Натиг Расул-заде - Счастливая встреча
- Сказал бы нам кто-нибудь тогда, что через тридцать пять лет мы повстречаемся, - проговорила она, качая головой - невероятно...
- Конечно, мы бы тогда не поверили хотя бы потому, что
и не собирались расставаться, чтобы встретиться через тридцать
пять лет...
- Не надо об этом, - попросила она тихо.
- Ладно, - сказал он и продолжал. - Тогда мы не могли мыслить такими категориями, как десятилетия. Мы были молоды... И как всяким молодым людям нам казалось, что тридцать пять лет это неизмеримо много в человеческой жизни, что через такой огромный срок мы будем дряхлыми стариками, если только доживем...
- Старенькими-старенькими, - сказала она. - Впрочем, и старость не за горами... Я всегда боюсь о ней думать... В последнее время часто приходят в голову мысли о старости, я отгоняю их, не хочу думать, боюсь...
- Бойся не бойся, а тут уж ничего не поделаешь, - сказал он и заметив, как она зябко повела плечами, под, пуховым платком, спросил: - тебе холодно?
- Немножко, - она виновато улыбалась, будто признаваясь
в том, что в квартире у него холодно, она тем самым, сама того не
желая, укоряла его. - Я в последнее время что-то часто простужаться стала.
- Ноябрь, а не топят, - проворчал он. - Ничего странного, что простужаешься. Возьми, - он протянул ей, достав из заскрипевшего дверцей шкафа телогрейку-безрукавку, надень, здесь прохладно.
Она зарделась, смущенно и благодарно, как молоденькая
взяла телогрейку, накинула на плечи.
- Привыкла к печке, - сказала она извиняющимся тоном. - Хорошее дело газовая печь, когда хочешь - зажигаешь. Благодать... - она сладко зажмурилась на миг, чуть вытянув в кресле ноги, словно вытягивала их поближе к воображаемой печи.- В этом отношении жить в старых домах гораздо удобнее. Они более приспособлены для пожилых людей,.. Не зависишь от кочегарки, - она кинула взгляд за окно, на улицу. - Да и шумно тут у тебя. Голова может разболеться. Непривычно... Я живу в тихом районе... Очень тихая улица... Рядом - скверик уютный, маленький, летом можно посидеть, подышать свежим
воздухом...
Он смотрел на нее, и все старался вспомнить, какая она была тогда, тридцать пять
лет назад, внимательно наблюдал за ее жестами, манерой говорить, думая, а вдруг на какой-то миг покажется та, другая, юная, которую он любил и которую так ; надежно позабыл уже давно, но ничто в ней не помогало ему вспомнить ее, молодую, и он бросил это бесполезное занятие.
- Привык я к шуму, - проговорил он. - Поначалу, помню, как переехали сюда, раздражал меня уличный шум, спать не мог. А теперь ничего, привык... Не замечаю,
Она отпила глоток остывшего чая из чашки, что держала на коленях, обвела взглядом потускневшие обои на стенах, бессознательно ища фотографию его жены, но на стенах ничего не было, совершенно голые стены.
- Как странно, - произнесла она задумчиво.
- Что? - спросил он и, не дождавшись ответа, повторил свой вопрос. - Что странно?
- А разве нет? Ни разу не виделись за~ все эти годы, и вот на тебе повстречались...
- Счастливая встреча, он улыбнулся. Он хотел это сказать в шутку, по своему обыкновению, развить эту шутку дальше, сыронизировать насчет того, например, что вечно ему вот так вот везет на счастливые встречи раз в тридцать пять - сорок лет, постоянно, мол, с такой периодичностью выпадают на его долю счастливые случаи, хотел выделить голосом, дать понять, что это именно шутка, но голос вдруг, независимо от него, прозвучал серьезно, стал как бы неуправляемым на миг, подвел его, сорвав его благие намерения отшутиться, даже как-то слишком серьезно и Многозначительно прозвучала фраза, и он тут же осекся, а серьезно сказанная фраза эта так и осталась висеть в воздухе, и, Кажется, очень ей понравилась.
- Да, - с готовностью продолжила она. - А ведь все время в одном городе жили, разве не странно?
- Почему же странно? - он пожал плечами, уже отдаленно чувствуя, что появилась возможность опять сесть на своего любимого, или, точнее сказать, привычного конька, с которого ненадолго пришлось соскочить не по своей вине, по техническим, скажем так, причинам, и сейчас уж он отшутится и за ту, так неожиданно серьезна прозвучавшую фразу. - Не такой уж маленький город - Баку. Да и жили в разных концах его. А теперь еще город разросся и продолжает расти и, как ты недавно очень тонко отметила, хорошеть, хотя мы так часто за последние лет двадцать-двадцать пять слышим, что он изо дня в день хорошеет, что даже, грешным делом, приходит в голову мысль, нехорошая, прямо скажем, мысль, даже где-то кощунственная - разве можно хорошеть в таких дозах? Будь то женщина, она уже давно бы превратилась в божество...
- Ты опять? Прошу тебя, оставь этот тон, говори нормально.
- А чем тебе не нравится, как я говорю? Я же стараюсь шутить, чтобы развлечь тебя, по мере сил снабжаю положительными эмоциями.
- Когда ты говоришь со мной в таком тоне, мне кажется, что ты принимаешь меня за дурочку, с которой нельзя говорить о серьезных вещах...
- Упаси бог.
- Вот и ладно. Говори серьезно, не дурачься.
- Ну, если уж так необходимо говорить серьезно, то должен отметить, что, разрастаясь, город обрастает новыми .районами, и каждый из этих районов, в свою очередь, обрастает всем тем, или почти всем тем, что необходимо жителям данного района - магазинами, кинотеатрами, детскими садами, .ушками и другими учреждениями... Так что людям нашего возраста даже не приходится! выходить за пределы своего района, а то и квартала, незачем, все тут рядом, все под рукой.
- Верно, верно, - грустно сказала она, - теперь живут гораздо обособленнее, чем в дни нашей юности... Помнишь, тогда многие знали друг друга по городу, раскланивались, даже не будучи как следует знакомыми, все жили как-то рядом, что ли, уютнее как-то...
- Город был небольшой, - сказал он, - центр, маленький центр, где все любили гулять - приморский бульвар, Торговая улица, вот, пожалуй, и все. Все гуляли в центре и знали друг друга... Да еще жизнь не была такой торопливой, размереннее жили люди, не суетились, и потому были, как теперь любят выражаться, коммуникабельнее...
- Многое изменилось, - вздохнула она, стараясь не смотреть ему в лицо.
- А как же! - наигранно бодро .произнес он. - Многое и должно было измениться. И мы тоже изменились...
- Да, - согласилась она. - Ты очень изменился. Я поначалу еле узнала тебя.
- Я тоже, - сказал он, забыв, что это не очень-то вежливое признание, если б не сидели в метро друг против друга и если б я целых три перегона не приглядывался к тебе...
- И если б мы целых четыре года не были вместе, - шутливо закончила она за него.
- Да, - улыбнулся он натянуто, не очень охотно, однако, давая понять, что шутку оценил, вернее, оценил ее шутливый тон. - Но когда это было! - он махнул рукой, мол, и вспоминать - не вспомнишь.
-.Тридцать пять лет назад, - напомнила она серьезно, будто даже сейчас серьезно относилась к тому, что было тридцать пять лет назад.
- Тридцать пять лет, - повторил он. - Это срок.
- Да, - сказала она. - Многое произошло за эти годы.
- Многое, - согласился он, - я женился, овдовел, остался один... И много вроде бы, и в то же время в одну фразу все уместилось.
- А я давно развелась с мужем, - сказала она, как бы продолжая начатую им тему, - и трое моих мальчиков выросли и разъехались по разным далеким городам, женились, и я давно уже бабушка...
- Выходит, по семейному опыту я моложе тебя, я даже не отец; - он улыбнулся чуть печально, и пришедшая на ум мысль, что она может обидеться на такое упоминание о возрасте, была тут же отвергнута: не такой уже, далеко не такой у нее возраст, чтобы упоминание о годах могло неприятно кольнуть в сердце. - Ну, и как твои мальчики, где они, расскажи...
- Младший в Красноярске, у него двое - две девочки, пишет иногда. Занят бывает очень, в командировки часто посылают, всю Сибирь объезди и облетал... Он у меня нефтяник, как их там называют... разведчик недр... Вот, - она вздохнула, вспоминая своего младшего, задумалась.
- А остальные? - немного подождав, спросил он.
- Средний и старший живут в Новосибирске... Оба ученые... Старший уже доктор наук, физик. Оба живут и работают в научном городке. Тоже семьи, дети... Ну и тоже пишут время от времени, - сочла она нужным прибавить.
- Значит, Сибирь им, южанам, приглянулась? - рассеянно произнес он, бывает, все на свете бывает... До того все бывает, что даже скучно...
- Ты не думай, - твердо сказала она, - все они - очень хорошие дети, и я ими очень довольна. Просто у каждого теперь своя семья, свои заботы.
- Я и не думаю о них ничего, - он хотел сказать: "ничего плохого", но почему-то сказал, как сказалось, и, мельком взглянув в ее лицо и заметив, как она обиженно поджала, губы, заставил себя повторить еще раз фразу теперь уже так:
- Я, правда, не думаю о них ничего плохого, поверь... Я
даже могу их понять.
Она улыбнулась.
- Как это хорошо, что мы с тобой встретились, - сказала она. - Я как узнала тебя, поначалу даже глазам не поверила.
