала железную дорогу, дальше шла к православному храму, слегка извиваясь между деревьев и могил.
Ну очень символично дирижабль приземлился между кладбищем и железой дорогой. По размеру купол как раз накрывал участок леса от дороги до кладбища.
Минут через тридцать подъехали мои работники с цеховым начальством. Все как один в зимних комбинезонах синего цвета и валенках.
И пошли. Сначала по шпалам, а потом и по сугробам. Снега было по грудь. Пробились к дирижабль. А он целый. Мотор на малых оборотах работает, горелка горит. Все исправно, и гондола, и оболочка. Только оболочка висит на макушках деревьев. Начали разбирать. Еле дотащили. Все измучились донельзя.
Та ещё задача. Разобрать летательный аппарат, повисший на деревьях, в лесу, заросшим колючим кустарником. На морозец, на ветру, стоя по прям в снегу. Цепляясь за кустарник и стряхивая с ветром деревьев себе на голову целые пласты снега, накопленные природой за зиму. Причём не на ровной площадке, а на каких-то кочках и бугорках. Металлическим инструментом настолько холодным, что обжигал руки даже через перчатки.
Ребята падали, поскальзываясь на обледенелой земле, спотыкались о корни деревьев и кустарника. Теряли в сугробах инструменты, а потом их искали, буквально просеивая снег. Все с головы до ног в снегу, похожие на каких-то неземных бело-синим пришельцев.
Спустя пару часов отсоединили гондолу от оболочки. И восьмером, по четыре человека с каждой стороны, потащили ее из леса, опять-таки на насыпь железной дороги с другой стороны, а потом по шпалам, по рельсовому пути к остановке автобуса, где стоял прицеп для перевозки. Кстати, гондола была размером примерно пять на два метра и весом килограммов пятьсот. Поворочай такую в лесу. Ширина гондолы больше ширины железнодорожной колеи, поэтому одну сторону гондолы, удерживаемую четырьмя ребятами, несли по шпалам, свободным от снега, а другую сторону несли по сугробам между путями. Те, кто по шпалам шёл, тем легче, а тем, кто по сугробам выше колена, пришлось сильно напрягаться. Хорошо, что все были с чувством юмора, но без матерков не обошлось. Решили меняться местами. Прошли что метров, поменялись и также дальше. А когда надо было спускаться с насыпи, то кто-то поскользнулся, все упали и такой толпой на задницах поехали по снегу вниз вместе с гондолой, проторив на месте тропинки целую бобслейную трассу. Смеху было много. Все друг над другом подшучивали и отряхивались. Потом погрузили гондолу в прицеп. И пошли снимать оболочку. Тоже проблема. Представьте, лежаний на боку девятиэтажный дом ярко-синего цвета, висящий на деревьях.
Его надо аккуратно снять, не порвав оболочку. В общем, долго, ещё часа полтора, аккуратно снимали. Где-то легко съехала с веток, а где-то пришлось деревья, ветки, кустарники подрубать. Сняли, уложив между стволов деревьев, газ из оболочки выдавили, скатывая ее в рулон опять-таки, вытащили на всю длину на насыпь, потащили как муравьи по шпалам такой длинной лентой. Дотащили. Упарились все. Даже странно было видеть, как над каждым человеком парок идёт и это при морозе, на ветру.
Лично у меня уже зуб на зуб не попадал от холода. А у ребят, несмотря на пар, выходящий из-под капюшонов, видно было, что лица обморозились. Сказал, чтобы все отвезли на базу и отпустил на сегодня по домам. Да и сам поехал домой. Надо согреться, да и пообедать.
Еду и думаю, вот. Мы работали часа три, таскались по железке туда обратно, а ни одного поезда не прошло, а потом вспомнил-перерыв в расписании как раз был. И опять можно сказать, повезло. Если бы хоть один проезд проехал, то нас бы уже транспортная милиция всех арестовала. Ангел хранитель мой отвёл беду.
Сидим дома с супругой, обедаем. Звонок на мобильный. Смотрю на экран: Таран Юрий Павлович. Наш самый главный воздухоплаватель и ответственный за полны в воздушном пространстве города Дмитрове, да и всей Московской области.
–«Борис Фёдорович»,-раздаётся в телефонной трубке.
–«Здравствуй».
–«Здравствуйте, Юрий Павлович».
–«Ну, что, Борис. Летаешь?». Вопрос сразу чувствуется с подковерной. Дескать, без разрешения и т. д. и т. п.
–«Да нет,Юрий Павлович. Вот сидим с женой обедаем». И ведь не соврал. Точно обедаем.
–«Ну, ладно, тогда приятного аппетита».
И положил трубку.
Да и здесь проскочило. На заданный вопрос ответил честно. Если бы спросил летал или ещё как-нибудь, то пришлось бы честно ответить. А там и наказания ждать.
Вот так закончилось это неординарное событие, заставившее задуматься и переосмыслить свои фантазии и реальность жизни.
P.S.
