Анатолий Лернер - Колодец света
Когда она повернула голову, Ангел справа стал нашептывать ей что-то на ухо.
4
…Лучшими воинами повсеместно были признаны воины любви. Эти быстрокрылые амазонки воздуха, царицы неба и земли, названные простыми смертными богинями, эти записные красотки, и были теми самыми Ангелами, что в совершенстве владели Магией. Да и то, переход из одного мира в другой, был бы не возможен, не применяй они законы, несуществующие в тех мирах, куда устремлен был носимый ими дух…
К тому же, эти колдуньи любви превосходно обращались со всеми видами оружия. В том числе и тем оружием, что еще не попало в материальный мир в своем законченном виде.
К собственному сожалению, эти воительницы, эти Серафимы, не всегда помнили, что они — женщины. И когда это происходило, Гвардия Любви задавала приличную трепку мужикам из воинства Херувимов.
Херувимы стояли по правую руку от Одина.
Все они были в грубых плащах: желтое с синим; все они познали Бога и теперь служили Ему.
Им было присвоено звание Божественной Мудрости, в чем воины из команды Серафимов, очень сомневались.
Красотки, смеясь, повторяли, что их мужикам уже не поможет не только Книга, которую было предписано носить мужской части воинства, но и то, что у них болтается и так, без всякого на то предписания.
Херувимы привычно выслушивали язвительных Серафим и снова, собравшись в мужской компании, то и дело, превозносили свои подвиги.
А как же! Ведь они получили свою «Славу»
из рук Одина! И, кто знает, быть может, наступит то время, когда они, убеленные сединой ветераны, передадут свою «Славу» тем, кто теперь пока еще пребывает во втором эшелоне. Во Второй иерархии. Тем, кому предстоит проявить здесь, где они находились сейчас, Господство, Силу и Власть.
Пока же они только учатся. Учатся управлять звездами и элементами. Учатся властвовать, учатся господствовать. Учатся прибирать свои планеты, учатся преобразовывать сор неудачных опытов в потоки общей энергии.
Пусть учатся. Это попроще — помыть за собой посуду, после небольшой пирушки, или вылизать перед праздниками дом, чем вот так, напрямую, вторгаться в мир Человека. Вторгаться в мир, состоящий из совершеннейших механизмов, заключенных в тела, которые содержали в заточении все души планеты…
— Молодым нужны масштабы, — неторопливо рассуждали будущие ветераны.
— Пусть лучше учатся там, — говорили они, сидя на пиршестве, устроенном Одином в честь Сущности, — на небесах… В Космических Лабораториях Механика.
— Все же лучше, чем заново постигать все на месте… Прямо по живому…
Херувимы вспоминали свои годы учебы и откровенно вздыхали. Ведь они были тогда все гении! Каждый из них был коронованным, каждый держал скипетр, и мысленно управлял державою.
Это было так просто, так естественно. Ведь всех их только этому и учили.
Учили их и тому, как просвещать Третью иерархию. Ту самую, к которой относятся Начала. Куда и сами они, вместе с женами, были все приписаны.
— Вот тут-то и начинается настоящая работа! — Кто-то из воинов, хлопнул широкой, размашистой пятерней, по дубовому столу.
С этого момента, все разговоры Херувимов были устремлены в гущу боевых действий. Объекты их повышенного внимания находились там, внизу, на Земле. Их называли телами. За них сражались по зову душ, захваченных теми телами в заложники. И сражения эти были не на жизнь, а на смерть…
Только что они собрались праздновать, а праздник встречи уже превратился в проводы. И едва Один провозгласил вердикт Престолов, как Сущность уже готовилась к новым испытаниям.
С тех самых пор, как Воинство Любви, объявив себя богами, обратилось к жителям Земли с воззванием сделать выбор в пользу Триады[2], многие сущности вернулись к родным пенатам.
Ей же недостаточно было только вернуться. Проходя испытания за испытаниями, она вела Воинство Любви в самые немыслимые уголки Вселенной. И там всегда находилась «настоящая работа».
5
… И когда казалось, отчаянью не было границ, когда мир упрямо рушился, а земля расступалась у нее под ногами, когда языки пламени лизали подол ее рубища, и чаша страданий была переполнена до самых кровоточащих краев, — каждый раз происходило чудо.
Приходило осмысление того, что любовь и была той силой, которая выводила ее из ада.
Сущность посмотрела в сторону Гвардии, и глаза ее были влажны от счастья… Это были свои, те, кто творили для нее чудеса… И любое ее позднейшее осмысление каждого из чудес, вновь и вновь озаряло душу восходом откровения.
— Господи, — говорила она, — так ведь это… Это Она. Любовь…
Любовь, с лицом Одина, собрала и назначила всех участников ее удивительного спасения.
И тогда она поняла. Поняла, что в разыгранной мистерии не было, и не могло быть ни одной второстепенной роли…
6
— Да, улыбался в бороду Один. — Все были при деле. Каждый прочувствовал и пережил свою роль.
И в тот день, и в тот час, в тот миг были все на своих местах. И все были, как никогда, искренни и талантливы! И не было ролей плохих, а поступков дурных! — Словно режиссер, восхищенный игрою своих актеров, и не скрывающий этого, Один, в который раз покинул свой трон.
— Был план, — пояснил Ангел справа, в желтом хитоне с голубым подбоем. — Был План Верховного. Было Действо.
— Он набросил на Сущность такой же хитон, который казался плотным, но был не тяжелее мысли.
— И была душа, — алый газовый хитон Ангела слева, что держал в тонких пальцах зажженную свечу, трепетал перед сполохом ее внутреннего огня.
— Были души. — Уточнил Ангел Небесного воинства. — Были: боль, страдание, ужас. Были стыд и отчаянье, страсть и ненависть…
— Была жизнь, — сказал Ангел справа. И взмахнул желто-голубыми крыльями хитона. И на синем безоблачном небе засияло золотом солнце.
— И была любовь. — Сказал Ангел слева.
Он тоже поднял свои крылья, и алый свет хитона явил восход того самого солнца, что золотой монеткой висело в рекламном небе. И когда монетка превратилась в алую капельку крови, Ангел в красном сказал:
— И была смерть…
7
Внезапно, где-то высоко, на хорах, там, где Престолы[3] вершили Высшую справедливость, перебив рассказ Ангела в красном, чей-то голос произнес вердикт:
— Прошла.
— Прошла? — Переспрашивали всюду.
— Прошла, прошла! — Подтверждали с хоров судьи, в чьи руки Один передал атрибуты своей неограниченной власти…
— Прошла! — Неслось на иные планы.
— Ты прошла! — Ликовал Один. Он поднялся с ложа и вышел в эвкалиптовый сад, где его многоликое войско уже пировало возвращение Сущности. Он поднял руку и пир притих.
— Прошла, — Один повторил для всех вердикт Престолов. — Прошла. Не сломалась. Отстояла себя, любовь моя…
Он снова зашел в шатер и, глядя в глаза Сущности, мягко произнес:
— Ты отстояла свое право на счастье. — Сказал он. — Право — быть счастливой. Его сияющий взгляд был направлен в сторону воинства, сплошь состоящего из таких Сущностей…
8
Ей казалось, что все только и говорят о ее жизни. «Но почему тогда они рассказывают о смерти?», — мелькала в ее голове одна из тех земных мыслей, что не слишком-то спешат на закате.
Вечерело. Она шла по небесным чертогам, дивясь тому, как они были похожи на ее город. И уже земными тропками шла она по Древнему Кацрину.
Она направлялась к пожарной вышке.
Вышке, на которую они залезали гурьбой, где раздвигали горизонты, откуда иногда провожали Солнце…
Рядом появилась дружная компания. Широко раскрыв глаза, Серафима что-то рассказывала.
— Теряя ее, — она тыкала горящим факелом куда-то в сторону, — он обрушил свою душу в такие бездны миров нисходящих, впал во власть такого эмоционального хаоса, что вырваться оттуда сам уже не сумел!
Силы были и впрямь неравными, и его разум, его энергия, и он сам, стали добычей демонических сил.
Кто-то рассказал, что, будучи в плену, он истязался отрицательными эмоциями, и уже не живя, не находясь в материальном мире, он искромсал свою душу, скормив ее своре ненасытных демонов.
— А затем они возжелали и его крови. Так говорили все очевидцы. Обессиленный и изможденный, но искренний в своей непримиримости, он не смог более противиться желанию демонов, порожденных его собственным умом…
— «Суицид», — мелькнуло в голове Сущности.
— Не тебе судить, — немного подобострастно сказал Ангел справа, поглядывая на хоры, где ревниво оберегали свое право Престолы. — Это случилось. Случилось согласно божественному плану. Следовательно, не могло не случиться. Ведь так?
— Как жить?! — Вопрошала потерянная в пространстве Сущность. — Как можно жить с такою виной?!
